Я продолжал оставаться в близком контакте с королем Хусейном вплоть до его смерти в 2000 году и поддерживал дружбу также с принцем Хасаном. Оба они играли неброскую, но существенно важную роль в изменениях, происходивших в их регионе на протяжении последних четырех десятилетий, и смогли обеспечить, чтобы Иордания, несмотря на свои размеры, продолжала оставаться важным участником процессов на Ближнем Востоке.

ШЕЙХИ, СУЛТАНЫ И САДДАМ

Установление дружеских отношений с президентом Садатом и королем Хусейном, а также широких контактов с королевской семьей Саудовской Аравии потребовало немалого времени, однако эти контакты были примером тех отношений высокого уровня, в которых «Чейз» нуждался, чтобы строить свою работу в данном регионе. Проводимое ОПЕК повышение цен на нефть показало финансовое могущество богатых нефтью стран этого региона - как больших, так и малых. Решения, принимавшиеся относительно небольшой горсткой людей в Саудовской Аравии, Ираке, Иране, Алжире и даже в маленьких эмиратах, рассеянных вдоль южной кромки Персидского залива, могли оказывать огромное воздействие на мировую экономику.

Эти огромные энергетические ресурсы усиливали стратегическое значение региона, особенно тех девяти стран, которые граничили с Персидским заливом. Решение Британии отвести свои войска из территорий «к востоку от Суэца» в конце 1971 года положило конец ее вековой роли в качестве политического наставника и военного защитника малых арабских эмиратов и султанатов, находящихся вдоль «договорного побережья»¹ Персидского залива, и создало экономический вакуум и вакуум безопасности, который американская политика заполнила лишь отчасти. Так называемая доктрина Никсона с ее ориентацией на региональные государства, такие как Иран, Саудовская Аравия и впоследствии Египет, которые должны были нести бремя поддержания мира в регионе, игнорировала важность малых государств.

КУВЕЙТ: ШЕЙХ ДЖАБЕР

В Кувейте - одном из крупнейших в мире производителей и экспортеров нефти и ведущем члене ОПЕК - семья аль-Сабах правила страной в течение более 200 лет. Мой контакт с Кувейтом поддерживался в основном через шейха Джабера, которого я впервые встретил в начале 1960-х годов, вскоре после того, как Кувейт получил независимость от Великобритании. Как министр финансов Кувейта он был на одном из обедов, которые я устраивал в Покантико для министров финансов и управляющих центральными банками стран мира после ежегодных совещаний Всемирного банка и МВФ в Вашингтоне. Впоследствии Джабер посетил Хадсон-Пайнс вместе со своим сыном, который учился в Соединенных Штатах, и сын шейха ездил верхом на нашем чистокровном арабском жеребце Эль Ассаде.

Побережье, на котором располагались так называемые «договорные княжества», находившиеся в соответствии с заключенными договорами под протекторатом Великобритании. -Прим. ред.

Джабер стал премьер-министром в середине 1960-х годов, а в 1977 году - эмиром, и я часто встречался с ним во время своих поездок на Ближний Восток. Во время одного из визитов я подарил ему небольшое полотно Фритца Гларнера, американского художника-абстракциониста. Это был довольно необычный подарок арабскому правителю, придерживавшемуся традиционных взглядов; однако я знал, что произведения искусства, изображающие естественные формы - животных, растения или людей, были нарушением исламского закона. Джабер был неподдельно обрадован полотном, и во время следующей поездки я с удовлетворением отметил, что он вывесил его на видное место в своем доме³⁸.

Джабер был сдержанным человеком, понимавшим, что внезапный приток денежных средств в его страну приведет к огромным изменениям, и с большим искусством руководил процессами социального и политического перехода. Вероятно, он с неменьшими способностями справлялся со своими более традиционными обязанностями. Шейх имел право проводить ночь с молодыми незамужними кувейтскими женщинами из деревень с традиционным бытом, которые часто рожали ему детей. Говорили, что женщины, которых он выбирал, считали это великой честью.

