Целый год не дрожало окно, Не звенела тяжелая дверь; Все забылось – забылось давно, И она отворилась теперь. Суетились, поспешно крестясь… Выносили серебряный гроб… И старуха, за ручку держась, Спотыкалась о снежный сугроб. Равнодушные лица толпы, Любопытных соседей набег… И кругом протоптали тропы, Осквернив целомудренный снег. Но, ложась в снеговую постель, Услыхал заключенный в гробу, Как вдали запевала метель, К небесам подымая трубу. 6 января 1903 «Зимний ветер играет терновником…» Зимний ветер играет терновником, Задувает в окне свечу. Ты ушла на свиданье с любовником. Я один. Я прощу. Я молчу. Ты не знаешь, кому ты молишься, — Он играет и шутит с тобой. О терновник холодный уколешься, Возвращаясь ночью домой. Но, давно прислушавшись к счастию, У окна я тебя подожду. Ты ему отдаешься со страстию. Все равно. Я тайну блюду. Все, что в сердце твоем туманится, Станет ясно в моей тишине. И, когда он с тобой расстанется, Ты признаешься только мне. 20 февраля 1903 «– Все ли спокойно в народе…» – Все ли спокойно в народе? – Нет. – Император убит. Кто-то о новой свободе На площадях говорит. – Все ли готовы подняться? – Нет. Каменеют и ждут. Кто-то велел дожидаться: Бродят и песни поют. – Кто же поставлен у власти? – Власти не хочет народ. Дремлют гражданские страсти: Слышно, что кто-то идет. – Кто ж он, народный смиритель? – Темен, и зол, и свиреп: Инок у входа в обитель Видел его – и ослеп. Он к неизведанным безднам Гонит людей, как стада… Посохом гонит железным… – Боже! Бежим от Суда! 3 марта 1903 «На Вас было черное закрытое платье…» На Вас было черное закрытое платье. Вы никогда не поднимали глаз. Только на груди, может быть, над Распятьем, Вздыхал иногда и шевелился газ. У Вас был голос серебристо-утомленный. Ваша речь была таинственно проста. Кто-то Сильный и Знающий, может быть, Влюбленный В Свое Создание, замкнул Вам уста. Кто был Он – не знаю – никогда не узнаю, Но к Нему моя ревность, и страх мой к Нему. Ревную к Божеству, Кому песни слагаю, Но песни слагаю – я не знаю, Кому. 15 мая 1903. Петербург «Возвратилась в полночь. До утра…»
Возвратилась в полночь. До утра Подходила к синим окнам зала. Где была? – Ушла и не сказала. Неужели мне пора? Беспокойно я брожу по зале… В этих окнах есть намек. Эти двери мне всю ночь бросали Скрипы, тени, может быть, упрек?.. Завтра я уйду к себе в ту пору, Как она придет ко мне рыдать. Опущу белеющую штору, Занавешу пологом кровать. Лягу, робкий, улыбаясь мигу, И один, вкусив последний хлеб, Загляжусь в таинственную книгу Совершившихся судеб. 9 октября 1903 Фабрика В соседнем доме окна жолты. По вечерам – по вечерам Скрипят задумчивые болты, Подходят люди к воротам. И глухо заперты ворота, А на стене – а на стене Недвижный кто-то, черный кто-то Людей считает в тишине. Я слышу все с моей вершины: Он медным голосом зовет Согнуть измученные спины Внизу собравшийся народ. Они войдут и разбредутся, Навалят на спины кули. И в желтых окнах засмеются, Что этих нищих провели. 24 ноября 1903 «Что с тобой – не знаю и не скрою…» Что с тобой – не знаю и не скрою — Ты больна прозрачной белизной. Милый друг, узнаешь, что с тобою, Ты узнаешь будущей весной. Ты поймешь, когда, в подушках лежа, Ты не сможешь запрокинуть рук. И тогда сойдет к тебе на ложе Непрерывный, заунывный звук. Тень лампадки вздрогнет и встревожит, Кто-то, отделившись от стены, Подойдет – и медленно положит Нежный саван снежной белизны. 5 декабря 1903 «Плачет ребенок. Под лунным серпом…» Плачет ребенок. Под лунным серпом Тащится по полю путник горбатый. В роще хохочет над круглым горбом Кто-то косматый, кривой и рогатый. В поле дорога бледна от луны. Бледные девушки прячутся в травы. Руки, как травы, бледны и нежны. Ветер колышет их влево и вправо. Шепчет и клонится злак голубой. Пляшет горбун под луною двурогой. Кто-то зовет серебристой трубой. Кто-то бежит озаренной дорогой. Бледные девушки встали из трав. Подняли руки к познанью, к молчанью. Ухом к земле неподвижно припав, Внемлет горбун ожиданью, дыханью. В роще косматый беззвучно дрожит. Месяц упал в озаренные злаки. Плачет ребенок. И ветер молчит. Близко труба. И не видно во мраке. 14 декабря 1903 |
