"После прошлой зимы я узнал о голоде больше, чем те янки когда-либо смогут," - сказал Коделл.

"Но Линкольн и другие федеральные шишки говорят о нарушении перемирия таким образом!"

"Пусть болтают, но у нас здесь, где мы находимся, что они могут сделать?" Молли махнула рукой. Наряду с остальной частью корпуса Хилла, 47-й Северокаролинский полк стоял лагерем на Белом Лоте, большом пустом пространстве между Белым домом и незаконченным монументом Вашингтону. Казармы, которые они занимали, были предназначены для полков Пенсильвании, находившихся на юге. Так сказать, равноценный обмен. В этих прекрасных казармах и с продовольствием из бездонных федеральных складов, Коделл давно не жил так хорошо, с тех пор, как он вступил в армии, да и раньше редко. Молли продолжала: "Их теперь кличут монашками на подаянии, опять-таки из-за Форреста, потому что они говорят, что он хотел сделать янки еще один сюрприз, чтобы напомнить им, что они теперь падшие монашки."

"Падшие монашки на подаянии, молодец все-таки Форрест". Коделл сказал это медленно, как бы смакуя. "Да, это в его манере. И о лучшем прозвище я давно не слышал."

"Это верно." Молли рассмеялась. "Жаль, что это не мы сорвали такой банк."

Коделл тоже засмеялся, но с оттенком грусти. "Жаль, это правильно. Но если он заработал свои деньги на неграх, как я слышал, то это не то, что я хотел бы для себя." Он знал, что лицемерит. Конституция Конфедерации закрепила право владеть рабами и торговать ими в пределах страны. Южная экономика опиралась на спины черной рабочей силы. Но не многие свободные белые люди могли позволить себе есть мясо, кроме мясников, конечно.

Молли снова махнула рукой. "Разве это не здорово? Вот я, никто из ниоткуда, из маленького городка в Северной Каролине, а теперь я видела и Ричмонд и Вашингтон. Кто бы мог предполагать, что я буду путешествовать так далеко? А не в пределах двухсот миль от Ривингтона". Коделл кивнул. Армия расширила его понятия о жизни. До войны, кроме пары поездок в Рэйли, он провел всю свою жизнь внутри округа Нэш. Теперь он побывал на нескольких различных территориях, и даже, трудно поверить, в чужой стране: США.

Ну, чужая страна или нет, Вашингтон по-прежнему был для него источником традиций, которыми он дорожил, так же, как и Лондоном, впрочем, как и для любого первопоселенца Каролины. Он провел большую часть своего свободного внеслужебного времени, бродя по городу и был далеко не единственным таким солдатом в сером, стремившимся посмотреть, что возможно, перед уходом. Секретарям Белого дома пришлось организовать регулярные экскурсии, принимая конфедератов для осмотра президентского дома регулярными группами.

Он также прогулялся к Капитолию. Федеральные сенаторы и конгрессмены начали возвращаться в Вашингтон, хотя значительное количество важных людей, которых он видел, вздрагивали при виде его и его товарищей, как если бы они были посланцами Сатаны на Земле.

Обычные люди из Вашингтона принимали так называемых оккупантов спокойно. Их главная претензия к конфедератам была в том, что у них было слишком мало денег, а те, что были - были в валюте Конфедерации. Ли издал приказ, чтобы местные жители принимали южные деньги в обмен на товары и услуги, но он не мог заставить их радоваться этому. Коделл купил себе выпивку в Уилларде, в паре кварталах к востоку от Белого дома, на углу Четырнадцатой улицы и Пенсильвания-авеню.

Линкольн и Грант в свое время провели свою первую встречу в Вашингтоне как раз в Уилларде. Все, кто бывал когда-то в Вашингтоне, посещали этот отель; бары, гостиная и обеденные комнаты пользовались большим спросом. Эти коридоры, вероятно, видели больше людей, чем любое другое место в городе, не исключая Белый дом. Именно поэтому Коделл и пошел туда; слава Уилларда, его известность распространялась как на юг, так и на север. Он обнаружил цены завышенными, а виски дрянным. "Это то, чем вы обслуживали генерала Гранта?" - спросил он с негодованием.

