Семен его явно не ждал. Уж не понятно кого он ждал, но только не Михалыча. Поскольку выпучил глаза как рак, и уставился на Михалыча, словно он приведение, какое.

— Здорово Семен! — протянул руку Михалыч, — Тебе еще картошка нужна или как?

Семен неуверенно, но руку Михалыча пожал. Серая кошка, появившаяся в дверном проеме, при виде гостя выгнула спину дугой, фыркнула, и умчалась назад в гостиную, из которой появилась.

— Да, нужна…., - как-то заторможено и вяло отозвался художник, а сам украдкой посмотрел за спину Михалыча, на крыльцо, словно боясь, что сторож пришел не один, а еще кого привел.

— А ты как пришел? — неожиданно спросил он.

— Как все ходят, ножками, — хмыкнул Михалыч, спиной чувствуя, что ему тут не то, что не рады. А не обломится ничего…Зря зашел.

— А ты ждешь кого? Уборку смотрю, затеял?

— Да, так прибираюсь, — Семен замялся и отодвинул от себя ногой мокрую половую тряпку, — А ты записку Галине Сергеевне передал?

— Какую записку?

— Ну, я тебе прошлый раз давал.

— Ой, извини старого, запамятовал. Так как насчет картошки, а?

— Надо Михалыч, очень надо. И мяса или там колбасы ливерной, у меня тут видишь, кошка приблудилась. Только вот ….

На душе у Михалыча погрустнело. Пустой художник, как ведро дырявое пустой. Ни денег, ни водки нет, понял он сразу. Только вот непонятно на что живет? На картинки свои? Но тут острый взгляд его узрел деньги, неровной стопкой, лежащие на тумбочке в прихожей.

— Ну, ты даешь художник, деньги, где попало, валяются, а он последний хрен бес соли доедает?

— Где? — Семен удивленно проследовал за взором Михалыча, — Ах это? Да они…

Пихтов только хотел сказать, что эти деньги давно вышли из обращения. Но чудеса продолжались. Денег было ровно одиннадцать тысяч, как и вчера. Но купюры вдруг оказались совершенно новые, словно только что вышедшие из-под печатного пресса.

И тут художник Михалыча поразил до глубины души. Он сгреб всю эту стопку и протянул ему.

— Принеси что-нибудь поесть, очень прошу. Не могу я из дома выйти.

— Как это не можешь? Инвалид, что ли?

— Поверь мне Михалыч, не могу. Болею я. Нельзя мне. Хоть, что-нибудь принеси. Для Муськи моей, и мне, если можно хлеба там, или крупы какой. Оставь себе все деньги. Только принеси…

Художник сбился, и стал плести что-то несусветное, явное вранье, и чушь какую-то. Про инопланетян, про то, что он якобы у них в плену. И чем больше его Михалыч слушал, тем больше убеждался, что не его, а художника белая горячка посетила. Одно было странно, что не пахло от Семена перегаром, да и трезвым он выглядел совсем. Наверное, наркоманом стал. Не иначе…А выйти не может, что ломка у него. У них ведь наркоманов так. Если дозу принял — живет, а как не принял — так не может ничего. Ну, дела! И этот туда же? Вроде нормальный мужик был. Теперь тряпка, тряпкой. При таком раскладе версия про наркомана объясняла весь этот бред про инопланетян, и все остальное объясняла.

— И не проси! За дозой не пойду! — неожиданно для самого себя выдал Михалыч, отодвигая протянутую руку с деньгами.

