8 Я ее победил наконец! Я завлек ее в мой дворец! Три свечи в бесконечной дали. Мы в тяжелых коврах, в пыли. И под смуглым огнем трех свеч Смуглый бархат открытых плеч, Буря спутанных кос, тусклый глаз, На кольце – померкший алмаз, И обугленный рот в крови Еще просит пыток любви… А в провале глухих окон Смутный шелест многих знамен, Звон, и трубы, и конский топ, И качается тяжкий гроб… – О, любимый, мы не одни! О, несчастный, гаси огни!.. – Отгони непонятный страх — Это кровь прошумела в ушах. Близок вой похоронных труб, Смутен вздох охладевших губ: – Мой красавец, позор мой, бич… Ночь бросает свой мглистый клич, Гаснут свечи, глаза, слова… – Ты мертва, наконец, мертва! Знаю, выпил я кровь твою… Я кладу тебя в гроб и пою, — Мглистой ночью о нежной весне Будет петь твоя кровь во мне! 1909 9
Над лучшим созданием Божьим Изведал я силу презренья, Я палкой ударил ее. Поспешно оделась. Уходит. Ушла. Оглянулась пугливо На сизые окна мои. И нет ее. В сизые окна Вливается вечер ненастный, А дальше, за мраком ненастья, Горит заревая кайма. Далекие, влажные долы И близкое, бурное счастье! Один я стою и внимаю Тому, что мне скрипки поют. Поют они дикие песни О том, что свободным я стал! О том, что на лучшую долю Я низкую страсть променял! 1910 Демон Иди, иди за мной – покорной И верною моей рабой. Я на сверкнувший гребень горный Взлечу с тобой. Я пронесу тебя над бездной, Ее бездонностью дразня. Твой будет ужас бесполезный — Лишь вдохновеньем для меня. Я от дождя эфирной пыли И от круженья охраню Всей силой мышц и сенью крылий И, вознося, не уроню. И на горах, в сверканьи белом, На незапятнанном лугу, Божественно-прекрасным телом Тебя я странно обожгу. Ты знаешь ли, какая малость Та человеческая ложь, Та грустная земная жалость, Что дикой страстью ты зовешь? — Когда же вечер станет тише, И, околдованная мной, Ты полететь захочешь выше Пустыней неба огневой, — Да, я возьму тебя с собою И вознесу тебя туда, Где кажется земля звездою, Землею кажется звезда. И, онемев от удивленья, Ты узришь новые миры — Невероятные владенья, Создания моей игры… Дрожа от страха и бессилья Тогда шепнешь ты: отпусти… И, распустив тихонько крылья, Я улыбнусь тебе: лети. И под божественной улыбкой, Уничтожаясь на лету, Ты полетишь, как камень зыбкий, В сияющую пустоту… 1916 Из цикла «Возмездие» (1908–1913) «О доблестях, о подвигах, о славе…» О доблестях, о подвигах, о славе Я забывал на горестной земле, Когда твое лицо в простой оправе Передо мной сияло на столе. Но час настал, и ты ушла из дому. Я бросил в ночь заветное кольцо. Ты отдала свою судьбу другому, И я забыл прекрасное лицо. Летели дни, крутясь проклятым роем… Вино и страсть терзали жизнь мою… И вспомнил я тебя пред аналоем, И звал тебя, как молодость свою… Я звал тебя, но ты не оглянулась, Я слезы лил, но ты не снизошла. Ты в синий плащ печально завернулась, В сырую ночь ты из дому ушла. Не знаю, где приют своей гордыне Ты, милая, ты, нежная, нашла… Я крепко сплю, мне снится плащ твой синий, В котором ты в сырую ночь ушла… Уж не мечтать о нежности, о славе, Все миновалось, молодость прошла! Твое лицо в его простой оправе Своей рукой убрал я со стола. 1908 Забывшие тебя И час настал. Свой плащ скрутило время, И меч блеснул, и стены разошлись. И я пошел с толпой – туда, за всеми, В туманную и злую высь. За кручами опять открылись кручи, Народ роптал, вожди лишились сил. Навстречу нам шли грозовые тучи, Их молний сноп дробил. И руки повисали, словно плети, Когда вокруг сжимались кулаки, Грозящие громам, рыдали дети, И жены кутались в платки. И я, без сил, отстал, ушел из строя, За мной – толпа сопутников моих, Нам не сияло небо голубое, И солнце – в тучах грозовых. Скитались мы, беспомощно роптали, И прежних хижин не могли найти, И, у ночных костров сходясь, дрожали, Надеясь отыскать пути… Напрасный жар. Напрасные скитанья. Мечтали мы, мечтанья разлюбя. Так – суждена безрадостность мечтанья Забывшему Тебя. 1908 |
