"Времена всегда сложнее, чем кажутся," - сказал Коделл, - "а идей все время становится все больше: возьмите телеграф, железные дороги и пароходы, да много чего еще. Люди должны учиться, чтобы быть в состоянии справиться с ними."

"Может быть и так, может быть и так." Лайлс вздохнул. "Все было гораздо проще, когда я был мальчиком, и это факт."

Коделл подозревал, что каждое поколение имеет свои собственные ценности, а также подумал, что когда станет старым и седым, он с теплотой будет вспоминать те дни, когда южные штаты еще не обрели свободу. Но за время жизни Лайлса произошло уже столько изменений, а в ближайшие годы будет еще больше. И в то же время каждый из четырех взрослых белых мужчин в Северной Каролине не мог ни читать, ни писать. "Не у всех есть отцы, осознающие ответственность за своих детей, как ваш, мистер Лайлс. Мы должны подать другим руку."

"Рука в моем кармане исправно отчисляет налоги," - пожаловался Лайлс. Затем он оживился. "Могло быть и хуже, я думаю. Если бы эти чертовы янки победили, скорее всего, они заставили бы меня ходить в школу вместе с неграми." Он засмеялся над самой такой идеей. Как и Нейт Коделл.

Три федеральных комиссара хмуро зашли в кабинет Министров Конфедерации. Ли, Джуд Бенджамин и Александр Стивенс встали, чтобы приветствовать их. Ли старался сохранять серьезное выражение лица, чтобы избежать даже тени злорадства.

"Итак, ваше слово, северяне," - сказал Бенджамин. Его голос был учтивым, но казалось, что издевательство так и прет из его глубины.

"Да к черту все," - прорычал Эдвин Стэнтон. Военный министр выглядел усталым и обессиленным, и его слова звучали горько.

"Я восхищался заявлением президента Линкольна в итоге," - сказал Ли, пытаясь все-таки смягчить момент. "Он был мудр, призывая вашу страну объединиться вокруг новых лидеров, которых выбрали ее граждане: 'Без злобы, но с добром для всех' - эта фраза заслуживает того, чтобы ее не забывали."

"Линкольн больше заслуживал победы," - ответил Стэнтон. "Лучше бы увидеть проигравшего Горацио Сеймура, произносящего фразу на века."

"Что ж, все впереди," - сказал Александр Стивенс. "Подождем до 4 марта, и у него будет свой шанс. Интересно, кого он выберет в качестве своих представителей на этих обсуждениях?"

"Пожалуй, ни одного из нас," - сказал Уильям Сьюард. Федеральные комиссары подались вперед в своих креслах, после слов госсекретаря США: "Возможно ли нам согласовать все нерешенные вопросы между нами перед тем, как президент Сеймур приступит своим обязанностям?"

"Линкольн мог решить их в любое время до сих пор," - сказал Ли. - "Его неторопливый подход к этим переговорам разочаровал меня."

"Это также стоило ему двадцати двух голосов выборщиков от Кентукки и Миссури, которые перешли к Сеймуру," - добавил Джуд Бенджамин.

"Даже если бы все они поддержали Конфедерацию, то и этого было бы недостаточно, чтобы победить на выборах," - сказал Бен Батлер после быстрого подсчета.

"Тем не менее," - Сьюард махнул рукой, чтобы положить конец прениям. "Президент Линкольн уполномочил меня сообщить вам, господа, что теперь он готов признать результатов выборов в двух спорных штатах, по принципу, выдвинутому генералом Ли, и предлагает в качестве даты выборов вторник, 6 июня 1865 года. Он также уполномочил меня, что мы фиксируем сумму в девяносто миллионов в звонкой монете, в качестве выплаты Конфедерации Штатов, причем половина из этой суммы будет выплачена до 4 марта, а вторая половина в течение тридцати дней после выборов в Кентукки и Миссури."

