— Хочешь ли получить силу?..

— Да, да! — выкрикнул Вэлломир с жаром, но тут же осекся, и медленно, с достоинством проговорил. — Да — Я приму это подношение.

Вэллиату же привиделось, будто стоит он на узкой каменной полосе, древней и покрытой трещинами — при малейшем его движенье появлялись новые трещины, вниз, во мрак отлетали камушки. А мрак был повсюду: и вверху, и по сторонам, и там — под ногами; и он чувствовал, что, ежели оступиться, так падение его будет вечным, ибо нет в этой бездне дна, нет и образов — он знал, что будет падать вечно, и постепенно его сознание затухнет — он попросту лишиться разума.

И, как только раздался голос, который предлагал ему принять власть, так он Заорал, что: «Да! Да! Конечно же согласен!»

Таким образом, каждый из них, не выходя из больничной телеги общался с силами запредельными, и согласился принять их власть. Эльф, который следил за больными, видел, как эти трое, в возбуждении до этого переговаривавшиеся, вдруг замерли; забормотали что-то несвязное, обращаясь к воздуху — вытягивали дрожащие руки, выкрикивали что-то. Эльф подошел к ним, попытался успокоить их добрыми словами, положил было руку на плечо одному из них, однако, тут произошло следующее: глаза каждого из них вспыхнули — и у каждого своим светом. Эльф, чувствуя, что здесь какое-то могучее колдовство, хотел было поднять тревогу, да не успел — пред ним что-то вспыхнуло, что-то закружило, сдавило его тело — затем, почувствовал он легкость и радость небывалые, увидел пред собой дорогу, устремился по ней навстречу блаженному свету…

Уже бывшие окрест люди и эльфы: все те, кто выполняли отвратительную работу — собирали бесформенные ошметки, дабы хоть это не досталось воронью, — они то и видели, как одна из повозок, вдруг разорвалась, как разорвалось бы куриное яйцо, окажись вдруг в нем разом три здоровых орла. От телеги попросту ничего не осталось, земля содрогнулась, а на волю уже вырвались три могучих, к самому небу вздымающихся вихря.

В поперечнике каждого из них было не менее пятнадцати метров, все они заходились в бешеном вопле, стремительно передвигались, и, так как, сразу же тесно им друг рядом с другом стало, так и разлетелись они в стороны, с ревом вгрызаясь в землю, сотрясая ее, вздымая целые тонны снега — одним из них было раздроблено еще несколько телег, но вот все они сорвались с тракта, стремительно стали передвигаться по окрестным полям. Зрелище было и завораживающее, и жуткое — каждый чувствовал, что в любое мгновенье один из этих беспорядочно дергающихся, слепых вихрей может поглотить и его.

В сильном багровом сиянии, которое на многие версты окрест пробивалось из тучевых сводов — смерчи были подобны ожившим, обезумевшим колоннам, которые верхними своими гранями поглощали и эти ледяные тучи, от чего еще больше разрастались в стороны. Они отлетели от тракта на версту, а затем — один из них стал приближаться — он мчался словно ураганный ветер, прокручивался сотнями леденящих лезвий; вот уже совсем рядом оказался, и для эльфов и людей подобен был смертоносной стене — и многие падали в снег, многие бежали куда-то слепо; но, все же, кому было суждено — тот был поглощен в эту стену, иных же эта напасть минула, хотя они еще долгое время не могли придти в себя, и поверить, что остались живы.

Итак, вихри разрастались, двигались все быстрее, трясли землю, то отлетали на несколько верст, то вновь приближались, иногда задевали, дробили тракт, стоявшие на нем телеги. К тому времени, большинство из конного отряда успели спешиться, помогали собирать останки, и вот, когда один из смерчей приблизился корни метнулись в стороны, но никакая скорость не могла помочь многим из них…

— Выпустите же меня! Я смогу вам помочь! — выкрикнул Альфонсо, когда начался весь этот грохот.

Предводитель конников, который разговаривал с ним, сразу прошел к выходу, и отдернув занавес, увидел, что происходит — соседняя повозка была взвита куда-то вверх, да и эта взметнулась метра на два в воздух — смерч задел ее своим краем.

— Что же это твориться? — проговорил эльф в изумлении. — Неужто враг опередил нас, неужто сам пожаловал к Серой гавани?..

