К серому «БМВ» брата подъехала забрызганная грязью «девяносто девятая», и из нее один за другим полезли люди. В первом она узнала знаменитого вышибалу по кличке Бахча, который прославился тем, что среди белого дня расстрелял милицейский патруль и ушел невредимым. И в дальнейшем у него никогда не возникало проблем с правоохранительными органами.

Двое других – бывшие партнеры отца по бизнесу, братья Страдзе. Они в свое время были вхожи в семью Прохоровых, но потом между ними и отцом пробежала черная кошка, и они оставили фирму отца.

И сейчас, по всей видимости, должен был состояться последний акт этого трагифарса под названием «Как Михаил Иванович поссорился с Кириллом Георгиевичем и Эдуардом Георгиевичем». Трагифарса, под занавес окрасившегося кровью.

Они говорили не больше пяти минут. Конечно, Аня не могла слышать их разговор, потому что находилась как минимум от них в пятидесяти метрах, но зрение у нее было превосходное, и она могла различить, как гневно кривился рот старшего Страдзе и шевелил густыми, сросшими на переносице бровями младший. Лицо отца она видеть не могла, потому что он стоял к ней спиной, а брат, судя по всему, и вовсе присел на заднее сиденье своей машины, свесив ноги на асфальт и высунув наружу голову.

Потом отец махнул рукой и тоже сел в машину. Хлопнул дверью. И тут, словно по хлопку этой двери, начался ад, который она будет помнить всю оставшуюся жизнь.

Бахча выхватил пистолет и несколько раз выстрелил в лобовое стекло «БМВ». В руках старшего Страдзе появился «калаш», которым он в упор прошил «БМВ». Бахча распахнул переднюю дверь и разрядил всю обойму второго – полуавтоматического – пистолета в ее отца.

Автомат в руках второго Страдзе влился очередью в жуткую какофонию смерти.

Через десять секунд до основания изрешеченная «БМВ» взорвалась, а сделавшие свое дело убийцы сели в машину и уехали.

Аня не помнит, что было с ней после всего увиденного, не помнит и того, как добралась домой.

Разве могла знать эта доселе не знавшая ни нужды, ни горя девочка, что кошмар только начинается…

Наполеон разбил горшок с кактусом, стоявший на подоконнике, и Владимиру пришлось в спешном порядке прибирать это безобразие, пока питомец не разнес землю по всей квартире.

– Это невыносимо, ваше величество, – сказал Свиридов, беря отчаянного дрыгающего лапами тезку великого императора на руки. – А что по этому вопиющему факту скажет господин Талейран? Ведь, да будет вам известно, он собирался делать из этого кактуса текилу.

Талейраном по исторической аналогии и в качестве докомплекта к уже наличествующему в доме Наполеону назвал себя Илья, когда Влад после сексуально-алкогольного марафона в обители отца Велимира навестил его в больнице. Как известно, знаменитый министр иностранных дел империи был хромым, а Илье сообщили, что существует некоторая, хотя и малая, вероятность уподобиться ему.

Перед тем как продолжить так счастливо начатую накануне разгульную жизнь, Влад решил хорошенько выспаться.

Что он и сделал.

Проснувшись в пять вечера, он, не успев даже толком продрать глаза, начал отрабатывать детали запланированного на сегодняшнюю ночь посещения «Нимфо».

Прежде всего деньги. В них недостатка нет, особенно при наличии у него аванса от Ани в размере двенадцати с небольшим тысяч долларов. Двенадцати?! Но она давала ему тринадцать. Неужели он умудрился за ночь потратить почти тысячу так стремительно дорожающих нынче «зеленых»?

Ну, кажется, так оно и есть. Нет, никогда тебе не быть богатым, Владимир Антонович Свиридов.

Он включил телевизор, где в этот момент передавали очередную авральную сводку курса валюты на ММВБ, и, порадовавшись за свою относительную финансовую состоятельность, углубился в дальнейшие размышления.

Одежда и внешность. Он подумал, что не стоит идти в клуб в своем природном обличье и мелькать там перед глазами людей, которые могут знать его в лицо, даже не будучи осведомлены о роде его деятельности (об этом знало ничтожное количество граждан города).

