"Это не назовешь джентльменской тактикой," - заметил Ли.

"Нет, конечно, но это чертовски эффективно." Кастис усмехнулся. "Изображение таких томных объятий еще надо умудриться получить. И как при этом не заметить человека с камерой?"

"Ривингтонцы дали нам совершенные ружья. Почему бы у них не быть фотокамер лучше, чем у нас?"

Ли говорил медленно, но слова, казалось, повисли в воздухе после того, как они вылетели из его губ. Автоматы, консервы, лекарства, привезенные из 2014 года, были чудесами здесь и сейчас, потому что он и другие не могли себе представить такого. Но в 2014 году, они должны были быть обычным явлением. А что еще могло появиться оттуда? Да что угодно, был единственный ответ, к которому пришел Ли. Эта мысль взволновала его. Если люди из Ривингтона могли вытягивать любые чудеса из-под шляпы, когда они нуждались в этом, как можно удержать их от того, чтобы они могли делать все, что хотели? Ответ на вопрос был очевиден.

"Вы поняли, отец, что они могут быть опасны?" - повторил Кастис.

"Я никогда не сомневался в этом, мой дорогой мальчик." Ли представил себе, как какой-нибудь человек в пятнистой одежде будет постоянно сопровождать его с невероятно маленькой камерой. Он всегда был идеалом для красивых женщин, и учитывая болезнь уже немолодой жены, его вполне могли считать способным совершить нечто неприличное. Но долг управлял его личной жизнью так же строго, как и общественной. Его гипотетический фото-шпион ушел бы домой разочарованным.

"И что теперь, отец?" - спросил Кастис.

"Передайте все, что вы узнали о конгрессмене Олдхэме и сенаторе Уокере президенту," - сказал Ли. "Это то, что он должен знать, и вы не должны скрывать это от него."

"Я сообщу ему непосредственно," - обещал Кастис. Он потянулся через стол и положил руку на плечо отца. Немного удивленно, старший Ли посмотрел в глаза своего сына. С беспокойством в голосе, Кастис сказал: "Поймите хорошенько, отец. Ривингтонцы могут быть весьма недобрыми с теми, кто решил выступить против них. Они могут применить средства более прямые, чем это." Он постучал по экземпляру газеты.

"Это так, но их горстка среди нас, и не это меня беспокоит," - сказал Ли. "Если я позволю им успешно давить на меня, им нужно будет очень постараться."

Кастис кивнул, успокаиваясь. Ли, однако, в уме поддерживал его опасения. Хотя ривингтонцев было и мало, но их опасные возможности оставались в значительной мере неизвестными. Он не обманывался насчет их намерений и не собирался выпускать их из виду.

"Садитесь, друзья мои," - сказал Джуд Бенджамин, приветствуя федеральных комиссаров, прибывших в резиденцию кабинета Министров. Он, вице-президент Стивенс, и генерал Ли ожидали представителей Линкольна, прежде чем занять кресла. Бенджамин продолжил: "Как я понимаю, вы, наконец-то принесли ответ на наше предложение о выборах в Кентукки и Миссури?"

"Да, это так," - сказал Уильям Сьюард.

"Вы, или, вернее, мистер Линкольн, заставили ждать нас достаточно долго," - едко заметил Александр Стивенс. - "Всего лишь чуть менее трех недель."

"Вы и мистер Бенджамин оба были в свое время сенаторами США," - сказал Сьюард. "Так что вы понимаете, что принятие решения такой важности не могло быть быстрым." Ли, и несомненно его коллеги, понимали, что решение, каким бы оно было, было приурочено к использованию Линкольном максимально возможной политической выгоды. Но никто не проявил бестактности, чтобы сказать об этом прямо.

"И к чему же вы пришли, сэр?" - спросил Бенджамин, когда Сьюард ничего более не сказал.