— Да именно! — с готовностью выкрикнул Альфонсо. — Что — никак дождались?! Я же и раньше говорил — немедленно надо выходить навстречу, иначе — сбросит вас в самое море!..

Эльф и не слушал его — и он, и все бывшие в повозке были поглощены зрелищем, ибо подобный разгул стихий помнили лишь немногие из них, и случилось то в глубокой древности, когда Валары брали штурмом твердыни Ангбарда. И только предводителю удалось выстоять на месте, когда очередная ревущая стена, переметнулась к ним, через несколько верст, и, оглушив промчалась в нескольких шагах: земля передернулась, повозка подлетела, перевернулась, и в этом грохоте Альфонсо ни на мгновенье не прекращал выкрикивать:

— Вы должны дать мне жезл! Я смогу остановить их!..

В это время, Нэдия перехватила сзади желтыми своими клыками веревку, принялась ее перегрызать…

Конечно, три эти вихря были Вэлломир, Вэллиат и Вэллас. Конечно, каждый из них стремился к своей цели, и видел пред собою не братьев, но двух могучих противников, тракта же, телег, эльфов, людей, коней и всего прочего они попросту не замечали. Они устремлялись друг на друга, иногда задевали друг друга гранями, разлетались, в восторге безудержном еще и новых сил набирались, и вновь, навстречу друг другу устремлялись. Наконец, столкнулись все трое и в одном месте, неподалеку от тракта — потом, еще многие годы там была воронка нескольких метров глубиною, вся почерневшая и выжженная — никакие цветы и травы не росли в ней. Тогда же грохот слышен был и в Серой гавани до которой сорок верст было, грудь Среднеземья содрогнулась, а лед на поверхности моря пошел трещинами, вздыбился.

Три колонны слились в одну, и теперь эта была многометровая, предельно сжатая, какими-то болезненными рывками передвигающаяся стена. Земля тряслась беспрерывно, тучи закручивались в эту круговерть, и она металась все быстрее — билась, стонала, пыталась разорваться, но была уж столь плотно сжата, что это было невозможным — вот колонна эта переметнулась на несколько верст, а вот, с треском разорвав воздух, вновь вернулась, пронеслась у тракта взбороздив и снег и землю на несколько метров — и вновь, в слепом рывке метнулась куда-то в сторону.

Как раз к этому времени Нэдии удалось перегрызть путы на руках Альфонсо, ну а дальше уж он освободился в несколько мгновений — он приметил, что посох у предводителя отряда конников, и вот уж оказался рядом с ним, схватился за этот посох — нет — эльф не выпустил его так просто, он словно бы слился с этим посохом. Это был эльфийский князь, он владел и волшебством, силы в нем были великие и он один мог бы выстоять против сотни троллей, едва ли и десять людских богатырей смогли бы сдвинуть его с места, если бы он только этого не пожелал, однако, против порыва Альфонсо и ему не удалось устоять — и он вслед за ним вынужден был вырваться из повозки — он удерживал посох и кричал через грохот:

— Тебе с этим не справиться — ни за что погибнешь!

Однако, Альфонсо ничего не отвечал; но, чуть выгнувшись вперед, продолжал продираться в сторону, куда теперь на несколько верст отлетел вихрь.

— Остановись! — повелительно выкрикнул эльф. — Ты и сам погибнешь, и посох погубишь! Не так надо!..

Видя, что на Альфонсо его слова не действуют, он нараспев принялся выговаривать одно из заклятий — тут бы Альфонсо и несдобровать, но опять подоспела Нэдия — она, сломавши два клыка, в столь короткий срок сумела разгрызть и свои путы, и вот теперь впилась в запястье эльфа — сразу же прокусила до кости, да и кость затрещала; эльфу же подумалось, что — это демон на него напал, вскрикнул он от неожиданности, выпустил посох, а Альфонсо уже метнулся вперед — побежал так быстро, как только мог.

Он мчался, не видя ничего кроме этого орущего, всасывающего багровое небо смерча, он вытягивал навстречу ему посох, лик его искажала напряженная ухмылка; темная сеть морщин залегала по его лику. На нем уже были темные одеянья, и вновь был он подобен стихии могучей — тьма клубилась вокруг него.