Мои главные обязанности относились к сфере менеджмента и маркетинга. Я никогда не состоял служащим кредитного отдела, хотя, в отличие как от Уинтропа Олдрича, так и от Джека МакКлоя, которые заняли главный пост в банке, обладая очень незначительными знаниями того, как банк на самом деле функционирует, я провел 14 лет, будучи погруженным в операционную деятельность «Чейза», и способствовал введению ряда инновационных изменений. Значительное большинство членов совета директоров понимало, что предлагаемые мной изменения в банковской политике были необходимы и неизбежны. Они ценили мой творческий подход, однако, очевидно, хотели иметь председателя совета директоров с солидным послужным списком в сфере кредитов и займов, то есть в тех областях, где Джордж был абсолютно на высоте.
У меня мало сомнений, что большинство в совете с радостью назначили бы Джорджа на должность председателя совета директоров и главного исполнительного директора, если бы я согласился остаться в подчиненном положении. Но, откровенно говоря, это не входило в мои планы. Я проработал с Джорджем в течение 14 лет, причем последние четыре из них занимая примерно равное ему положение, и был убежден, что если бы он обладал всей полнотой ответственности, то повел бы банк в направлении, которое не дало бы «Чейзу» возможность стать серьезной силой в международной банковской деятельности. Я дал понять членам совета, которые проводили предварительные беседы со мной, в частности Дж. Ричардсону (Дику) Дилуорту и Джеку МакКлою, что уйду из банка, если совет предпочтет наделить Джорджа безраздельной полнотой власти.
Моя реакция породила сложную дилемму. Директора не были готовы к тому, чтобы сделать меня председателем и главным исполнительным директором. Если бы они так поступили, Джордж подал бы в отставку, а это было риском, на который никто не был готов идти. Столкнувшись с противостоянием между Джорджем и мной, совет дрогнул. Они предложили компромиссное решение, позволявшее спасти лицо: Джордж становился председателем, а я - президентом, однако мы считались «генеральными исполнительными директорами, наделенными одинаковой властью». Хотя Джордж должен был при этом иметь полный контроль за повседневными операциями банка, мы оба должны были делить ответственность за политические решения.
Но я хотел большего, чем просто видимость одинаковой власти. Я опасался, что предложение совета не даст мне власти, необходимой для того, чтобы противостоять Джорджу по решающим вопросам. Я уперся и настаивал, чтобы меня также назначили председателем исполнительного комитета, а не только президентом и чтобы это соглашение было зафиксировано в письменной форме и подписано нами обоими. Я полагал, что без этих условий Джордж односторонне изменит условия мандата, и я окажусь в состоянии, когда ничего не смогу с этим поделать. Окончательное соглашение было отработано через посредников - Джордж и я никогда не встречались лицом к лицу, чтобы обсудить его, однако, в конце концов, мы оба его подписали.
Соглашение о двух главных исполнительных директорах представляло собой единственную жизнеспособную альтернативу; у нас обоих были сомнения, однако мы надеялись, что эту схему удастся заставить работать. Объявление о нашем совместном назначении в октябре 1960 года включало следующую формулировку: «Каждый будет заниматься и отвечать за все аспекты деятельности банка, однако каждый обеспечит особое руководство на определенных участках его полной ответственности. Господин Чемпион уделит особое внимание операционной и кредитной политике банка, инвестиционным фондам в его портфеле и трастовым обязательствам. Господин Рокфеллер уделит особое внимание перспективному планированию с упором на кадры, материальную базу и рынки, деятельности за границей и ее расширению внутри страны».
