Через полчаса мы уже были на месте. Я оставила Кошкина с его «Ситроеном» у соседнего дома. На всякий случай. Кто его знает, этого Никошкина? По всей видимости, мужичок он проворный – может быть, уже успел и меня выследить.

Хотя вряд ли.

Я зашла домой, взяла денег – последние, кстати. Если эта авантюра с Кошкиным не выгорит, я прямо не знаю, что делать. Пообщалась немного с тетушкой, предупредила ее, что отсутствовать буду несколько дней, чтоб не волновалась. (Мне иногда даже смешно становится, когда подумаю, что кто-то там может за меня волноваться. Это за меня-то?)

Совсем уже было распрощавшись, в дверях я вдруг почувствовала дивный запах свежесваренного кофе.

– Хочешь попить со мной кофе? – предложила тетя Мила, заметив появившееся на моем лице блаженное выражение – для меня на этом свете нет ничего соблазнительнее, чем чашечка хорошего и грамотно сваренного кофе.

– Хочу!

Пусть Кошкин подождет минут десять. Никуда он не денется. Маловероятно, чтобы на него за это время снова кто-нибудь напал.

Я вышла из своего подъезда, пересекла двор и приближалась к кошкинскому «Ситроену». Сам его хозяин, явно в сильном беспокойстве, стоял рядом. Издали можно было предположить, что Александр Александрович приплясывает – это он так нервничал. Дрыгался, как марионетка в руках пьяного кукловода. Наверное, заждался меня.

Несмотря на то что я почти вплотную подошла к нему, Кошкин упорно отказывался меня узнавать. Я самодовольно улыбнулась: ах, хорошо, не потеряла я еще своих навыков.

Снова на секунду на меня накатили воспоминания о годах службы в отряде «Сигма». Почти с первых дней моего пребывания там сослуживцы дали мне прозвище, которое с тех самых пор для очень ограниченного круга людей, посвященных в тонкости моей биографии, стало моим вторым именем – Хамелеон. В этом я была лучшей. Да, был там еще один парень… Виктором звали. Вот он мог бы, пожалуй, составить мне конкуренцию – у него тоже неплохо получалось.

Да, искусство маскировки я постигла в совершенстве. Грим, перемена походки, одежда и так далее…

Постепенно смена облика стала необходимой деталью в работе – я становилась практически неуязвима. Как вычислить человека, который постоянно меняет свое обличье?

Вот и сейчас – немного косметики, совсем чуть-чуть специального грима, ярко-рыжий парик, другая одежда – очень короткая юбка и прозрачная кофточка под джинсовой курткой, – и перед вами уже не Евгения Максимовна Охотникова двадцати семи лет от роду, а просто Женечка. Первокурсница. Ну, может быть, второкурсница.

– Заждались, Александр Александрович? – Мой голос теперь стал тоньше.

Кошкин вздрогнул и, обернувшись, посмотрел на меня широко распахнутыми глазами. Он никак не ожидал подобного вопроса от проходящей мимо незнакомой молоденькой девушки.

– Вам чего, красавица? – хмуро спросил он, разглядывая меня с ног до головы. – Мы знакомы, что ли?

– Знакомы, – ответила я своим обычным голосом.

Кошкин снова вздрогнул и впился глазами в мое лицо.

– Ты… это… того?.. – вопросительно промычал он что-то невнятное.

– Да я, я, – успокоила я его, – переоделась только. И подкрасилась. И парик вот… – Я повертелась перед ним, позволив рассмотреть себя со всех сторон. – Хорошо получилось?

– Н-да, – только и смог выговорить Кошкин, – по одному голосу и узнал… Ты где так научилась?

– Там же, на курсах телохранителей, в Москве, – снова соврала ему я.

И тут что-то произошло. Удивление, от которого Александр Александрович даже перестал приплясывать, постепенно прошло. Кошкин побагровел и начал, постепенно повышая голос:

– Меня опять здесь чуть не пришили, пока ты там своими глупостями занималась! А я ждал целый час! Красилась она!

Рта мне не дал раскрыть. Не очень-то он, кстати, вежлив. Ну вот, опять что-то такое увидел, что ли? У шефа явно не все в порядке с нервами, как я уже заметила раньше.

