Казалось, где-то далеко-далеко, люди кричали: "Генерал Ли, президент, сэр! Ли!" Будто очнувшись от кошмарного сна, ему в голову прищла мысль, что общественный долг выше личного. Он заставил себя отвернуть голову от женщины, с которой он прожил совместно почти тридцать семь лет. Слезы придут позже, когда у него будет время для них. А теперь…

Кто- то кричал рядом: "Один из ублюдков еще жив, президент Ли!" Даже сквозь шок и муки, он почувствовал удивление.

В голове прояснилось, как после ведра холодной воды сверху. Он сказал: "Тогда так. Нужно его допросить. Немедленно тащите его сюда."

Затем он наклонился над краем платформы - туда, где судья Халибертон зажал раненное плечо здоровой рукой и красноречиво матерился. "Ваша честь," - сказал Ли, и повторил, уже настойчивее: "Ваша честь!"

"Ну что еще?" - прорычал Халибертон.

До этого дня Ли не имел определенных планов в отношении ривингтонцев. Но сейчас нужно было действовать быстро. Он сказал: "Я уверен, и надеюсь скоро доказать это, что люди, совершившие это подлое зверство принадлежат к организации, которая называет себя 'Америка будет разбита'. Эта организация уже в течение нескольких лет размещаются в здании напротив Института механики." Он указал на западный угол площади Капитолия. За деревьями он ясно видел, что флаг ривингтонцев сих пор развевается. "Прошу предоставить нам ордер на обыск этих помещений."

"Черт возьми, считайте, что он уже у вас есть," - сказал Халибертон. "Но если там и есть логово этих змей, сэр, я бы порекомендовал вам поскорее убраться с этого места. Хороший выстрел оттуда может достать вас."

"Он прав, господин президент," - сказал Джефферсон Дэвис. "Пройдемте лучше за памятник Вашингтону." Он не стал ждать возражений Ли, а просто заставил его спуститься с платформы, пропитанной кровью, и укрыться за мрамором и бронзой. Тут же он закричал: "Охрану президенту Ли!"

Собравшийся отряд охранников был, безусловно, самым высокопоставленным в истории Конфедерации Штатов, так как добрую половину его членов составляли генералы, которые пришли на церемонию. Они обнажили сабли - оружие, которое вряд ли было полезнее, чем барабаны и трубы оркестрантов, которые также столпились вокруг, чтобы защитить Ли.

Не обращая внимания на охранников и несмотря на возражения Дэвиса, Ли обошел вокруг подножия статуи Вашингтона. Многие, наверное, кроме судьи Халибертона, слышали, что он говорил о штаб-квартире АБР. Группа мужчин уже шла туда через редкую толпу.

"Это тяжелый день для страны," - сказал Ли. - "Нам будет очень не хватать вице-президента Брауна, и других, которых мы потеряли. И…"

Его голос сорвался. Если он позволит себе расслабиться, он не сможет сделать то, что явно должно быть сделано. Что ж, с личным горем придется подождать. Дэвис понимающе положил руку на его плечо. Он кивнул с благодарностью и сказал: "Я надеюсь, я молюсь за это - миссис Дэвис не пострадала?"

"С ней все хорошо, хвала Богу, я видел ее. Ваша потеря безмерна…" Дэвис выглядел на редкость мрачным. "Мы отомстим за этот день, мы повесим всех этих сволочей - это лучшее, чего они заслуживают."

Сыновья Ли, высокорослые, как и он сам, пробрались через охранников к нему. Следы крови были видны на Кастисе и Робе, к счастью, она не была их собственной. Рот Ли исказился, когда он увидел, что Руни зажимает раненую руку другой. На мгновение он стал отцом, а не главой государства.

"Ваши сестры, жены?" - потребовал он жестко.

"Никто из них не пострадал," - сказал Кастис, и плечи Ли облегченно расслабились. Тогда Кастис с трудом продолжил: "Но, сэр, наша мама?" Слезы побежали по его щекам.

"Да, мои дорогие мальчики, она…" Ли снова сдержал себя, еще будет время предаться печали со своими сыновьями.

