Адомас открыл глаза, взглянул на висевший над лесом блестящий шар солнца. Протянул руку, взял со стола серебряный колокольчик, громко позвонил.

— Коня! — отрывисто бросил он появившемуся в дверях слуге…

Прислонившись к стволу дерева, Боброк рассеянно наблюдал за тем, как спешившиеся дружинники быстро и ловко подрубали и подпиливали деревья, стоявшие вдоль лесной дороги. Они делали это так, чтобы в нужный момент их легко можно было свалить. Рука, положенная боярину сзади на плечо, заставила его оглянуться. Сбоку стояли князь Данило, сотник Григорий и еще несколько дружинников.

— Прости, что отвлек, — сказал князь, — дело к тебе. Знаешь его? — кивнул он на одного из дружинников.

Боброк перевел взгляд на указанного и заметил, что у того отсутствовали копье и щит, а ножны меча пустовали. Лицо дружинника воеводе было незнакомо, и он отрицательно покачал головой.

— Нет, впервые вижу.

— Наш дозор задержал его рядом в лесу, говорит, разыскивает здесь нас с тобой. Хочет передать нечто важное, от чего зависит наша жизнь.

От недавней рассеянности Боброка не осталось и следа.

— Значит, искал нас? — спросил он, глядя на дружинника. — Откуда знаешь, что мы с князем в этом лесу? И кто ты такой?

Дружинник распрямил плечи, вскинул подбородок.

— Я сотник Кирилл из дружины боярина Векши. Того русского боярина, что продал душу дьяволу, литовскому Ягайле, и который сделал все, чтобы сегодня сгубить вас обоих. Я прискакал спасти вас.

— Откуда знаешь, что мы в этом лесу? — перебивая сотника, нетерпеливо спросил Боброк.

— Вы здесь несколько часов, я — двое суток. Вы только начали устраивать засаду на татарское посольство, а боярин Адомас и мой хозяин давно подготовили для вас ловушку и с минуты на минуту захлопнут ее. Дабы этого не случилось, я и разыскивал вас.

Склонив голову набок, Боброк внимательно слушал сотника и, когда тот смолк, без промедления задал новый вопрос:

— О какой засаде Адомаса говоришь, сотник?

Кирилл поднял голову, взглянул на солнце. В глазах его мелькнула тревога.

— Понимаю твое недоверие, боярин, однако нет времени для долгих объяснений. Уясни главное: ваш с князем отряд в западне. За его спиной более полутысячи литовцев, справа и слева еще два раза по столько. Они ждут лишь прибытия панцирников Адомаса, которые перекроют последний свободный для вас путь к мельнице Путяты и по сигналу боярина ударят по вас со всех сторон.

— Этого не может быть, — твердо сказал Данило.

— Так и есть, князь, — спокойно ответил сотник. — Ибо Адомасов конюший, коему вы доверились и по чьей злой воле угодили в этот лес, изменник Поэтому сейчас мертв мельник Путята и целы кони литовского отряда, с которым следует сюда боярин Адомас. Убиты и два ваших воина, что наблюдали за мельницей, а сотник Андрей в руках боярина Векши.

Как пораженные громом слушали слова сотника Кирилла князь и боярин. Если широко открытые глаза и шумное дыхание Данилы выдавали его волнение, Боброк внешне был спокоен.

— Откуда знаешь все? — не повышая голоса, поинтересовался он.

— Я — сотник личной охраны боярина Векши. Меня с детства воспитывали вместе с его сыновьями, и ни у кого из боярской семьи нет от меня секретов.

— Тем меньше причин тебе верить, — ледяным тоном проговорил Боброк. — Ты назвал конюшего изменником, однако кто или что докажет правоту твоих слов?

— Боярин, я безоружен и полностью в вашей власти, каждое слово неправды может обернуться для меня смертью. И все же, несмотря на это, повторяю: спешите уйти с этого места. Тем паче, что Мамаев гонец поскачет к литовскому Ягайле совсем по другой дороге и ваша засада здесь бессмысленна. У вас вместе с атаманом Дорошем семьсот мечей, у ваших врагов втрое больше.