На протяжении многих лет моя дружба с шейхом Джабером помогала «Чейзу» в навигации через сложные переплетения кувейтской бюрократии, включая утверждение в 1973 году соглашения, позволившего нам осуществлять управление Коммерческим банком Кувейта в обмен на определенный процент от его прибыли. Однако после того, как мы добились успеха и сделали банк прибыльным, кувейтцы аннулировали контракт, не желая, чтобы мы участвовали в растущих прибылях банка. Это был малоприятный результат. Мы рассчитывали, что хорошие результаты менеджеров «Чейза» убедят власти позволить нам расширить нашу деятельность. Этого никогда не произошло, и хотя мы поддерживали серьезные депозитарные отношения с их центральным банком и с рядом богатых лиц, мы не смогли убедить кувейтцев использовать нас в качестве советников по инвестициям или в качестве провайдеров иных финансовых услуг.

Кувейтцы были изворотливыми переговорщиками, и в районе Персидского залива их хорошо знали за вспыльчивость и негибкость. Соответственно, наши дела зависели от того, каким образом тот или иной министр финансов или член семьи аль-Сабах смотрел на нас в тот или иной день. Типичными были наши отношения с Абдул Рахманом аль-Атики, длительное время занимавшим пост министра финансов Кувейта. Пользовавшийся уважением за свою честность и откровенность, он тем не менее с подозрением относился к западным банкирам и мог быть резким или проявлять произвол по незначительным поводам.

Однажды я приехал в Министерство финансов Кувейта на совещание, которое, как я знал, будет еще одним трудным совещанием по поводу какого-то малозначительного вопроса, и застрял в крошечном трясущемся лифте, поднимавшемся к его кабинету. Когда мы, в конечном счете, вышли из лифта, я сказал: «Г осподин министр, вижу, что вы даже захлопываете нас в лифте, чтобы выразить свое неудовольствие». Хотя Атики засмеялся, он знал, что мои слова были шуткой только отчасти.

БАХРЕЙН И БЕЙРУТ

В отличие от кувейтцев бахрейнцы были любезны и готовы к установлению деловых отношений с внешним миром. Бахрейн, представляющий собой архипелаг маленьких пустынных островов рядом с Аравийским полуостровом, был тем местом, где на Аравийском полуострове в 1932 году впервые была открыта нефть и в течение всего последующего периода прибыль от нефти составляла львиную долю дохода правительства.

Семья шейха Исы аль-Халифа правила Бахрейном с середины XVIII века. После получения полной независимости от Великобритании в начале 1970-х годов шейх Иса разумно использовал ограниченные, но устойчивые доходы от нефти для диверсификации экономики своей страны. Он также поощрял развитие «оффшорной» банковской деятельности, страховых и прочих финансовых услуг, что позволило Бахрейну заменить Бейрут в качестве финансового центра Ближнего Востока, когда Ливан оказался жертвой продолжительной гражданской войны и углубляющегося палестинского кризиса в 1970-х годах.

Бейрут был основным центром ближневосточных операций «Чейза» на протяжении многих лет. С начала 1950-х и вплоть до середины 1980-х годов город процветал и процветало также наше отделение, хотя оно никогда не смогло увеличить региональную деятельность до того объема, на который мы рассчитывали. Мы постепенно узнали, что богатые саудовские и кувейтские бизнесмены считали Бейрут курортом, где они могут ускользнуть от строгих предписаний Корана, и лишь во вторую очередь рассматривали его как финансовый центр. Тем не менее, это был необыкновенно привлекательный многонациональный город с устойчивой политической системой и деловым сектором, имевшим международную ориентацию.

Однако в начале 1970-х годов политическое единение между христианами-маронитами и мусульманами-суннитами начало рушиться, а сирийцы, руководимые агрессивным Хафез Эль-Асадом, стали принимать более непосредственную роль во внутренней политической жизни Ливана. Кроме того, ООП, выдворенная из своего прибежища в Иордании, начала военные операции из лагерей для беженцев в Южном Ливане, что привело к возмездию со стороны Израиля. Ливан быстро погружался в анархию.