Если бы у Мухина спросили, как он охарактеризовал бы сегодняшний вечер, он без раздумий бы назвал его «вечером безумных звонков». Телефонная трубка буквально раскалилась. И Валерий Николаевич чуть не прирос к ней ухом. Он мыл посуду, прижимая трубку плечом, он готовил обед на завтрашний день, прижимая трубку плечом. И даже, когда закинув вещи в стиральную машинку, пошел гладить, прижимал трубку плечом. Плечо уже сводило судорогой, ухо потело, позвоночник просил пощады. Мухин уже всерьез подумывал примотать трубку к голове скотчем, чтобы слегка отдохнуть. Нет, ну есть же блютус для мобильного телефона. Почему для домашнего радиотелефона никто блютус не сделает? Все звонки были важные, и хоть его периодически подмывало телефон отключить, поскольку телефон отвлекал от домашних дел, Но он боялся пропустить хоть один звонок. Ведь после пережитого стресса и некоторого ступора, разум начал выстраивать из разрозненных и на первый взгляд совершенно безумных откровений, строгую закономерность. И в голове стала складываться теория, объясняющая происходящий телефонный беспредел. И каждый последующий звонок служил подтверждением этой теории.

Когда ему позвонили первые три раза, вернее не ему, а Игорям Николаевичам Мухиным, он сразу вспомнил, как киллер Саша рассказывал, что встречался с вариантами его личности в других реальностях. И Мухин постарался из людей, которые звонили его клонам выжать максимум информацию о жизни и судьбе своих аватар. Так, он определил, что один из Мухиных генетик и обозначил его как М№ 1, другой был нейрохирург с загадочным аппаратом — М№ 2. И хоть они были полными тезками, пытался различить, кому из них звонят. Правда, всегда был на грани…Существовал некоторый риск, что своими разговорами и советами он может повлиять на ход событий в других реальностях. И как не старался быть осторожным, но природное чувство юмора его иногда заносило.

— Алло! Игорь Николаевич, тут пациент Анисимов буйствует. Транквилизаторы применять боимся, на фоне ишемической болезни сердца. Что делать?

— Э-э-э …дайте слабительного, и ему резко станет не до буйства….

На том конце провода хихикнули и повесили трубку. Звонили видимо М№ 2. Но, слава Богу, Мухин давал подобные советы не всем, и не всегда. Когда, например ему позвонили из НИИ по поводу включения цепочки ДНК амфибии в ДНК примата, то своего невидимого оппонента, Валерий Николаевич допрашивал с пристрастием, и каждое свое слово взвешивал буквально на веса. Стараясь не говорить сам, а задавать наводящие вопросы, и если уже отвечать, то неопределенно и обтекаемо. Но не все звонки были адресованы к его аватарам, звонили и ему лично. Позвонил Мухин, жене Берика Алме, и с ней разговаривал около часа, утешая и ободряя, как мог. Но все же, после разговора остался тяжелый осадок на душе. Несмотря на добрые дружеские отношения, Валера чувствовал, у Алмы на сердце обида, словно Мухин виноват, что не его обвинили в пособничестве и сокрытию улик, а Берика. Алма так же попутно пожаловалась на трудности со связью. По её словам в городе со связью творилось что-то невероятное. Звонят незнакомые люди, попадают явно не по адресу. Или звонят вроде бы знакомые, но несут какую-то чушь, про какие-то несуществующие дела, и события. А когда им перезваниваешь, отказываются от своих слов. Словом, мир внезапно сошел с ума. И в этом сумасшествии ученые винят магнитные бури на солнце. Словно бури могут объяснить, почему люди стали такими.

Почему люди стали такими, Мухин объяснить Алме не смог. И подумал, что, пожалуй, никто не сможет объяснить. А рассказывать про, свою теорию накладки реальностей не стал. Не до того сейчас ей было. Совсем не до того….

Уже в одиннадцатом часу вечера внезапно позвонил Берик. Его, оказывается, отпустили, без объяснения причин. Только намекнули, что если он хочет помочь освобождению своего родственника, то это можно устроить. Внезапная и резкая перемена в отношениях к нему и делу в целом, была необъяснима, но Берика радовала.

— Слушай! Я вот тут подумал, может дать им штуку баксов, чтобы Хасена выпустили? Ты как считаешь?

— На калькуляторе.

— А если серьезно?

— Ну, иногда столбиком…Берик, ты меня знаешь, я еще понимаю, когда действительно виноват, и пытаются откупиться. Но когда сфабрикованное дело расползается по швам. А оно расползается, иначе тебя бы не отпустили. И ты хочешь этим козлам деньги в клювике принести? За что? За то, что тебя в наручниках принародно водили и позорили?

