— Что же, неужели тебе их совсем не жало?
— Жалко, но что ж поделать? Да и что время на разговоры тратить? Ведь, времени совсем немного осталось, верно?
— Какие же мудрые речи; я вижу, что мы хорошо с тобой сойдемся. Только знай, что в моих силах спасти и их. Они, ведь, могут понадобиться тебе; ведь ты, Избранный, с такой разумной головой, должен стать их правителем, не так ли? С их помощью, ты будешь достигать власти все больше и большей. Они только начало, а теперь представь толпы в сотни раз большие, для которых ты, как Бог. Ну, так что: не правда ли заманчивое предложение?.. Чтобы все было исполнено ты должен дать слово исполить одну мою просьбу. Одну только просьбу, и ее совсем несложно будет исполнить; только ты до времени не спрашивай, что это за просьба. Ответ мне уже известен.
— Да, да — конечно же! Только одно… — тут он снизил голос, опасаясь что его кто-нибудь услышит, хотя уже долгое никого поблизости не было видно; и только все кружилась, кружилась; теплыми своими прикосновеньями касалась и лица его, и тела. — …Сделай так, чтобы они подумали, будто — это я их спас.
— Какой же разумный юноша. Ты станешь хорошим правителем. Да, конечно же, конечно же — я именно это и хотел тебе предложить; сейчас просто вытяни пред собою руки, и кричи: «Вран, приди ко мне!..»
Только были произнесены эти слова, как появилась каменная долина, к которой они стремительно падали: но, вот удивительно — несмотря на то, что Ринэм разговаривал не менее трех минут, и за это время давно должен был бы уже разбиться. Но оказался, что он, как и все остальные так же высоко, как и в начале этого разговора. И вот вытянул руки, и закричал: «Вран, приди ко мне!..» — он прокричал это несколько раз, и голос его с каждым разом все больше крепчал — они и не ожидал таких сил. Точнее то — он только раскрывал рот, ну а кричал кто-то другой; и от могучего этого крика, внимание всех (даже и тех, кто почти обезумел от ужаса) — было обращено к нему.
И вот, с рокотом, с ревом, появился тот, кого он звал — этот самый Вран был черным драконом; да не простым — от него, при каждом движенье широких крыл, взметалась вверх призрачная мгла, сгущалась все более; и наконец, пристаиваясь к крыльями, образовывала призрачную вуаль, на которую и падали они все по очереди — падение было мягким, словно в мягкий пух. Кое-кто, не помня себя от ужаса, вскакивал, бросался бежать; но тут из мглы этой выступали нити, плавно закручиваясь, обвивали их; утягивали куда-то вниз, и наконец все они, а к этому времени оставалось еще не менее семи тысяч восставших — расположились на спине дракона, среди довольно мягких гребешков — ну а впереди всех, на самой голове сидел Ринэм, и новым своим, могучим гласом, говорил, чтобы все его слышали:
— Вран, темный змей — отныне ты служишь мне, Могучему! На моей стороне сила! Вы спасены, и свобода близка, а теперь отвечайте — хотите ли видеть меня своим повелителем?..
Восставшие тут же с готовностью вскричали: «Да, да — будь нашим повелителем! Выведи нас!» — и только Тьер, Хэм и Ячук оставались безмолвны (Эллиор хоть и пришел в себя, но был еще так слаб, что, если даже и захотел — ничего бы не смог сказать). Между тем, расколотый купол рухнул на дно, и сам воздух, всколыхнулся — еще несколько огромных, выбитых из купола глыб пролетели возле Врана, одна едва не задело его крыло, но он успел увернуться. Змей летел столь стремительно, что, чрез пару минут, уже достиг противоположной стены; которая ничем не отлечалось от той которой они убежали кроме того, что в ней не было никакого прохода. Но вот дракон стремительно развернулся, и нанес удар своим хвостом — новый треск, часть стены покрылась трещинами, и вдруг, осыпалась вниз многометровыми обрывками.
