Самолёт неистово вибрировал. С полок на голову сыпались незакрепленные сумки и саквояжи. Пожилой женщине сделалось плохо. Но Эстер не разрешала стюардессе подойти оказать помощь. Самолёт резко проваливался на десятки метров, потом медленно выравнивался. Вне сигнальных огней посадочной полосы пилоты ориентировались на эхолот и профессиональное чутьё.
Прожужжали выпущенные шасси. Колёса ударились о каменистую плоскость горного плато. Зачихали моторы. Засвистел ветер торможения. По стёклам иллюминаторов загремели поднимаемые колёсами камни.
Степанова, часто ходившего в туалет, клоуны пересадили к проходу. Напротив помещалась мамаша с нещадно ревевшим полуторагодовалым малышом. В пути от Карачи малыш не успокоился ни на минуту. Он выплёвывал пустышки, грыз мягкие игрушки. Чтобы досадить мамаше, губастой мулатке, пуская слюну, сосал рукав распашонки. Малыш сразу невзлюбил Боцмана и Эстер, торчавших в проходе. Воплями, вращением глаз, извиванием тельца, отталкивающими жестами младенец давал понять, что тем двоим, следует убраться. Мать, смертельно боявшаяся пиратов, баюкала малыша, устраивала ему «горки», всячески старалась отвлечь, извлекая из саквояжа новые игрушки, через секунду крепкими ручонками превращаемыми в ничто. Ни Боцман, ни Эстер, ни Капитан, иногда высовывавший голову из рубки пилотов, не делали малышу ничего плохого. Малыш врождённо ненавидел пиратов. Возможно, в нём рос полицейский.
Эстер, занятая контролем салона, переговорами с Родригесом, связью с Капитаном, лишь единожды , с отвращением скривив губы, приказала мамаше утихомирить оравшего кроху. Остальные пассажиры, не находившие места, перебиравшие в уме, назначат ли за них захватчики выкуп, выдвинут политические требования или запустят вместе с самолётом в небоскрёб, готовы были отдать жизни чтобы малыш умолк, не продолжал сыпать соль на душевные раны удивительно противным визгом.
Соседи по салону пробовали угомонить кроху. Ему давали печенья. Он его выплёвывал в лицо угощавшим. Малышу протягивали коробки с портативными играми. Он их облизывал или швырял на пол. Мать, жалевшая молочные зубки, отбирала игру, крик усиливался. Успеха удалось достичь Степанову. Он обратился к малышу с креативным сюсюканьем. « Сю-Сю-Сю!» - говорил он, крутя перед лицом малыша длинным носом. Малыш насторожился и затих. «Сю-Сю-Сю!» - повторил Степанов. Малыш сосредоточено прицелился, ударил Степанова кулаком в нос и заливисто засмеялся. Звонкий смех заменил вопли. Салон был готов аплодировать Степанову за смену шумового оформления воздушной трагедии.
Всю посадку малыш бил Степанова по носу и приходил в восторг. У Степанова заболела шея, он желал отдохнуть от увеселений, но как только он прекращал вращать смешным носом перед лицом ребёнка, тот надувал губы, готовясь разреветься. Степанов никогда не подозревал, сколько выносливости в существе с двумя зубами, знающем два слова «Мама» и «Дай!» и весящем максимум сорок фунтов. В критический момент посадки малыш сжал ладошкой кончик носа Степанова и окончательно успокоился.
Сделав крутой вираж, едва не врезавшись, самолёт затормозил перед склоном горы. Лайнер остановился столь резко, что сработала аварийка. Сверху на пассажиров высыпались кислородные маски. Бортпроводники с согласия Эстер открыли аварийные выходы, надули и спустили аварийные трапы. Возникла паника. Пассажиры, забывая взять вещи, торопились спуститься на землю.
Степанов спускался вместе с мамашей-мулаткой. Она несла малыша, умиротворённо вцепившегося в нос Степанова. Катясь по трапу, Степанов видел Эстер, Боцмана и Капитана, стоявших на пригорке. Эстер звонила по спутниковому телефону. Капитан, посасывая трубку, внимательно рассматривал пассажиров. Уже в конце трапа на мамашу с младенцем налетела быстро скатывавшаяся пара молодожёнов. Ребёнок неловко дёрнулся, потянул нос, резинка, крепившая маску, лопнула. Крошка пронзительно заорал. А Степанов предстал перед Эстер с открытым лицом.