Бармен, ирландец внушительных размеров, посмотрел на него сверху вниз. "Он же сам южанин и ничем от тебя не отличается." Коделл заткнулся. Судя по некоторым историям, которые он слышал о пристастиях Гранта к алкоголю, бармен, возможно даже, говорил правду.

Борец Джо Хукер тоже пьянствовал у Уилларда, учитывая имя квартала к югу и востоку от него. Коделл сторонился того, что местные жители называют Район Хукера. Южане, которые ходили, чтобы посетить такие заведения, как Горячая Духовка мадам Рассел, а также притон Ласковой Энни Лайл, быстро опустошили свои карманы. Игроки, карманники, задиры и девицы сами охотились на солдат в сером с таким же усердием, как они охотились и на солдат в синем. Многие возвращались голыми, некоторые не возвращались вообще.

Помимо памятников, Вашингтон оставил Коделла разочарованным. Так же было когда-то и в Ричмонде, за пределами площади Капитолия. Оба города, казалось, не интересовало ничего, кроме собственных проблем. Для главных городов великих народов это было как-то противоестественным. В Скалистых горах и округе Нэш были тоже города, озабоченные только своими собственными проблемами. Однажды, может быть скоро, он вернется обратно Нэш и с удовольствием погрузится в его проблемы. Он надеялся, что это будет скоро.

Оркестр Конфедерации на лужайке Белого дома заиграл "Звездное знамя". Генерал Ли приветствовал колонну, которая прошла перед группой высокопоставленных федеральных должностных лиц, готовившихся принять Вашингтон из рук армии Северной Вирджинии. Флаг Соединенных Штатов был его флагом не так уж давно, и до сих пор пользовался его уважением.

Федералы также имели свой оркестр. Они вернули комплимент, заиграв "Дикси", не официальный гимн Юга, но мелодию, наиболее приближенную к ней. Следом за тем, стройный человек со светло-каштановой бородой и тремя звездами на каждом лацкане вышел из числа своих товарищей и быстро дошагал до ожидающих его офицеров Конфедерации. Он отдал честь. "Генерал Ли?" Его голос был тихим, с западным акцентом.

Ли ответил на приветствие. "Генерал Грант," - ответил он официально, а затем продолжил: "Мы встречались раз в Мексике, сэр, хотя, признаюсь, что ваше лицо не кажется мне таким уж знакомым. Несомненно, это из-за бороды".

"Я помню тот день," - сказал Грант. "Я узнал вас сразу, независимо от бороды."

"Вы слишком добры ко мне, ведь я весь в сером, а вы в таком красивом мундире," - сказал Ли. "Позвольте мне поблагодарить вас за отличный оркестр."

Грант пожал плечами. Его длинная сигара попыхивала в одном углу рта. "Я не силен в музыке и, боюсь, что различаю только две мелодии: свою "Янки Дудл", и все остальные." Он произнес эту небольшую шутку привычно, как будто использовал ее много раз до этого.

Ли вежливо рассмеялся, но тут же стал серьезным. "Пожалуйста поверьте, что я выражаю свое искреннее восхищение тем мастерством, с которым вы справлялись с армией Потомака, генерал Грант. Никогда в ходе войны я прежде не сталкиваются с таким противника, который бы был так упорен в битве." Бледно-голубые глаза Гранта вспыхнули. Ли сразу понял, как сильно федеральный военачальник еще хочет бороться и дальше. "Если бы не было этих ваших автоматов, генерал Ли, я уверен, что мы бы встретились на улицах Ричмонда, а не здесь."

"Может быть и так, генерал," - сказал Ли. Из того, что рассказал ему Андрис Руди, это было именно так. Но Улиссу Гранту не нужно знать этого. И того, откуда у Юга новое оружие.

Имя Руди, мелькнувшее в его мыслях, обратило взгляд Ли на этих ривингтонских пришельцев, которые стояли небольшой отдельной группой на лужайке Белого дома, в нескольких шагах от собравшихся офицеров армии Северной Вирджинии. Не все люди из будущего были там. Двое из них погибли в боях под Вашингтоном, и еще трое получили ранения. Солдаты Конфедерации доставили одного из них к хирургам, которые ампутировали ему изувеченную ногу.