— Что-то еще? У меня назначена встреча, на которую я уже сильно опаздываю, чуешь? — Феджин уже устал оттягивать перепих с одной из двенадцати персон, которых содержал сугубо для личных утех. В последнее время ему поднадоела Пятёрка — он не знал их имен, ему было без разницы, кто они, имела значение лишь внешность — и, пожалуй, ее стоило заменить на кого-то постарше и поопытней. Но сейчас его ждала нынешняя любимица — Одинашка, и Феджину хотелось поскорей, скажем так, залезть к ней в трусики.

Маркус, смотрящий за районом Пайк-лейн, что располагался по соседству с «цивилизованной» частью Тарсонис-сити, шагнул вперед:

— У меня кой-чего, Феджин. Думаю, это тоже надо обсудить.

— Что такое? — спросил Феджин, искренне надеясь, что это ненадолго.

— Фредди и Билли нашли…

— Вот тут притормози, — подняв руку, остановил Маркуса Феджин. — В последний раз, когда Билли и Фредди что-то нашли, это был РИИ, который шпионил для штаб-квартиры ПСТ, чуешь? А на самом деле, они как следует взмазались и их заглючило. Так что…

— В этот раз они не гонят, Феджин, серьезно, — настаивал Маркус. — Они нашли телку на аллее Хантер — она тек и теп.

Феджин закатил глаза:

— Телекинетики — это миф, чуешь? Если б ты сказал, что она какой-то там телепат, я бы еще…

— Она сломала Билли ребра, Феджин. Фредди заработал сотрясение мозга, а потом она взорвала пушку Билли. Она лишь девчонка, Феджин — чуток повыше среднего роста, но все же девчонка. Она бы ни за что не смогла вырубить Билли и Фредди просто так. Я не гоню, Феджин, я думаю, эта телка — дело серьезное.

— Ты уверен, что они просто не разодрались между собой, а потом пушка Билли дала осечку? — вклинился Сэм. — Билли по жизни покупает всякую хрень.

— У него был Т-20, они так просто не взрываются, — обернувшись к нему, возразил Маркус.

С этим Феджину пришлось согласиться. Т20-ые вечно клинило, но они никогда не взрывались. Если бы у Билли по-прежнему был его старый ТХ-2, это одно, но если у него был Т-20…

Маркус вновь посмотрел на Феджина:

— Я думаю, тебе стоит с ней встретиться. По крайней мере…

Он запнулся.

— Что? — нетерпеливо спросил Феджин, размышляя, что если такими темпами будет добираться до Одиннадцатой, ему придется вытаскивать ее из глубокого сна.

— Она определенно теп. Она… она знает всякое.

Френси хихикнула:

— Фигня, Маркус, если она знает о том, как ты отжигал в клубе «Светлячок», дак мы все в курсе.

От смущения смуглая кожа Маркуса стала еще темней.

— Не это… она другое знает. То, что я никому не говорил.

Покровительственно одарив подручного острозубой улыбкой, Феджин спросил:

— К примеру?

— Я… мне не хочется говорить, Феджин. Но поверь, этого вообще никто не знает.

Феджин вздохнул.

— Ну ладно. Приводи ее завтра.

— Феджин, я…

— Завтра, — отрезал Феджин, направляя ствол П-220 Маркусу в грудь, как совсем недавно Манфреду.

— Да, да, лады, усек, без проблем, завтра, — поспешно ответил Маркус.

Феджин спрятал пистолет в куртку.

— В первой половине дня жду всех здесь.

Покончив с делами, Феджин скрылся за дверью, ведущей в его личные покои. Двое телохранителей (чьих имен он не знал, поскольку имена охранников значили для него не больше, чем имена сексуальных партнеров) остались при входе, дабы отвадить любых непрошеных гостей. По правде говоря, они были приятным приложением и только. Феджин держал их при себе ради внушительной картины, что представляли собой два огромных амбала у входа в его личные покои. Реальная же защита обеспечивалась встроенным в пряжку ремня контроллером, который активировал по контуру комнаты силовое поле. Такое поле могла пробить только очень мощная взрывчатка, да и то не факт.

Одинашка еще не спала. Она даже потрудилась раздеться, что Феджина весьма разочаровало.

— Зря ты без шмотья, чуешь? Натягивай обратно, — сказал он резко. Он хотел раздеть ее сам.

«Теп-тек, значит?» — подумал он, снимая с себя одежду в предвкушении раздевания любовницы, — «а это может быть интересно».