Госсекретарь США продолжил: "К сожалению, я должен сообщить вам, что президент отклонил ваше предложение. Он по-прежнему считает, что Федеральный союз неделим и не может согласиться с любым планом, который предполагает его дальнейшее разрушение. Это его последнее слово по этому вопросу."

Ли затаился, чтобы не показать своего разочарования. Он уже видел, как облако войны вновь поднимается над двумя штатами, остающимися предметом спора. Он уже видел поезда из Ривингтона, полные АК-47 и металлических контейнеров. Он предчувствовал, как люди из "АБР" упрочат свое влияние на Конфедерацию: в боевых действиях их помощь против богатого Севера будет необходима.

"Мне бы хотелось, чтобы мистер Линкольн еще раз подумал," - сказал он.

Сьюард покачал головой. "Как я уже говорил, генерал, это наше окончательное слово. Есть ли у вас дополнительные предложения по этому вопросу?" Когда ни один из комиссаров Конфедерации не ответил, он поднялся на ноги.

"Тогда всего хорошего, господа." И вместе со Стэнтоном и Батлером он вышел из кабинета.

"Еще одна война и так скоро?" - простонал Ли.

"Навряд ли, генерал Ли." Улыбка Джуда Бенджамина стала шире. "Проиграв войну, Линкольн теперь дожен продемонстрировать столько жесткости, сколько он может. Его, так сказать, окончательное слово может оказаться ничем после восьмого числа следующего месяца. Если он победит на выборах, то ему не нужно будет больше выпендриваться перед избирателями. Вот и вся причина. А если он проиграет, то может дать согласие из-за страха, что демократы предложат нам большие уступки в дальнейшем."

Ли начал опять теребить свою бороду. Через несколько секунд он склонился перед креслом госсекретаря. "Если бы я был в шляпе, я бы обнажил ее перед вами, сэр. Я вижу еще раз, что в вопросах политических, я как малыш в лесу. Обман является важным элементом военного искусства, это так, но в ваших сферах он кажется не только необходимым, но и преобладающим."

"Вы держитесь прекрасно, генерал, учитывая ваши внутренние настройки на честность и порядочность," - заверил его Бенджамин. "Ведь предложение, которое федералы рассматривают, поступило от вас, в конце концов."

"Честность не всегда является недостатком политика," - добавил Александр Стивенс. "Иногда она даже становится привлекательной - без сомнения, в силу своей новизны."

Два ветерана политической арены развеселились. Бенджамин смеялся глухо, с его толстым животом, Стивенс ограничился несколькими тонкими, сухими смешками. Глаза вице-президент скользнули по Ли, который задумался, знает ли Стивенс о планах Джефферсона Дэвиса насчет него, и если знает, то, что он думает об этом. Стивенс вполне мог мечтать о президентстве для себя и воспринимать Ли как соперника.

Даже если и так, то виду он не подавал. Все, что он сказал, это было: "В связи с тем, что никакого дальнейшего прогресса в переговорах вероятнее всего не будет, по крайней мере не раньше, чем Соединенные Штаты проведут свои выборы, мы не можем также что-либо предлагать, пока эти результаты не станут известны. Итак, господа, я предлагаю отложить пока переговоры с федеральными комиссарами."

Джуд Бенджамин кивнул. Ли также был согласен с этим, заявив: "Вы совершенно правы. Кроме того, я совершенно не против, чтобы получить дополнительную передышку. После этой говорильни, общение со своей семьей было бы для меня чрезвычайно приятным. Прошу меня извинить, но семья для меня в данный момент превыше всего". На это никто не возражал.

Нейт Коделл торопился в лавку в Нэшвилле. Рэфорд Лайлс вышел на звон дверного звонка. "О, доброе утро, Нейт. Чем я могу быть полезен вам сегодня?"

"Тем, что продадите мне шляпу, клянусь Богом." Коделл провел руками по волосам и бороде. Уже мокрые, они стали еше влажнее. Дождь барабанил по крыше, дверям, окнам. "Я потерял свою последнюю в Диких Землях, и с тех пор как-то обходился без нее."