"Хорошо," - сказал Джуд Бенджамин. Ли посмотрел на госсекретаря Конфедерации с еще большим уважением - он догадался, в какую сторону события будут развиваться. "Хорошо," - опять повторил Бенджамин, как будто только что собрался с мыслями. Наконец ему удалось выразить что-то более логичное: "Большинство новых предложений достаточно конструктивны, господа, и я надеюсь, вы простите нас, если мы попросим отсрочку до завтра для консультаций с президентом Дэвисом?"

"Больше из нас выжать не удастся," - грубо сказал Стэнтон. По его плотно сжатым челюстям было видно, что Ричмонду, по его мнению, и так много досталось.

"Ну, не от вас, конечно." Не останавливаясь на достигнутом, Александр Стивенс намекнул федеральным комиссарам о том, насколько больше Горацио Сеймур может пойти на требования Юга.

Ли подвел черту: "Как уже сказал госсекретарь Бенджамин: это вопрос, который требует решения президента. Встретимся здесь завтра в наше обычное время?"

Представители Соединенных Штатов вышли из комнаты кабинета Министров. Их ноги еле тащились по ковру. Ли видел, что они выглядели еще более угнетенными, чем в начале переговоров: даже их соотечественники не поддержали их политики.

Федеральные комиссары направились в кабинет Джефферсона Дэвиса. На этот раз Александр Стивенс был с ними. Дэвис оторвал глаза от бумаг на столе. "Произошло что-то важное, что вы так скоро после начала встречи оказались здесь?" - спросил он. Когда он увидел Стивенса, его глаза расширились. "Ну, даже, если и вы здесь, сэр, то действительно случилось что-то важное."

"Так и есть, господин президент." Стивенс рассказал о заявлении Сьюарда.

"Девяносто миллионов?" Дэвис подергал волосы под подбородком, как он обычно делал, когда обдумывал трудный вопрос. "У нас нет никакой надежды выкрутить из Линкольна больше; в этом я уверен, но кто знает, что мы могли бы получить от Сеймура в решении пограничных вопросов без необходимости военных действий или рисков на выборах…

"Я думаю, что это весьма вероятно, господин президент," - сказал Стивенс.

"Валландигам вполне возможно мог бы выступить нашим адвокатом непосредственно перед Сеймуром," - поддержал его Джуд Бенджамин.

Дэвис обратился к Ли, который стоял в молчании. "Могу ли я услышать ваше мнение, генерал?"

"Да, господин президент." Ли остановился на мгновение, чтобы мобилизовать свои мысли. "Сможем ли мы добиться больше от избранного президента Сеймура, чем от президента Линкольна кажется мне спорным вопросом. Соединенные Штаты приняли предложение, которое выдвинули мы сами. Как мы можем без потери лица налагать дополнительные условия на них сейчас? Давайте примем мирное разрешение вопроса, сэр; пусть избиратели двух штатов выбирают, под каким флагом они хотят жить."

"Вижу, для вас это важно," - сказал Дэвис.

"Да, сэр. Поскольку предложение изначально мое, это вопрос моей собственной чести, а также, полагаю, что и чести нации." Ли сделал глубокий вдох. "Если вы решите наложить дополнительные условия на Соединенные Штаты, у меня не будет никакого другого выбора, кроме моей отставки из армии Конфедерации Штатов Америки."

Он почти надеялся, что Джефферсон Дэвис вынудит его уйти в отставку. Когда он ушел из армии США в 1861 году, то он не хотел ничего другого, чем вернуться домой и жить обычной мирной жизнью. Теперь же войной он был сыт по горло. После второй американской революции он упорно стремился к мирной жизни. Джуд Бенджамин, улыбаясь, сказал: "Надеюсь, вы это не серьезно, сэр."

"А вы проверьте," - сказал Ли. Привычная улыбка Бенджамина угасла.

"Конечно, мы могли бы выжать из северян и поболее," - сказал Дэвис. Но он разговаривал вслух сам с собой, а не с Ли; зная Ли более тридцати пяти лет, он понимал, что Ли сдержит свое обещание. Также вслух президент продолжил свои размышления: "Но это неизбежно привело бы к новой войне, а такая перспектива, признаться, меня не прельщает." Он посмотрел на Бенджамина и Александра Стивенса. "На меня произвело впечатление решимость генерала Ли, а на вас?"