Маркус Рэйлиан действительно ни коим образом не хотел держать у себя девку-тепа дольше, чем уже пришлось. Но попробуй-ка возрази, когда Феджин тычет пушкой тебе в грудь после того, как из-за какой-то ерунды грохнул Манфреда… Черт, что ни говори, Маркус не был идиотом.

Когда небольшой назидательный процесс Феджина подошел к концу, Маркус поехал к себе на квартирку в Пайк-Лейн, размышляя по пути о том, как ему быть с девчонкой.

Маркус вырос в Пайк-Лейне (как раз на той самой улочке, что и дала название целому району) и он достаточно быстро смекнул, что законным способом здесь не подняться. Отец Маркуса был безработным музыкантом, а мать за гроши кухарила в закусочной нижнего Китсиоса. Мать лелеяла надежду, что сын выбьет себе гранд на обучение и поступит в какую-нибудь хорошую школу Тарсонис-Сити, но все прошения паренька неизменно отклонялись. Просто так, без каких-либо объяснений.

Маркус, не будь дураком, даром времени не терял. Если мир, лежащий за границами Трущоб, не волновала судьба темнокожего пацана, то и темнокожий пацан плевать хотел на весь мир. Раз он не может пробиться в то, «иное» общество, значит, он приложит все усилия, чтобы вырасти в этом. А это подразумевало наркотики.

Опять же, Маркус не был тупицей. Все вокруг, включая отца, брата и сестру, сидели на крэбе, сноуке, тёрке, но в большинстве своем на хабе, и он прекрасно видел, во что они превращаются. Отец отменно играл на саксофоне, но лишь в те редкие моменты, когда не накачивался хабом. Из-за пристрастия к наркоте он с треском вылетел из клуба «Нирвана» и с тех пор больше не имел постоянной работы.

Люди, пришедшие к успеху, отнюдь не сидели на наркоте — они ей торговали.

Как и все прочие, Маркус начинал курьером у местного наркодилера. В его случае это был Орфи Джонс, в те дни заправляющий Пайк-Лейном. Когда Маркус дослужился до «зазывалы», Орфи в разборке с конкурентом словил головой пулю. Нового дилера прозвали Оскал, из-за того, что он никогда не улыбался. Правой рукой Оскала был «катала» по имени Джульс.

Вскоре Маркус понял, что это просто ширма — на самом деле мозгами предприятия был Джульс. Оскал лишь исполнял роль пробивной силы, да и то, недолгое время, пока пуля из Т-20 его зама (П-220 тогда еще не поступили на рынок) не прошила ему черепушку. С того самого момента Джульс по какой-то причине стал называть себя «Феджин» и начал подминать под себя территорию.

А на сегодняшний день, уже никто в Трущобах не мог делать деньги на наркоте, сексе и выпивке, не отстегивая при этом Феджину.

Что до Маркуса, он лишь старался проявлять лояльность к каждому, кто стоял у руля. Неважно, был ли это Орфи, Оскал или Феджин — если говорили: «Прыгай», Маркус спрашивал: «Как высоко?»

Именно так он и выжил.

Как и работал.

Одна только гостиная в его квартире была больше, чем тот угол, где он рос. Брат и сестра Маркуса тоже работали на Феджина и, по крайней мере, хоть Джину ему удалось снять с крэба. Гэри хоть клялся и божился, что в завязке, но однажды Маркус вновь застукал его с хаб-бустером на руке.

Таким образом, если Феджин изъявил желание глянуть на телепатку завтра, это означало, что Маркусу придется самому решать, как с ней, черт бы ее побрал, коротать целую ночь. В обычной ситуации он не стал бы доставать босса, но после того, как девка рассказала, что совершил его отец…

Маркус содрогнулся. Он ведь даже не думал об этом. В те годы Маркус был еще слишком мал, а Джина и Гэри не родились, и о том, что произошло, он никогда не хотел бы вспоминать. Собственно, и не вспоминал, пока девка не раскрыла свой рот…

Маркус зашел в квартиру. Джина сидела в гостиной и считала дневную выручку. Тайрус за ее спиной начищал до блеска любимый Т20-й. Джина по обыкновению выглядела «на все сто», хотя не последнюю роль тут сыграла ринопластика[3], — операцию оплатил Маркус в качестве подарка на восемнадцатилетие сестры, поскольку именно об этом она мечтала больше всего. Сама по себе такая пластика считалась пустяковой, но пока Маркус не стал приторговывать, Рэйлианам она была не по карману.