Отец тщательно обдумал этот вопрос, прежде чем выбрать RBF в качестве получателя той части своего наследства, которая должна была пойти на благотворительные нужды. Дополнительно передав средства в RBF, отец превратил его в один из десяти крупнейших фондов в стране и поставил нас у руля филантропических начинаний, которые он столь сильно поддерживал в своей жизни. Братья и я составляли большинство в совете директоров, и таким образом мы играли ведущую роль в развитии филантропической программы RBF.
КОНЕЦ ЭЙРИ
Раздел недвижимости отца, а также такого имущества, как произведения искусства и мебель, оказался сложной задачей. Братья и я купили имущество отца в штате Мэн в начале 1950-х годов через компанию «Хиллз риэлти», причем имелось в виду, что Марта после смерти отца сможет пользоваться Эйри без всяких ограничений. Однако Марта не проявила желания возвращаться в Мэн, и поэтому, когда она отказалась от своих прав на Эйри, Нельсон и я купили в штате Мэн у компании «Хиллз» всю собственность и решили снести Эйри. То обстоятельство, что в этом комплексе было 100 комнат, делало его совершенно непрактичным для использования любым из нас, однако с Эйри было связано много воспоминаний, которые мы не хотели терять. Хотя Марта провела в штате Мэн немного времени, она проделала большую работу по новому оформлению интерьера Эйри. Было понятно, что она не хотела жить под тенью матери, однако у Марты был другой вкус, чем у матери или у меня. Мне пришла в голову мысль, что перед сносом дома было бы неплохо реставрировать внутреннее убранство так, чтобы оно вновь стало таким, каким было при жизни матери, а затем сфотографировать его, чтобы мы могли помнить его таким, каким оно было.
Я решил эту задачу с помощью нескольких человек, работавших в Эйри еще при матери. Удивительно, насколько детальными были наши совместные воспоминания. Когда я не мог точно вспомнить, куда относилась та или иная вещь, я закрывал глаза и представлял мать, находящуюся там, окруженную картинами и предметами Востока, которые она любила, и их точное взаиморасположение вновь приходило ко мне. Когда отказывала моя память, что-то вспоминали другие.
Мы заполнили дом цветами и даже зажгли камины в гостиной и в столовой, точно так, как делали мои родители в пасмурные дни, когда мы были детьми. Когда все было готово, Эзра Столлер, знаменитый фотограф, специализировавшийся на архитектуре, приехал и сфотографировал все внутреннее убранство.
После того как Столлер закончил свою работу, все братья отправились в Сил-Харбор, чтобы принять участие в разделе принадлежащих матери предметов, что мы проделали с помощью лотереи. Каждому предмету была назначена цена, он был пронумерован и включен в каталог; каждый из нас вытягивал номера, чтобы определить порядок выбора. После этого мы выбирали предметы по очереди до тех пор, пока каждый из нас не выбрал свою пропорциональную долю в денежном выражении. На распределении присутствовали несколько юристов и секретарей, которые вели тщательную запись по каждому выбранному предмету. Пегги и я достаточно хорошо подготовились, так же как и Нельсон и Джон, который уже создал выдающуюся коллекцию азиатского искусства. Уин, вероятно, знал меньше всех, однако обнаружил замечательный вкус и сделал прекрасный выбор. Но это вряд ли имело значение: коллекция матери была такой большой и имела такое высокое качество, что все получили множество прекрасных предметов.
Когда эта окончательная задача была завершена, Нельсон и я, которые унаследовали все имущество отца в штате Мэн, отдали приказ снести здание. Все, что остается от Эйри сегодня, - это терраса из кирпича и гранита вдоль южной стороны дома; с нее по-прежнему открывается величественный вид на океан, испещренный точками островов.
