О.Лоретц, должно быть, осведомлен об этом. Однако его утверждения, касающиеся науки, преследуют лишь одну цель — отодвинуть в сторону трудный вопрос, чтобы не касаться его

именно таким образом, каким это следует сделать.

Уже одни простые перечисления различий во мнениях Христианских авторов по такой проблеме, как искажение доказанных наукой фактов на страницах Библии, прекрасно показывают всю

щепетильность положения, в котором они оказались. Это еще раз свидетельствует, что

единственно верная логическая позиция предполагает неизбежное признание того, что Библия во

многом есть результат человеческой мысли, а, следовательно, — отрицание утверждения, что она

представляет собой Откровение Бога в чистом виде.

Тот факт, что в Христианских кругах исчезает всякое ощущение комфортности, как только речь

заходит об Откровении, стал особенно очевидным во время Второго Ватиканского Собора (1962-1965), когда согласованному окончательному тексту заключительного Документа предшествовало

по меньшей мере пять предварительных вариантов, а вся эта процедура отняла три года. Только

через три года наступил конец тому, что его Преосвященство господин Вебер в своем

вступительном разделе к Документу Собора N№4, посвященному вопросу об Откровении [23], назвал “болезненной ситуацией, угрожающей засосать Собор, подобно болоту”.

Две фразы, содержащиеся в этом Документе и касающиеся Ветхого Завета (глава IV, стр. 53), передают все недостатки некоторых Библейских текстов так, что их просто невозможно оспорить: “С учетом условий, в которых жило большинство людей до того, как Христом был заложен догмат

спасения, можно с уверенностью утверждать, что Книги Ветхого Завета позволили каждому

узнать, кто есть Бог, а кто есть человек, как и то, как справедлив и милостив Бог по отношению к

людям. Эти Книги несут в себе свидетельство истинно Божественных учений, даже несмотря на то, что в них содержатся сведения несовершенные и устаревшие”.

Используемые здесь прилагательные “несовершенные” и “устаревшие” как нельзя лучше

характеризуют некоторые Библейские тексты, указывая на то, что эти тексты тоже вполне могут

стать объектом критического анализа и даже быть отвергнуты как любой другой чистый вымысел.

Здесь мы видим принцип, который невозможно не признать.

Цитируемый текст является частью общей декларации, окончательно ратифицированной 2344

голосами против 6. И все же, такое почти полное единодушие вызывает некоторые сомнения.

Поскольку на самом деле в комментариях к официальному Документу, подписанных его

Преосвященством господином Вебером, присутствует одна-единственная фраза, явно

поправляющая высокое заявление Собора об устарелости определенных текстов: “Без сомнения, некоторые тексты еврейской Библии имеют временное применение и содержат в себе нечто

несовершенное” [24].

Слово “устаревший”, употребленное в официальной декларации, конечно не является синонимом

выражения “имеют временное применение” в том смысле, в котором оно использовано во фразе

комментатора. Что же касается добавленного им по собственной инициативе эпитета

“еврейской”, то он предполагает, что в тексте Документа Собора критиковался текст

древнееврейской версии Ветхого Завета. Но дело обстоит не совсем так. В действительности

именно Христианский Ветхий Завет, о несовершенстве и устарелости некоторых частей которого

говорится в Документе, был предметом обсуждения во время Собора — не более того.

Выводы

Библейские Писания должны быть подвергнуты анализу безо всякого искусственного их

приукрашивания, безо всякого наделения их теми качествами, которые кому-либо хотелось бы

видеть в них. Напротив, их нужно рассматривать в объективном свете, такими, как они есть. Это

предполагает понимание не только содержания самих текстов, но и истории их создания.

Понимание последней позволяет сформировать некоторые представления об обстоятельствах, приведших к переделке текстов, обусловивших постепенность собирания текстов в единое целое.

Именно так и происходило приведение Библии в тот вид, в котором она дошла до нас, — со всеми

своими многочисленными сокращениями в одних местах и дополнениями в других.

На основании вышесказанного можно считать, что Ветхий Завет содержит в себе различные

варианты описаний одних и тех же событий, а также ряд противоречий, невероятностей, искаженных изложений исторических фактов и несовместимостей с данными, точно

установленными наукой. Все это вполне естественно, поскольку Ветхий Завет написан людьми

глубокой древности. С подобным просто невозможно не столкнуться, просматривая любые книги, написанные в тех же исторических условиях.

Еще во времена, когда практически невозможно было обращаться к науке, а о невероятностях и

противоречиях можно было лишь догадываться, такой обладающий здравым смыслом человек, как святой Августин, посчитал, что Бог не мог преподать людям того, что не соответствует

реальности. Поэтому он выдвинул принцип, согласно которому любое положение, противоречащее Истине, никоим образом не может считаться исходящим от Бога, и выступил за

то, чтобы исключить из Священных текстов все, что, по его мнению, заслуживало исключения на

основании этого принципа.

Однако позже, когда уже стал известен факт несовместимости определенных мест в Библии с

данными современной науки, позиция, подобная мнению святого Августина, была предана

забвению. Причем отказ от нее был столь настойчив и категоричен, что это даже привело к

возникновению и развитию целого литературного направления. Вопреки всем сопротивлениям

оно отстаивало необходимость сохранения в Библии всех тех текстов, которые не должны там

находиться ни при каких обстоятельствах в силу уже упомянутых причин. Второй Ватиканский

Собор (1962-1965) внес весомый вклад в смягчение этой бескомпромиссной позиции, введя

оговорки, касающиеся тех частей Ветхого Завета, которые содержат “сведения несовершенные и

устаревшие”. Интересно, останется ли это всего лишь благочестивым пожеланием или все же

заставит по-иному взглянуть на те сведения, которые сейчас уже не могут быть приемлемы, и

которым уготована роль свидетельствовать об Истинных учениях, исходящих от Бога, при одном

условии — что люди не будут переписывать их по-своему?

ЧАСТЬ II. ЕВАНГЕЛИЯ

Введение

Нельзя читать Евангелия, не задумываясь над смыслом некоторых содержащихся в них описаний.

И возможно многие читатели, делающие это, приходят в недоумение и замешательство. То же

чувство они испытывают и тогда, когда начинают сравнивать различные варианты описания

одного и того же события, приводимые в разных Евангелиях. Это отметил отец Роге в своей книге

“Посвящение в Евангелие” (“Initiation а l’Evangile” [25]). Имея огромный опыт многолетнего

общения с читателями, на взволнованные письма которых он отвечал в еженедельнике

Католической церкви, отец Роге смог понять их чувства по поводу прочитанного. К нему шли

письма от людей, принадлежащих к самым разным общественным прослойкам и живущих в

разных странах. Читатели обращались к нему за разъяснением текстов, “считавшихся ими

труднопонимаемыми, непостижимыми, противоречивыми, а то и вовсе нелепыми или

шокирующими воображение”. Ведь чтение Евангелий от начала до конца, несомненно, способно

глубоко взволновать Христиан.

Книга отца Роге была издана 1973 году. Чтобы понять ее значение, необходимо отметить, что не

так давно большинству Христиан были известны лишь избранные места из Евангелий, которые

читались во время служб или комментировались во время религиозных проповедей. Если не

считать Протестантов, у Христиан было не принято читать Евангелия целиком. Книги, наставлявшие Христиан в их религии, содержали лишь отрывки, а оригинал Евангелий вообще