Отдел «Иностранные армии Востока», занимавшийся под руководством полковника Кинцеля анализом поступавших из различных источников разведывательных данных о численности и качественном составе личного состава Вооруженных Сил СССР, писал в одном из своих докладов в конце 1939 года: «Красная Армия в количественном отношении — мощная военная организация. Ставка делается на „массовую“ армию. Организация войск, их оснащение и средства управления ими — слабые. Принципы управления войсками — здравые, командный состав слишком молод и неопытен… Боеспособность войск в обстановке тяжелых сражений вызывает сомнение». Какой же делался из этого вывод? «Массовая» армия русских не сможет противостоять армии, оснащенной современной техникой и имеющей более высокий по уровню командный состав. Такая оценка в полной мере соответствовала взглядам Гитлера, который не допускал и мысли о возможности серьезного сопротивления со стороны Красной Армии. «Россия в настоящее время, — заявлял он в своем выступлении перед руководителями вермахта 23 ноября 1939 года, опасности не представляет, а ее вооруженные силы имеют низкую боеспособность»[320].
23 января 1941 года отдел «Иностранные армии» в «Инструктивном письме», основанном на анализе, проведенном данным отделом, повторил свой первоначальный вывод, высказав серьезное сомнение относительно способности Красной Армии вести войну на уровне современных требований.
Став на ошибочную точку зрения в оценке военного потенциала СССР и возможности разгрома его вооруженных сил в результате «быстротечной» кампании, правители фашистской Германии поставили перед своими секретными службами задачу — сосредоточить основные усилия на разведывательном обеспечении боевых операций немецких войск главным образом в рамках плана «Барбаросса». Практически речь шла о снабжении военного командования информацией о боевом составе и дислокации соединений Красной Армии на глубину планируемых операций, возможном подходе ее стратегических резервов, состоянии коммуникаций по обеспечению маневра советских войск. Эту задачу нацистские секретные службы решили только частично.
Один из руководителей абвера, генерал Пикенброк, в своих показаниях отмечал, что «ко дню нападения мы располагали подробными данными о Красной Армии в пограничной полосе». Немецкий генерал фон Бутляр считает, что органам гитлеровской разведки удалось сравнительно точно определить численность и боевой состав Красной Армии не только в пограничной полосе, но и на остальной территории СССР. «Если русская военная промышленность и транспорт были оценены значительно ниже их потенциальных
возможностей, то численность и боевой состав русской армии, — пишет он, — были определены сравнительно точно. Она имела 225 соединений и насчитывала до 4 миллионов человек. Около 40 соединений находились в азиатской части России… На западной границе могло быть примерно 145 соединений. При проверке данных в апреле 1941 года оказалось, что в европейской части России дислоцировалось свыше 170 стрелковых дивизий и около 40 мотомеханизированных бригад»[321].
Такого же мнения придерживался и бывший начальник главного разведывательного управления генерального штаба сухопутных сил генерал Типпельскирх, хотя он и оперировал несколько иными цифрами численности Красной Армии. По его данным, в составе Красной Армии было 187 дивизий и 36 мотомеханизированных бригад, то есть всего 223 соединения.
Итак, в оценке численности Красной Армии был допущен крупный просчет. Также неправильно было определено количество дивизий. В действительности только летом 1941 года Ставка Верховного Главнокомандования Красной Армии направила на фронт более 324 дивизий. «Перед началом войны, — отмечал в своем служебном дневнике генерал Гальдер, — мы насчитывали в Красной Армии примерно 200 дивизий. На 51-й день войны мы вынуждены были установить, что их было 360»[322]. Две недели спустя сам Гитлер признал в разговоре с Муссолини, что «впервые после начала войны немецкая военная разведка потерпела провал»[323].
Разведка, как утверждали потом немецкие стратеги, непростительно подвела верховное командование вермахта и тем способствовала переоценке Гитлером эффекта стремительного роста военных возможностей самой Германии. А о том, что нацистской верхушке удалось немало добиться на пути усиления милитаризации страны, создания инструмента «сокрушительного удара», свидетельствовал уже тот факт, что общая численность вооруженных сил фашистской Германии за период с 1932 по 1939 год возросла с 104 218 до 3 754 104 человек, то есть увеличилась более чем в 35 раз. В период же интенсивной подготовки к войне с Советским Союзом, с 1940 по май 1941 года, она была доведена до 7, 5 миллиона человек, оснащенных новейшей военной техникой и вооружением и развернутых для вторжения на территорию СССР. Военное производство Германии развивалось быстрыми темпами: с 1934 по 1940 год его объем увеличился в 22 раза. К 1941 году на гитлеровскую Германию работала промышленность всей Европы; нейтральные страны поставляли ей военно-стратегическое сырье. «По мнению генерального штаба, — отмечал в своих мемуарах В. Шелленберг, — наше превосходство в живой силе, техническом оснащении и в искусстве управления войсками так велико, что массированную операцию можно будет завершить в течение десяти недель»[324].
Определенное воздействие на решение Гитлера форсировать подготовку к нападению на Советский Союз оказал и такой фактор (не случайно отнесенный нацистской верхушкой к числу исключительно благоприятных для Германии), как прокатившаяся по СССР накануне войны волна арестов, серьезно захлестнувшая и Красную Армию. В результате репрессий, принявших чудовищные размеры, Советские Вооруженные Силы в 1937—1938 годах лишились более 40 тысяч командиров, политработников, военных инженеров, специалистов, в том числе наиболее опытных полководцев[325]. Гитлер говорил Кейтелю в период подготовки нападения на СССР: «Первоклассный состав высших советских военных кадров истреблен Сталиным».
За полтора месяца до развязывания агрессии против Советского Союза Гитлеру по его требованию был представлен доклад, составленный на основании донесений специально вызванного из Москвы полковника Кребса, заместителя военного атташе германского посольства в СССР, и других разведывательных данных, в котором отмечалось, что русский офицерский корпус существенно ослаблен не только количественно, но и качественно. «Он производит худшее впечатление, чем в 1933 году. России, пока она достигнет прежней высоты, — подчеркивалось в этом докладе, —потребуется 20 лет».[326]
Для нацистов не являлось секретом, что в результате массовых репрессий — физического уничтожения командных кадров армии и военно-морского флота — была произведена замена многих звеньев советской военной системы. Новые командные кадры явно уступали своим предшественникам в знаниях, а также тактическом и стратегическом опыте, для овладения которым в условиях начавшегося технического перевооружения Красной Армии им, естественно, требовалось немалое время.
Понимая, что Красная Армия обезглавлена и советскому военному командованию не так-то просто будет восполнить такой урон, особенно в качественном отношении, Гитлер решил не упускать момента. Тем более что закончившиеся в марте 1940 года военные действия между Финляндией и Советским Союзом, продолжавшиеся 105 дней, высветили в какой-то мере реальность. Эта война, как заключили специалисты из немецкой разведки, убеждала в невысокой боеспособности Красной Армии.