Тут раздались орочьи крики, и, когда Вран вновь развернулся, то видно стало, что проем обнажил широкую залу, почти полностью заполненную орками; можно было разобрать отдельные вопли: «Это наш!.. Нет — он нас всех передавит!.. Здоровый какой!.. Самый большой!.. Начальник всех!.. Стрелять!.. Нельзя! С-Т-Р-Е-Л-Я-Т-Ь!!!» — последний вопль перекрыл все иные, и поддержался целым хором испуганным голосов, когда увидели они, что дракон несется на них. В воздухе засвистели стрелы, а Вран чуть поднял свою голову — защищая таким образом свою многотысячную ношу; и все почувствовали, как расширилось его тело, как наполнилось под их ногами жаром, и, наконец, когда до проема оставалось метров тридцать, широко распахнулась, и толстая струя слепяще белого драконьего пламени вырвалась из него. Пламень ворвался в ту залу, в несколько мгновений смя орков, (а их там было не менее пяти тысяч) — в мгновенье, плотным валом взвился под самый купол, домчался до противоположной стены, и смял, оплавил ее на несколько метров; десятками длинных языков протянулся по всем проходов которык были там.
Вран развернулся уже, когда был у самой стены. Он, даже, задел ее крылом, но никакако вреда себе не причинил, только выбил еще несколько каменных блоков, которые устремились навстречу поднимающимся валам пыли, да и канули в них. Вран сделал стремительный полукруг, при этом он приговаривал негромко:
— Что-то я перестарался: всю залу ты выжег — как же вы теперь по оплавленному полу пойдете?
Ринэм догодался, и возвестил во все горло:
— Вран, одну службу сослужил; теперь — услужи и во-второй раз: охлади то, что раскалил.
Темный змей, немедленно повиновался ему — вновь он подлетел ко входу, и на этот раз впустил внутрь испускающую леденящий, синий свет струю. Она так же, как и первая заполнила залу, от раскаленного до бела пола и стен, с оглушительным треском и шипеньем, поднялись густые-густые клубы белого пара, повалили было из выхода, но тут дракон к ним прильнул, вобрал в себя, и темно-серым облаком выдохнул навстречу надвигающемуся темно-бардовому морю. На это море, сидящие на спине взирали с ужасом — оно, поднимающееся на всей многоверстной протяжности, представлялось им то ли кровью, то ли чем-то столь же твердым, как и камень, готовым, в любое мгновенье поглотить их. Между тем, змей подлетел к проему боком, и, вытянувши крыло, завис так, что по этому крылу, вполне можн было перебежать в залу.
Ринэм, вполне уже вошедший в роль, прокричал:
— Что же: здесь ты, Вран, оставишь меня, и мой народ; но, когда будет нам грозить какая беда: придешь по первому же зову! За мной, мои люди!
Пророкотавши так, Ринэм поднялся, и быстрым, торжественным шагом направился по крыльцу. Восставших не надо было долго просить, чтобы они последовали за ним. Все они толпой теснились за его спиной, едва сдерживались, чтобы не броситься со всех сил, но, все-таки, не осмеливались обогнать того, кого так почитали теперь. Но многие из них рыдали, глядя на приближающиеся валы, до них оставалось сто метров, девяносто, восемьдесят…
Только Тьер, и те, кто были с ним, нагнали Ринэма. Тьер, которому Ринэм не понравился еще с самого начала, рокотал теперь:
— Насколько помню, ты еще недавно был таким же, как и все остальные; нам, конечно, нужен предводитель; но что в тебе есть, кроме гордости?.. Говоришь — дракон тебе служит? А мне сдается, что — это ты кому-то служишь!
Ринэм презрительно усмехнулся:
— В отличии от тебя, и от всей этой толпы, у меня есть еще разум. Что — рассердился. Может, докажешь превосходство своим кулачищем?
В это время, он сошел с крыла дракона — за ним поспешила и вся толпа, когда же последний из них спрыгнул на камень, Вран отлетел в сторону, и, обернувшись, Ринэм увидел огромное, выпуклое, непроницаемо черное око — воронье око. Вот надвинулась густая темно-бордовая пелена, нахлынула в проем, и все, кто были еще близко ко входу, с криками попадали на камень; однако — вот из пелены вырвалось крыло драконье, и, ударивши по камням, совершило обвал. В зале стало почти непроницаемо темно, но вот из глубин стен, стало пробиваться удивительное свечение: белесые, раскаленные нити, были переплетены с леденящими синими — все они медленно двигались; стонали, как напряженные до предела струны, а иногда разрывались.