Щёки Степанова обильно окрашивались пунцовыми румянами, рот очерчивался синькой мертвеца, но без надёжного длинного носа он ощущал себя голым. Эстер, разговаривая по телефону, глядела на него и постепенно узнавала человека, с которым не более двух суток назад общалась на красном спуске, а затем в доме Кальвадоса. Лицо Эстер вытягивалось, глаза округлялись. Капитан не узнал Степанова. Воровато оглядываясь, ожидая нападения пассажиров, он беседовал с Боцманом.
Степанов попятился, повернулся и стремглав побежал к темневшим у края плато горам. « Валера, ты куда?!» - закричал Борнео. « Это он!!!» - проорала Эстер Капитану и Боцману. Те поглядели в спину убегавшему Степанову. Возможно, Капитан и Боцман организовали погоню, успех которой определили бы скоростные данные участников, но внимание пиратов отвлекли три чёрные точки, появившиеся на горизонте и стремительно приближавшиеся.
Пока Эстер напоминала Капитану, кто, собственно говоря, Степанов и почему его надлежит задержать и придать пыткам, Кальвадос наверняка поделился с русским тайной, поведал об уточнённом маршруте к сокровищам, Борнео и клоуны соображали, как им поступить дальше. Кальвадос настаивал, чтобы они ни шаг не отходили от Степанова, клоуны раскаивались в колких шутках отпущенных Степанову. Если он сбежал обиженный и утомлённый щипками, щелчками и подножками, Кальвадос неминуемо накажет труппу сокращением выплат. Сперва Борнео, а потом и остальные клоуны, отделившись от пассажиров, быстрее и быстрее шажком двинулись за Степановым. Клоуны негромко кричали, прося подождать. Степанов четырежды оглянулся, не снижая скорости бега.
Три чёрных точки превратились в три джипа. Их привели сообщники Родригеса. Вскочив в машины, Эстер , Капитан и Боцман приказали выруливать к горам , догонять Степанова. Джипы взревели моторами и, подскакивая на больших камнях, поспешили к горам, где предполагали скрыться беглецы.
Бандиты упустили время. Клоуны добежали до ущелья, прикрытого колючими зарослями квебрахо. Если вооружение Эстер, Капитана и Боцмана ограничивалось карандашными заточками и ножами для резки бумаги, сообщники в джипах имели автоматы. Они открыли нещадный огонь на поражение. Джипы трясло, метко стрелять составляло немалый труд. Отличавшаяся зорким глазом Эстер отобрала автомат у сообщника, переключила на одиночные выстрелы. Уперев винтовку в подрамник автомобильной дверцы, она произвела ряд выстрелов. Пули адресовались Степанову. Жертвой оказался Эрих, случайно перекрывший Степанова.
У входа в непролазное ущелье клоуны подхватили раненого и увлекли за собой. Вздымая пыль, джипы остановились перед узким проходом в кустарнике. От бессилия бандиты выпускали огонь длинными очередями. Листья слетали с кустарника. Пули срезали ветви, и они отлетали к внедорожникам. Преследовать дальше можно было только в пешем порядке. Но сначала требовалось позвонить полковнику Родригесу, не велит ли он срочно доставить на базу выкраденные карты.
Силуэт самолёта вырисовывался на фоне заревого неба. Вечерние лучи играли на фюзеляже. Над плато, где беспомощно слонялись жертвы пиратов, парили орланы. Высоко гудели истребители. Дымка рассеялась, но низкая облачность не позволяла пилотам определить местоположение и помочь пассажирам лайнера.
Раздвигая кустарник, клоуны тяжело продвигались по тесному ущелью. Ганс и Фриц волокли стонавшего Эриха. Последний кричал, что больше не вынесет боли, требовал не мучить, оставить на съедение диким животным. Проход расширился. Клоуны присели на липкие валуны, прислушались. Шума погони не доносилось. Через мясистую листву выглядывало затянутое пологом облаков небо. Мальвина и Рита предложили порвать на бинты для Эриха балахон Пьера Пьеро. Но тот закапризничал, отнекиваясь, что ему выступать не в чем будет. Просто, он недолюбливал заносчивого Эриха. Мальвина и Рита нашли компромисс в носовых платках и собственных колготках. Врачебное нетерпение женщин сдержал Степанов. Прежде перевязки он предложил осмотреть рану. Пуля девятого калибра лежала поверхностно. Раздвинув рану, пропуская мимо ушей эриховы проклятия и просьбы смерти как избавления, Степанов очищенной от кожуры сломанной палочкой, поддел пулю, извлёк и положил раненому в карман на память. Вместо антисептика он использовал свою слюну. На рану поплевали и товарищи. Пришло время Рите и Мальвине заняться перевязкой.