Он подошел к зеркалу. Полковник Платонов всегда сетовал на то, что природа наделила одного из лучших его «музыкантов» яркой сценической внешностью. Когда в восемьдесят шестом году курсанты «Капеллы» проходили восьмимесячный курс актерского мастерства, который вел, кстати, заслуженный артист СССР, сотрудничающий со спецслужбами, «Стрелец» получил о себе самый лестный отзыв и полушутливое предложение перейти в храм культуры, в театр этого деятеля культуры в случае, если его, Свиридова, попросят из «Капеллы».

Влад подумал тогда, что единственный храм, куда он может попасть после отчисления из спецгруппы, – это церковь, где его будут отпевать. Как выяснилось позже, отчисленные курсанты не могли рассчитывать даже на это. Уставный посмертный минимум – погребальная урна для пепла – и все. Никаких тебе культурных программ с отпеванием и торжественными похоронами.

…Он решил проблему внешности просто. Надел парик с великолепной по достоверности лысиной, искусно загримировал лицо под почтенного представительного мужчину средних лет. В глаза вставил линзы, меняющие цвет глаз и скрадывающие их выразительный блеск. Надел строгий вечерний костюм. Потом внимательно осмотрел себя в зеркале, откуда меланхолично поглядывал на него пятидесятилетний солидный бизнесмен. Влад остался доволен тотальным изменением своей неподобающе видной для киллера внешности к худшему.

Хотя киллерам совершенно не обязательно рисоваться перед глазами своей потенциальной мишени.

Машина. Этот пункт программы был необязательным, но желательным. Темно-зеленая «БМВ» не подходила к его новому имиджу. По крайней мере, так он посчитал. После некоторых размышлений Влад решил попросить на вечер машину у Маркова. Это было очень удобно, потому что Китобой приобрел этот «Мерседес» только на днях, и он не успел еще примелькаться в городе.

Прекрасная мысль.

Он позвонил Маркову по «мобильнику» и настоятельно попросил его об этом сверхнужном, как он выразился, одолжении.

– А че это тебе, Володя, приспичило? – поинтересовался тот. – Шифруешься, что ль, от кого?

– Да нет, одной клаве пыль в глаза пускаю, – не моргнув глазом, ответил Свиридов.

– А-а-а, фишишь, стало быть? – ухмыльнулся Китобой. – Ну хрен с тобой, бери, но только если мне ее поцарапаешь или пепельницу испортишь, мы с тобой будем долго и нудно разговаривать на эту тему.

– Ну конечно, – меланхолично отозвался Свиридов.

Здоровенный черный «Мерседес-500» бесшумно подкатил к роскошному двухэтажному зданию ночного клуба «Nimpho», откуда, несмотря на ранний час – было всего-то около одиннадцати, – уже слышалась музыка, а на общем балкончике второго этажа, выходящем на Волгу, покуривало, хотя это было разрешено и внутри клуба, и дышало свежим воздухом человек шесть посетителей и посетительниц..

У входа стояли иномарки, но среди них ни одного «Кадиллака», на котором, по словам танцовщицы «Нимфо» Светы, приезжал Бахтин, не было. Зато сверкал белый «Линкольн» с московскими номерами.

Из черного «Мерседеса» вышел высокий лысоватый господин в темном вечернем костюме, и даже Илья Свиридов не признал бы в нем родного брата Владимира. Господин поставил машину на сигнализацию, вошел в вестибюль, заплатил двадцать долларов за вход и был напутствован улыбчивым охранником:

– Приятного вам отдыха!

Судя по внешнему виду главного зала клуба, отдых в самом деле обещал быть приятным. И хотя главное блюдо – стрип-шоу – еще придерживалось хозяевами клуба, очевидно, ожидающими еще большего наплыва клиентов, зрелище затягивало, как воронка водоворота.

К Свиридову подскочил вертлявый официант и проводил его до столика прямо у сцены, на которой вскоре – а именно в полночь – должны будут начаться эротические танцы ночных «нимф» главного развлекательного комплекса города.

Нельзя сказать, что Влада, не особо жалующего городские заведения подобного толка, удивило великолепие нового владения братьев Страдзе. В последний свой визит в Москву он посетил знаменитый ресторан «Золотой», что на Кутузовском проспекте. По сравнению с этим столичным заведением, подъезжать к которому на «Мерседесе» – все равно что выруливать на горбатом «Запоре», потому как стоянка возле него забита сплошь «Ягуарами», «Линкольнами» и «Роллс-Ройсами», – так вот, по сравнению с ним «Нимфо» казался обычной забегаловкой, где студенты пьют дешевую водку и «Портвейн 72».