Наше совместное назначение стало основой для последующих конфликтов и тупиков при принятии решений. Схема с двумя главными исполнительными директорами лишь в редких случаях дает результаты, поскольку она отражает неудобный компромисс. Учреждения работают лучше всего, когда они обладают сильным и единым руководством. Джордж и я никогда не были в состоянии обеспечить такое руководство, поскольку мы полностью расходились в отношении направления, в котором должен был двигаться банк. Упорное нежелание Джорджа согласиться на активную программу международного роста, которую предлагал я, приводило к задержкам и упущенным возможностям. Мы уступали позиции нашему главному конкуренту «Сити-бэнк», который продолжал интенсивно расти и укреплять свои позиции во всем мире. Настоящая конкуренция должна была идти именно с «Сити-бэнком» и другими американскими международными банками, а не между Джорджем и мной.
Скрытой за стандартными формулировками пресс-релиза была неизбежная правда, заключавшаяся в том, что Джордж и я, каждый из нас, имели право вето по отношению к действиям другого. Джордж всегда был высоким профессионалом, однако в своем сердце он никогда не принял соглашения, которое мы оба подписали. Я подозреваю, что он никогда полностью не простил мне то, что я бросил вызов его праву стать председателем совета директоров и единственным генеральным исполнительным директором банка.
БАМПЕРАМ И ПО ВКУСАМ
Инцидент, случившийся в первые дни нашего совместного нахождения на командных должностях, подчеркнул нашу фундаментальную несовместимость и проиллюстрировал, каким образом нам приходилось подходить к большинству вопросов. Неудивительно, что дело коснулось программы банка по приобретению произведений искусства и решений по обставлению мебелью и более выразительному дизайну нашего главного офиса.
В отличие от современного стиля, характерного практически для всего здания Чейз Манхэттен-плаза, 1, Джордж использовал для украшения своего кабинета предметы старины. В качестве письменного стола он использовал красивый английский охотничий стол с изогнутыми ножками, а на стенах кабинета висели вполне традиционные картины. Гордое место в центре кабинета занимала большая бронзовая скульптура работы Ремингтона, изображавшая дикого мустанга в прыжке. Джордж полагал, что использование в его кабинете этих декоративных элементов заверит его друзей банкиров, что он не оказался испорчен «дикими и современными» идеями, которые я внедрил в банк в связи с постройкой нового здания.
Некоторые из произведений искусства, выбранные художественным комитетом, членом которого был и я, вероятно, представляли собой нечто такое, с чем терпение Джорджа справиться не могло. Одним из первых приобретенных скульптурных произведений была композиция Джейсона Сили, состоящая из автомобильных бамперов, сваренных вместе и образующих своеобразный барельеф, - более 2 метров длиной и более 2 метров высотой. Он должен был быть вывешен на фоне красной мозаичной стены в главном вестибюле здания на Чейз-плаза и, по моему мнению, хорошо подходил для этого места.
Ошибка, которую мы совершили, заключалась в том, что монтаж проводился во время перерыва на обед. Толпа сотрудников «Чейза» собралась вокруг, чтобы посмотреть, как будет осуществляться установка. Когда они поняли, что это произведение искусства представляло собой «всего лишь связку бамперов», возникла волна протеста. Кто-то позвонил Джорджу, чтобы проинформировать его о том, что происходит, и в результате он пришел в необычайно возбужденное состояние. Он распорядился, чтобы бамперы были немедленно сняты. Я решил, что на какое-то время не следует педалировать этот вопрос.
Как требовало наше соглашение о покупке этого экспоната, прежде чем мы могли его получить в свое распоряжение, он должен был быть отправлен на передвижную выставку продолжительностью в год. Поэтому я решил купить его для себя и выяснить, что с ним делать после возвращения с выставки. Год спустя я вновь обсудил этот вопрос с художественным комитетом, все члены которого по-прежнему считали, что это прекрасный экспонат, который очень подходит для того места, на которое мы его планировали. Мы дождались уикенда, когда никого не было, и вывесили его там, где исходно и предполагалось. Там он и находился утром в понедельник, когда все пришли на работу. Никто ничего не сказал; банк купил этот экспонат у меня, и с тех пор он оставался на этом месте. В последующем Джордж и я никогда не обсуждали это спорное произведение искусства.