ПЕРЕДАЧА ЖЕЗЛА
Некоторое время спустя я рассматривал фотографию, на которой все шестеро из нас были сняты в гостиной Эйри в тот день, когда происходило распределение имущества. Мы сидели вокруг Бэбс на большом диване, смеясь по поводу чего-то, что кто-то из нас только что сказал. Фотограф запечатлел нас в середине жизни, каждый из нас делал свою карьеру, у нас были свои семьи и обязанности, но все мы были привязаны друг к другу и к дому, который означал так много для каждого из нас, когда мы росли.
Бэбс вышла замуж за своего третьего мужа Жана Моза, респектабельного южанина, занявшего пост старшего вице-президента компании «Ю.С. траст компани» в 1953 году. Хотя Бэбс выглядела робкой и сдержанной, она преодолела многие из существовавших у нее ранее проблем, связанных с противодействием строгому отцу с сильной волей. Она стала больше участвовать в делах семьи и в начале 1950-х годов вошла в состав совета директоров RBF.
Уин уехал из Нью-Йорка в 1954 году, находясь на стадии болезненного и ставшего достоянием общественности развода с Барбарой (Бобо) Сиерс. В Арканзасе законы о разводе были более благоприятными, однако он ко всему прочему обнаружил, что ему нравился более медленный темп жизни и сельские ритмы этого штата. Он решил сделать Арканзас своим постоянным домом, купил большое ранчо на горе Пти-Жан к северу от Литл-Рока и скоро оказался погруженным в местную политику и общественные дела. Хотя он презирал расизм губернатора Орвала Фобуса, Уин принял предложение стать председателем комиссии штата по промышленному развитию и напряженно работал, чтобы привлечь в штат новые компании и уменьшить бремя, связанное с нормами и правилами, для тех компаний, которые уже там находились. Успех на этом поприще убедил Уина, что, возможно, у него было будущее в качестве политика. Он создал основы современной Республиканской партии в Арканзасе, создав ее практически с нуля. Одновременно Уин женился на женщине по имени Жанетт Эдрис в 1956 году, и казалось, что он счастлив, живя своей новой жизнью.
Джон вышел из своих сражений с отцом в конце 1940-х - начале 1950-х годов, исполненный решимости найти свой собственный путь в качестве филантропа. Он принял на себя должность председателя правления Рокфеллеровского фонда в конце 1952 года и помог направить огромные ресурсы на поддержку научных исследований и практическое приложение этих знаний для решения широкого спектра социальных проблем во всем мире. Еще важнее то, что он поддержал работу Нормана Борлауга по производству гибридных семян, что в 1960-е годы привело к «зеленой революции» в Азии и Латинской Америке.
Однако еще большее значение имела работа Джона в области демографии. Когда совет директоров Фонда не пожелал бросить вызов католической церкви путем принятия всесторонней программы мер в отношении народонаселения, включая поддержку контроля за рождаемостью, Джон создал для этой деятельности Совет по народонаселению. В середине 1950-х годов Джон также стал убежденным сторонником улучшения отношений со странами Восточной Азии и установил особенно прочные личные связи с Японией. В Нью-Йорке Джон руководил усилиями по созданию Центра исполнительских искусств, который позже стал Линкольн-центром, одним из крупнейших мировых центров музыки и танца.
На протяжении большей части своей жизни Лоране, казалось, хотел находиться в тени Нельсона, удовлетворенный тем, чтобы действовать в качестве его суррогата и второго я. По существу, это несправедливая характеристика, поскольку роли, которые играл Лоране как венчурный капиталист и сторонник охраны природы, были весьма нестандартными и провидческими, и это не имело отношения к Нельсону. Когда Нельсон начал свою политическую карьеру и у него было совсем немного времени для дел семьи, Лоране стал главным директором важнейших для нашей семьи организаций, управляя семейным офисом и возглавляя как RBF, так и Рокфеллеровский центр. Приняв на себя эти тяжелые обязанности, он позволил остальным продолжать свои независимые карьеры. Лоране обладал спокойной силой и острым умом, однако, поскольку он предпочитал держаться в тени, важность того, что он делал для семьи и общества, было легко не заметить.