За то, что Хасена безвинно закрыли? Я, может быть, и ошибаюсь, но вот увидишь, они его сами отпустят. И не позднее завтрашнего дня.

— Отпустите меня в Гималаи! — кричал грубый женский голос по радио. Хантер укрутил громкость в автомобильной магнитоле и повернул руль направо, выруливая к железнодорожному тупику на лесозаводе. А все-таки интересно, что знал о камне Шурави изначально? И была ли его командировка в Афганистан случайной или спланированной им? Совпадение? Может быть. Но как объяснить тогда, что он вышел на камень именно тогда, когда произошел неудачный прокол реальностей? Возникал вопрос: А случайна ли эта неудача? Ведь если взять всю ту работу, которую Шурави провел в поисках и раскопках. Получалось, что он искал «каплю желаний» задолго до катастрофы. А когда она произошла, он стопроцентно был уверен, что камень там? Именно в этом клочке реальности, вырванным проколом? Получалось, что ….Хм. Шурави, чтобы найти камень изменил какие-то параметры, как-то повлиял на штатную транспортировку товара из реальности адамитов, чтобы с помощью прокола обнаружить местоположение легендарного артефакта. Но раз он это сам организовал, значит, знал, как потом достать артефакт, от туда… «Безвестный край, откуда нет возврата, земным скитальцам волю не смущал..» Возникла в голове вдруг бесхозная мысль. Приступ лирического настроения охватил этим вечером Хантера. Он устал, устал от массы свалившейся информации, от дурацких людей, дурацкого мира. Сказывалось хроническое недосыпание и постоянное нервное напряжение. Но он чувствовал, что приблизился если не разгадке, то к самому камню, хоть на шаг. Маленький шажочек, но приблизился. А значит, день прошел не зря. И в голове периодически всплывали разные поэтические строки….Те, строки, что когда-то учил наизусть Хантер. Предмет «Культуру и искусство северной страны», он в свое время сдал на отлично. Как много ненужного мусора приходилось изучать им в имперском отделении внедрения? И многое из того, что казалось нужным и важным на практике оказалось лишенным какой-либо ценности. Вот, скажите на милость, кто сейчас помнит сто пятьдесят стихотворений входящих в школьную программу и каким образом они помогают культурной адаптации в мире, где в культуре не нуждаются? А Хантер знал и помнил все стихи до сих пор. Но такой вот, казалось бы, важный и значимый предмет как техническая оснащенность вооруженных сил, на практике оказался совершенно не нужным. Поскольку с армией противника агенты не вступали, ни в какие отношения. Другое дело, курс психологии, методы внушения, и актерские курсы перевоплощения. Эти предметы да, весьма пригодились. Так же как мотивация употребления ненормативной лексики. Но, не смотря на ненужность и невостребованность жизнью, Хантер со временем стал находить некую прелесть в мелодии стихов, в их ритме, в точной эмоциональной окраске, и образности. Некоторые стихи, из тех, что понравились, он выучил уже в этой реальности. И с удовольствие бы продекламировал верховному совету и министру обороны: «Ты у нас такой дурак по субботам, или как? Нешто я должон министру объяснять любой пустяк?» Но, увы, это было несбыточной мечтой. На деле, получив указание, он должен был, подобострастно и низко кланяясь, пятится задом до входа, и оттуда бежать, согласно полученным указаниям, на лесозавод за «подручными средствами», с помощью которых он должен был прекратить разрастание разрыва реальностей. Попытаться прекратить. Кто-то из яйцеголовых советников в штабе предложил попробовать такой вариант. Однако, Хантер не совсем представлял, каким образом «Ханусати-24» может закрыть дыру. Положим, напугать кого-то до усрачки им можно. Но склеить ткань реальностей??? Не для этого он был предназначен, совсем не для этого. О чем они там в штабе думали, ему было непонятно…Впрочем, в его обязанности понимание не входило.