Подождав, пока Александр Александрович немного успокоится, перестанет раздувать щеки и страшно выкатывать глаза, я положила ему руку на плечо и, глядя прямо в лицо (опять же уроки психологии!), негромко произнесла, тщательно выговаривая имя и отчество клиента:

– Что у вас, Александр Александрович, здесь произошло?

Как и следовало ожидать, ласковое прикосновение плюс спокойная речь подействовали, Кошкин немного притих.

– Я видел тут Длинного с Алкашом, – сообщил он мне.

– Каким еще алкашом? – не поняла я.

– Да Антоха Длинный и дружок его Алкаш – кличка такая, – пояснил Кошкин, – они Никошкины дружки.

– Так бы и говорили. Алкаши какие-то… Длинные…

– Они на тачке здесь крутились. В этом дворе полчаса назад.

– Что значит – крутились?

– Ну, проехали через двор два раза туда-сюда. «Фольксваген» у них, черный такой.

– Они видели вас? – спросила я.

– Меня – нет, я в тачке сидел, пригнулся еще. Но машину-то мою они знают.

Так, интересно. Правильно я поступила, оставив Кошкина вместе с его средством передвижения во дворе соседнего дома. Очень предусмотрительно. По крайней мере квартира, где живу я с тетушкой, не засветилась.

Только вот что меня интересует: эти ребята, Антоха Длинный и Алкаш, выследили нас или наткнулись на Кошкина случайно?

Впрочем, не так уж это и важно – мы с Александром Александровичем в этом дворе вечно торчать не собираемся.

– Ладно, поехали, – проговорила я, садясь в машину, – нас еще в Доме творчества юных ждут не дождутся.

– Давно пора, – проворчал Кошкин, тоже забираясь на свое место.

Он крутанул ключ зажигания и сказал, уже выжимая газ и от этого усилия сморщившись:

– Что-то сплоховали ребятки. Полчаса назад мою тачку засекли и до сих пор – ничего. – Кошкин даже улыбнулся. – Сплоховали.

А вот мне так не кажется. Странно как-то – не могли же никошкинские кореша просто так отпустить свою жертву. Ведь их-то шеф знает, сколько стоит тайна предпринимателя Кошкина, и уж точно сделает все возможное, чтобы не дать Александру Александровичу первому добраться до этих стульев.

Может быть, они установили за нами слежку?

Я огляделась по сторонам – мы в это время как раз выезжали со двора на проезжую часть. Но ничего похожего на черный «Фольксваген» не заметила.

Сменили тачку? За полчаса это вполне возможно.

В любом случае нужно быть настороже.

Всю дорогу до Дома творчества я только и делала, что следила – нет ли за нами «хвоста». Но то ли за нами действительно никто не следил, то ли наши преследователи были настолько искусны, что даже я со всей своей подготовкой и опытом ничего не заметила.

Правда, мне показалось, что бежевый обшарпанный «Москвич», который следом за нами вывернул из соседнего переулка, когда мы выезжали со двора, слишком уж подозрительно едет сзади.

– Ну вот и приехали, – неожиданно для меня произнес Кошкин, сбавляя скорость и подводя свой «Ситроен» к обочине.

Я в очередной раз оглянулась – «Москвич» исчез. Ну, будем надеяться, что это было просто совпадение.

Или?..

«Хотя о чем мне особенно беспокоиться? – подумала я, выходя из машины и снова перекинув через плечо свою сумочку со „шпионскими штучками“. – Даже если они нас и выследили, то застать меня врасплох им не удастся. Все-таки я еще чего-то стою. Не потеряла, так сказать, квалификацию».

Александр Александрович направился к большой высокой двери, на которой красовалась полуразмытая надпись – «Дом творчества юных Фрунзенского района». Слово «района» было размыто почти полностью.

Ну да что возьмешь с провинциального заведения?

Я усмехнулась – сколько уже в этом городке живу, а все никак не могу излечиться от своего столичного снобизма. Ну и придумала – «столичный снобизм»…

Я последовала за Кошкиным. Он уже взобрался по ступенькам крыльца и дергал за ручку тяжелую дверь Дома творчества. Дверь не открывалась.

Ах да! Сегодня же воскресенье! Черт возьми!