В это время конгрессмен и рабочий-поденщик, парень в рваной одежде подтащили к нему Конрад де Байса. Боль потери чуть не свела его с ума; но долг, как всегда, заставил его приглушить свои личные чувства. Как часто Мэри попрекала его за это. Мэри…

Он нахмурился и сосредоточил свое внимание на Де Байсе. Лицо ривингтонца, всегда мальчишески смелое, было бледным, искаженным болью. Он был ранен выстрелами в правое запястье и левое плечо, пропитанные кровью повязки явно были сделаны наспех и, без сомнения, неохотно. Его глаза расширились на мгновение, когда он увидел Ли. Но несмотря на мучения от своих ран, он был сама невозмутимость. Ему даже удался иронический поклон приветствия. Ли всегда восхищался ненаигранной храбростью Де Байса и обнаружил, что она по-прежнему при нем, даже в таких обстоятельствах, когда можно только кричать от отчаяния.

"Итак, сэр, что подвигло вас пойти на такое?"

"Вы знаете ответ на этот вопрос," - сказал Де Байс, и Ли вспомнил голос Андриса Руди: "Я не угрожаю. Я обещаю." Затем ривингтонец позволил себе поязвить. "Что, не ожидали, что мы в состоянии выступить против таких, как вы?"

"На кого ты рот разеваешь, сукин ты сын," - прорычал поденщик, встряхивая де Байса, как крысу. Ривингтонец стиснул зубы от боли, умудрился извернуться и пнул своего конвоира прямо между ног. Поденщик рухнул со стоном, зажав руками пах. Де Байс даже не пытался бежать. Ему удалось выдавить изможденную улыбку Ли и кивнуть, как бы приглашая его задать следующий вопрос.

Но прежде чем Ли заговорил, в здании, приютившем АБР еще в 1864 году, раздалась стрельба и крики гражданских лиц, по-прежнему слоняющихся на площади Капитолия. Конрад де Байс улыбнулся еще шире. "Мы не станем легкой добычей для вас."

"Как вы уже убедились, мы тоже," - сказал Ли, что смыло улыбку с лица ривингтонца. Джефферсон Дэвис сказал: "В этом змеином гнезде сейчас уже поняли, что их заговор против вас провалился, господин президент. Я снова призываю вас перейти в место, защищенное от стрельбы из этого гнезда."

Ли чуть было не отказался. Затем он взглянул на Конрада Де Байса и увидел, что ривингтонец тоже пристально смотрит на него. Этот напряженный взгляд Де Байса заставил его остановиться и подумать. Окна штаб-квартиры АБР выходили через Франклин-стрит на Институт механики, а не назад к площади Капитолия. Как сказал Дэвис, ривингтонцы, которые остались в штаб-квартире, вполне могли предполагать, что их атака удалась, но это до тех пор, пока вооруженные люди не подошли к их зданию. Если он останется здесь, он просто даст им второй шанс.

"Ну хорошо, сэр," - сказал он тихо. - "Вернемся в Капитолий, это здание можно разрушить лишь с помощью артиллерии." Дэвис благодарно кивнул. Лицо Конрада де Байса снова не выражало ничего, кроме боли и безразличия. Большинство мужчин из Ривингтона хорошо умели скрывать свои мысли, но Ли видел на казалось бы непроницаемой маске Де Байса скрытое разочарование. По плану, Шон Роджерс должен был сопроводить его с площади Капитолия в резиденцию президента после инаугурационной речи, а какой-то другой член Объединенного комитета сопроводить Альберта Галлатина Брауна к его резиденции. Этот план, благодаря ривингтонцам, пошел под откос. Альберт Галлатин Браун был мертв. А Роджерс, как выяснил Ли, было только ранен…

Вернувшись в Капитолий, Ли срочно направил посыльных к производителям вооружений и пороха. Только там в Ричмонде, он мог найти и взять под свою руку приличное количество обученных солдат. Мирная столица Конфедерации; кто бы мог подумать, что ей нужен собственный гарнизон? Ли стоял в окружении высших офицеров своей страны, у которых не было солдат. Джеймс Лонгстрит что-то даже пошутил на эту тему, процитировав древнеиндийскую мудрость насчет слишком многих начальников. Ли почти не слушал его; он оценивал степень тяжести ранений Конрада де Байса. Качая головой, он сказал: "Вам нужен хирург." И только тогда, когда слова вылетели из его рта он вдруг понял, что рассуждает о том, каким образом лучше сохранить жизнь человеку, который, возможно, только что убил его жену.