Приходилось рассчитывать только на то, что за ночь маги вряд ли смогут покрыть расстояние от Доршаты до Брера…

Нужно было спешить. Он прибавил шагу, Румита тоже заторопилась, то и дело спотыкаясь.

С каждым шагом ей становилось все страшнее, а возле Озерных ворот девушка совсем упала духом. Ее затравленный вид и отчаянные взгляды, которые она бросала вокруг, могли обратить на себя внимание. Сульг стиснул пальцы, Румита вздрогнула от боли.

— Опусти глаза и смотри под ноги, — сквозь зубы процедил он. — И запомни: попробуешь сейчас выдать меня, пожалеешь, что появилась на свет!

Девушка испуганно уставилась в землю. Колеса телег и повозок, подпрыгивая, катились по неровным булыжникам, затем грохот сменялся глухим стуком — телеги въезжали в притвор ворот, проезжая по деревянному настилу. Кейрана-скинха оказалась права — покинуть Брер спешило множество людей. В основном это был рабочий люд из пригорода, торопившийся вернуться домой: лудильщики, жестянщики, сапожники, что добывали заказы, бродя по улицам и громко предлагая свои услуги. Попадались мелкие торговцы с коробками нераспроданного товара за спиной. С маленькими остывшими жаровнями брели продавцы мяса, тащились усталые помятые шлюхи, быстро прошмыгнула компания карманников, ловко пробираясь сквозь густую толпу и многозначительно переглядываясь друг с другом. Ковыляли старухи с кувшинами, в которых звонко булькали остатки молодого яблочного вина.

Из-за стен Брера в Озерные ворота с грохотом въезжали тележки молочников, рыбников, огородников, которые спешили доставить в город товар. Проехал, гремя колесами и раскачиваясь на неровных булыжниках, громадный фургон, галдя и толкаясь, потянулась вереница оборванных чумазых детей-попрошаек, оживленно обсуждая новость: в полдень в Брер прибывает большой караван, идущий в Кадгар. Попрошайки деловито распределяли места, где следует просить подаяние: кадгарские купцы предпочитали останавливаться вне города, разбивая пестрые шатры возле крепостных стен.

На скамейке под навесом уже занял свое место сборщик пошлин, маленький щуплый человечек, похожий на хорька. Каждая въезжающая в Брер повозка на мгновение задерживалась возле столика, за которым, почесываясь и зевая, сидел сборщик, и медная монета — плата за въезд в город — звякнув, падала в берестяную коробку, где уже лежала кучка мелких денег.

Вереница повозок медленно вползала в притвор ворот, проезжая под высоко поднятой ржавой решеткой, которая удерживалась толстыми цепями, намотанными на деревянные барабаны.

Караульные костры тлели, слабо курясь белесым дымком. Два солдата в мундирах городской стражи, с помятыми лицами, с покрасневшими от бессонницы глазами, устало разглядывали толпу. Еще один стражник, верхом на серой лошади, неторопливо объезжал крошечный пятачок перед воротами и отчаянно зевал, вытирая ладонью выступившие слезы. С другой стороны ворот, внимательно вглядываясь в людей, покидающих город, прохаживались двое караульных, судя по бодрому виду, заступивших на караул совсем недавно.

Внезапно Сульг стал слышать удары собственного сердца. Пятеро.

Он крепко сжал руку девушки.

— Держись рядом, — услышала Румита еле слышный голос. — Ближе!

Румита, не поднимая глаз, толкнула заскрипевшую тележку, Сульг бросил взгляд в сторону и похолодел: пересекая улицу, к Озерным воротам направлялись трое — подтянутые, внимательные и собранные, в темно-синих форменных плащах.

— Быстрее! — чуть слышно проговорил норлок, краем глаза следя за приближающимся патрулем.

Девушка вздрогнула, шевельнула пересохшими губами. Но двигаться быстрее оказалось невозможно: в воротах Произошла заминка, повозки катились все медленней и медленней, а вскоре и вовсе остановились. Послышались громкие раздраженные голоса, один из стражников, не спеша, направился в притвор, узнать, в чем дело.

— Чего встали?

