«Встану я в утро туманное…» Встану я в утро туманное, Солнце ударит в лицо. Ты ли, подруга желанная, Всходишь ко мне на крыльцо? Настежь ворота тяжелые! Ветром пахнуло в окно! Песни такие веселые Не раздавались давно! С ними и в утро туманное Солнце и ветер в лицо! С ними подруга желанная Всходит ко мне на крыльцо! 3 октября 1901 «Ранний час. В пути незрима…» Ранний час. В пути незрима Разгорается мечта. Плещут крылья серафима, Высь прозрачна, даль чиста. Из лазурного чертога Время тайне снизойти. Белый, белый Ангел Бога Сеет розы на пути. Жду в пленительном волненьи — Тайна плачущей жены Разомкнет златые звенья, Вскроет крылий белизны. 4 октября 1901 «Ты уходишь от земной юдоли…» Ты уходишь от земной юдоли, Сердца лучшего любовь тебе несут. Страшных снов не жди от новой воли, — Хоры ангелов, не смертных, припадут. Припадут и снимут власяницы — Символ здешних непомерных бед. Я, в тоске, покину на границе Твой нездешний, твой небесный след. Покидай бессилье мирозданья, Твой покой теперь ненарушим. Предо мною – грань богопознанья, Неизбежный сумрак, черный дым. 6 октября 1901 «Снова ближе вечерние тени…» Снова ближе вечерние тени, Ясный день догорает вдали. Снова сонмы нездешних видений Всколыхнулись – плывут – подошли. Что же ты на великую встречу Не вскрываешь свои глубины? Или чуешь иного предтечу Несомненной и близкой весны? Чуть во мраке светильник завижу, Поднимусь и, не глядя, лечу. Ты ж и в сумраке, милая, ближе К неподвижному жизни ключу. 14 октября 1901 «Хранила я среди младых созвучий…» Хранила я среди младых созвучий Задумчивый и нежный образ дня. Вот дунул вихрь, поднялся прах летучий, И солнца нет, и сумрак вкруг меня. Но в келье – май, и я живу, незрима, Одна, в цветах, и жду другой весны. Идите прочь – я чую серафима, Мне чужды здесь земные ваши сны. Идите прочь, скитальцы, дети, боги! Я расцвету еще в последний день. Мои мечты – священные чертоги, Моя любовь – немеющая тень. 17 октября 1901 «Сгущался мрак церковного порога…»
Сгущался мрак церковного порога В дни свадеб, в дни рождений, похорон; А там – вилась широкая дорога. И путник шел, закатом озарен. Там не было конца свободной дали, Но здесь, в тени, не виделось ни зги; И каждый раз прохожего встречали Из сумрака ответные шаги. Церковный свод давал размерным звоном Всем путникам напутственный ответ; И в глубине, над сумрачным амвоном, Остерегающий струился свет. И, проходя в смеющиеся дали, Здесь путник ждал, задумчив и смущен, Чтоб меркнул свет, чтоб звуки замирали… И дале шел, закатом озарен. 4 января 1902 «Ты – Божий день. Мои мечты…» Ты – Божий день. Мои мечты — Орлы, кричащие в лазури. Под гневом светлой красоты Они всечасно в вихре бури. Стрела пронзает их сердца, Они летят в паденьи диком… Но и в паденьи – нет конца Хвалам, и клекоту, и крикам! 21 февраля 1902 «Там – в улице стоял какой-то дом…» Там – в улице стоял какой-то дом, И лестница крутая в тьму водила. Там открывалась дверь, звеня стеклом, Свет выбегал, – и снова тьма бродила. Там в сумерках белел дверной навес Под вывеской «Цветы», прикреплен болтом. Там гул шагов терялся и исчез На лестнице – при свете лампы желтом. Там наверху окно смотрело вниз, Завешанное неподвижной шторой, И, словно лоб наморщенный, карниз Гримасу придавал стене – и взоры… Там в сумерках дрожал в окошках свет, И было пенье, музыка и танцы. А с улицы – ни слов, ни звуков нет, — И только стекол выступали глянцы. По лестнице над сумрачным двором Мелькала тень, и лампа чуть светила. Вдруг открывалась дверь, звеня стеклом, Свет выбегал, и снова тьма бродила. 7 мая 1902 «Мы встречались с тобой на закате…» Мы встречались с тобой на закате. Ты веслом рассекала залив. Я любил твое белое платье, Утонченность мечты разлюбив. Были странны безмолвные встречи. Впереди – на песчаной косе Загорались вечерние свечи. Кто-то думал о бледной красе. Приближений, сближений, сгораний — Не приемлет лазурная тишь… Мы встречались в вечернем тумане, Где у берега рябь и камыш. Ни тоски, ни любви, ни обиды, Все померкло, прошло, отошло… Белый стан, голоса панихиды И твое золотое весло. 13 мая 1902 |
