Какое-то время Даллесу и его помощникам казалось, что они увлеклись, выдвинув такое непомерное требование, и что, очевидно, они видят Дольмана в Швейцарии в последний раз. Но Вольфу в обстановке катастрофического ухудшения военного положения Германии важно было во что бы то ни стало выиграть время. Цель, ради которой затевалась вся эта игра, оправдывала средства, и он готов был пойти на многое, лишь бы наладить контакт с американцами.

Вольф, разумеется, не мог не учитывать, какими тяжелыми последствиями чреват для него тайный сговор с противником, если сведения об этом дойдут раньше времени до соперничающих между собой нацистских главарей. И чтобы застраховать себя, Вольф, которому не раз удавалось достойно выходить из сложных ситуаций, делает такой ход. В ночь с 6 на 7 февраля 1945 года он появился в штаб-квартире Гитлера, рассчитывая как высший руководитель СС и полиции в оккупированной гитлеровцами Северной Италии получить аудиенцию у фюрера. Прием состоялся в имперской канцелярии, но Гитлер был не один. Беседа велась в присутствии Риббентропа, его представителя при ставке фюрера после фон Хевеля, а также связного офицера Гиммлера группенфюрера СС Фегеляйна. Вольф стал горячо убеждать Гитлера, что для выхода из военного тупика, в котором оказалась Германия, необходим поиск новых возможностей, имея в виду заключение сепаратного мира с западными державами. Он информировал фюрера о том, что к нему в последнее время тянутся нити с трех сторон: от Ватикана, англичан и американцев. Такой повышенный интерес к представителю третьего рейха Вольф объяснил тем, что папа римский хочет предстать перед лицом всего католического мира спасителем человечества, англичане, в свою очередь, считают, что послевоенной Европой должны управлять именно они. Что касается американцев, то, по их твердому убеждению, говорил Вольф, желая подчеркнуть наличие противоречий в лагере западных союзников, Англия отжила свой век и теперь ведущая роль должна отойти к Соединенным Штатам. Всех их, заключил Вольф, объединяет стремление не допустить, чтобы Советы одержали верх в этой войне. Свое сообщение обергруппенфюрер закончил обращением к Гитлеру разрешить ему попытаться взять эти нити в свои руки. Согласно более поздним утверждениям Вольфа, фюрер внешне никак не отреагировал на его обращение: он не сказал ни да, ни нет. Но давно и хорошо зная Гитлера, Вольф уловил, что его предложение внутренне воспринято фюрером положительно. Дело в том, что в прошлом — и Вольфу это было известно — такого рода идеи вызывали немедленный отпор и даже взрыв бешенства со стороны Гитлера. На этот раз он молчал, расхаживая по кабинету и пощелкивая пальцами.

Сцена встречи в имперской канцелярии закончилась, по свидетельству Вольфа, тем, что Гитлер, прощаясь с ним, произнес: «Благодарю за доклад, с которым вы прибыли. Это очень интересно. Действуйте и постарайтесь заручиться максимально благоприятными предложениями». Подумав после над тем, «как интерпретировать слова фюрера, Риббентроп и Вольф пришли к выводу, что поведение фюрера, который, хотя формально и не дал санкции на переговоры с Западом, все-таки дает право начать активные действия»[291].

По возвращении из Берлина Вольф собрал представителей высшего командования (как армейского, так и войск СС) и дал указание докладывать ему лично о каждой возникающей возможности «выхода» на англичан или американцев. О том, как развивались события дальше, Вольф сообщил после войны в интервью, данном им корреспонденту швейцарской газеты. В нем утверждалось, в частности, что, прибыв из Берлина в ставку Кессельринга в Северной Италии, он узнал, что части фашистской «черной бригады» (войска марионеточного правительства Муссолини в г. Сало на оккупированной гитлеровцами территории) задержали в Комо агента «управления специальных операций» британской разведки Тукера (он же Уиллоуби). Лазутчик имел личное поручение главнокомандующего союзными войсками на Средиземноморском театре английского фельдмаршала Г. Р. Александера войти в контакт с военным министром в «правительстве» Муссолини маршалом Р. Грациани. Вольф настоял на передаче задержанного в свое распоряжение и направил его через Швейцарию обратно к Александеру с заданием выяснить, какие военные и политические требования тот готов выдвинуть немецкому командованию в Италии.

Вольф и его ближайшие сотрудники, осведомленные, что называется, из первых рук о настроениях Даллеса, стремились, как подчеркивает американский историк Дж. Толанд, всемерно играть на антисоветизме и антикоммунизме своих партнеров по сепаратным переговорам. Свое обращение к Александеру Вольф, зная о настроениях определенных кругов Великобритании и США, обосновывал мнимой заботой о судьбе Северной Италии: в случае внезапного прекращения немецкого сопротивления итальянские партизаны-де немедленно сформируют «коммунистическое правительство», и тогда восторжествуют «французские коммунисты на западе, итальянские — на востоке; широкий „красный пояс“ протянулся бы через всю Южную Европу. Единственное решение проблемы, — подчеркивал Толанд, — состоит в том, чтобы договориться об организованной капитуляции немецких вооруженных сил. Тогда западные страны могли бы оккупировать Северную Италию, прежде чем партизаны возьмут там руководство в свои руки»[292].

Такой ход рассуждений находил полное понимание у Даллеса. «Если бы мы добились быстрой капитуляции немцев в Италии, — писал он в своих мемуарах, — то овладели бы Триестом — ключом к Адриатике… В противном же случае коммунистические войска, или прорвавшиеся через Венгрию части Советской Армии, или продвинувшиеся вперед из Югославии соединения Тито совместно с прокоммунистическими партизанами займут Триест и, возможно, еще дальше продвинутся на запад».

8 марта Вайбель сообщил Геверницу, что находившиеся в заключении Парри и Усмиани доставлены Циммером из Милана на швейцарско-итальянскую границу в Чиассо, откуда они выехали в Цюрих. Вслед за Парри и Усмиани пересекли границу Вольф и сопровождавшие его Дольман, Циммер и адъютант генерала Веннер — все в штатском. Поездом они направились в Цюрих. На всякий случай их снабдили легендой: Вольф и сопровождающие его лица являются членами смешанной немецко-итальянской комиссии, направляющейся в Швейцарию для обсуждения вопроса об использовании портового оборудования в Генуе. Как видим, Вольф действовал с поразительной оперативностью.

Прибывший в этот день в Цюрих Даллес встретился на конспиративной квартире УСС на Генферштрас-се с Геверницем. Присутствовавший при этом Вайбель информировал американцев, что нацистов и барона Парилли приняла в своем доме в Цюрихе семья профессора Гусмана, а Парри и Усмиани устроены в безопасном месте — их поместили под видом пациентов в известную цюрихскую клинику.

Вскоре на конспиративную квартиру явился Гусман — ему отводилась на переговорах роль посредника — и предложил Даллесу из соображений безопасности встретиться с Вольфом в собственной квартире. Даллес отклонил это предложение и заявил, что, если Вольф желает видеть его, он должен явиться на Генферштрассе, причем без сопровождающих лиц. Гусман обязан был привезти Вольфа, представить Даллесу, а затем оставить их одних. Много лет спустя Даллес вспоминал, что игра стоила свеч и следовало встретиться с Вольфом, хотя при этом было много риска. Последствия могли быть не из приятных.