Сульг глянул вперед. Причиной задержки стали две повозки, запряженные ослами. Одной из них, заваленной пустыми клетками для птицы, правил белобрысый мальчик лет десяти. В другой, болтая и толкаясь, сидело множество ребятишек самого разного возраста. Рядом с повозкой, держа на руках маленького ребенка, шла мать, невысокая полная женщина с усталым лицом. Подъехав к воротам, белобрысый мальчик соскочил с тележки, взял ослика под уздцы и завел в притвор. Оказавшись в воротах, осел остановился как вкопанный. Белобрысый мальчик, покрасневший от досады, тянул его за узду, но не мог сдвинуть с шеста.

Норлок бросил быстрый взгляд в сторону. Патрульные Дворца приближались, издалека обшаривая людей внимательными цепкими глазами. Он отвернулся, делая вид, что всецело занят разглядыванием того, что происходит впереди: повозки по-прежнему загораживали ворота. Промедление могло стоить жизни.

Толпившиеся позади люди недовольно зашумели.

— Шлепни его вожжами! — сердито крикнула мать. — Упрямая скотина! Нашел время показывать норов!

От резкого голоса младенец у нее на руках вздрогнул и заплакал.

— Ну, что застряли? — недовольно рявкнул верховой стражник, придерживая лошадь.

— Огрей его вожжами, парень! Не задерживай!

Патрульные приближались. Сульгу казалось, что он слышит, как звякают о булыжник подковки их сапог. Незаметно, каждое мгновение ожидая окрика сзади, он дерну кожаную петлю ножен, переместив невидимый меч Фиренца так, чтобы клинок оказался под рукой.

Мальчишки в повозке, устав от ожидания, затеяли возню, кто-то из них лягнул сидевшую на краю девочку, та заплакала и принялась колотить братьев.

— Что за наказание! Прекрати! — с досадой прикрикнула женщина. Ребенок на руках заходился в плаче. — Да успокойся же, наконец!

— Проезжайте, чума бы вас взяла! — заорал верховой. — Уйми свое отродье! И заткни младенца, он визжит, как недорезанный поросенок! Иди и сдвинь с места проклятого осла!

Он толкнул коня ногой и медленно поехал навстречу патрулю.

— Ну-ну, тише, полно! — неласково сказала мать, обратившись к плачущему малышу. — Знаю, ты устал, но потерпи уж еще немного!

Сульг мысленно возблагодарил небеса за такой подарок.

— Дай-ка я помогу, — проговорил он и толкнул Румиту вперед.

— Держись рядом! — тихо приказал норлок. Он шагнул к женщине и взял ребенка на руки.

Женщина растерялась.

— Спасибо… — нерешительно сказала она, глядя снизу вверх выцветшими голубыми глазами. Малыш примолк, словно набираясь сил перед тем, как снова зайтись в плаче.

— Вы хорошо умеете ладить с детьми, — удивленно проговорила мать, поглядывая на притихшего ребенка.

— Помогите вашему мальчику управиться с ослом, — посоветовал Сульг, изо всех сил стараясь говорить спокойно.

— Придержи телегу, чтоб тебя! — рявкнул кому-то позади стражник. — Нечего устраивать затор прямо в воротах, пьяницы проклятые!

— Сам-то ты кто? — угрюмо и громко поинтересовался мужской голос. Вспыхнула громкая перебранка.

Спохватившись, женщина побежала вперед, схватила осла под уздцы, и упрямое животное наконец-то сдвинулось с места. Колеса заскрипели, повозки медленно тронулись.

Румита задержала дыхание, сделал крохотный шажок в сторону, и тут же замерла: в ребра ей уперся нож.

— Вперед, — услышала она. Лезвие, скрытое от посторонних глаз, пропороло одежду, по телу поползла теплая струйка крови. Норлок шел рядом, держа на одной руке ребенка. Тот, засунув кулачок в рот, с недоумением разглядывал незнакомого мужчину. Сульг искоса взглянул на малыша, первый раз в жизни ему приходилось иметь дело с маленьким ребенком, и норлок совершенно не знал, чего от него ожидать.

Стражник скользнул взглядом по торопливо идущим людям: еще одна фермерская семья, мамаша, отец с ребенком и целый выводок малышни в тележке.

Сульг почувствовал, как напряглась Румита, минуя караульного.

— Иди вперед, — еле слышно сказал норлок сквозь зубы. — И не дури.

Они уже почти миновали ворота, когда сзади раздался крик караульного:

— Погоди-ка, погоди!

Сульг замер. Сзади, торопясь и стуча подкованными сапогами, их нагонял стражник.