Конский топот, раздавшийся поблизости, заставил всех прекратить разговор и повернуть головы. Из-за поворота дороги вырвался всадник, подскакал к ним, круто осадил коня перед князем Данилой. Скакун был весь в пене, недобро косил глазом, всадник тяжело дышал и выглядел встревоженным.

— Литвины, князь. Следуют от мельницы Путяты. Не меньше пяти сотен копий, с ними боярин Адомас. Через час-полтора будут здесь.

— Что значит «следуют»? Как «следуют»? — с раздражением спросил Данило. — Конно или пеше?

— Конно, княже.

— Где сотник Андрей? Что передал вам?

— Не было его, княже. И что с ним, не ведаем.

Князь и Боброк переглянулись, боярин шагнул к гонцу.

— Скачи к воеводе Богдану и передай, чтобы он немедля снимал все наши дозоры и спешил сюда. Слышишь? Снимал всех до единого человека и как можно скорее был у нас. С Богом!

Гонец, огрев коня плетью, поскакал обратно, а Боброк снова повернулся к Кириллу.

— Спасибо за важную весть, сотник! Прости, что не сразу тебе поверили. Но обожглись с князем на конюшем, а пуганая ворона… сам знаешь. Кстати, никак не могу понять, что могло толкнуть горбуна на предательство.

— У него была сестра, у нее — единственная дочь-красавица. Сестра давно умерла, и конюший сам, без чьей-либо помощи, вырастил и воспитал сироту. Много бед и опасностей поджидают красивую девушку при боярском дворе, а Адомас посулил дать ей волю, если горбун поможет заманить вас в ловушку. Ежели конюшему нисколь не дорога собственная нерадостная жизнь, то для счастья племянницы, ставшей для него родной дочерью, он готов на все.

— Пусть будет проклято его имя, — сказал Боброк — Теперь, сотник, подскажи, как нам вырваться из Адомасовой ловушки.

— Путь вперед и назад перерезан: везде литовцы, изготовившиеся засыпать вас из засады стрелами. Уйти отсюда лесом тоже невозможно: Адомас правильно выбрал место для западни — вокруг дороги на десятки верст непроходимые болота и топи. Через них имеются лишь две тропы, по которым можно проехать конному, однако они перегорожены завалами и охраняются воинами боярина Векши. Одну из троп стережет моя сотня, и ежели вы, князь и боярин, решитесь мне довериться, я пропущу вас. Думайте.

— Мы верим тебе, Кирилл, — сказал Боброк и взглянул на сотника Григория. — Верните ему оружие, поскольку негоже стоять воину с пустыми ножнами.

В продолжение разговора боярина с Кириллом Данило угрюмо смотрел себе под ноги. Когда же Боброк направился к коню, князь придержал его за локоть.

— Не торопись, мы еще не узнали главного. Кирилл, — обратился он к сотнику, — где на самом деле должны встретиться ордынцы с литовцами? Если татары не скачут по этой дороге, значит, движутся по иной. По какой?

— Не знаю, княже. Слышал только, что из степи путь чамбула лежит к Лысому кургану, где должен поджидать его литовский дозор, чтобы вести дальше. Куда ордынцы направятся с Ягайловыми дозорными-проводниками от кургана, не ведаю.

— Лысый курган, Лысый курган, — задумчиво повторил князь Данило. — Сотник, мог бы ты провести меня туда?

— Могу.

— Что ты задумал? — насторожился Боброк.

— Послушай…

И Данило начал тихо рассказывать боярину свой план. Тот, не перебивая, внимательно выслушал князя, помолчал.

— Мысль заманчивая, — наконец сказал он. — Но думал ли ты, чем это грозит? Если татары тебе не поверят — смерть на месте, если поверят и ты заведешь их под наши стрелы — все едино гибель. Я против твоего плана, князь. Эти сутки мы у Ягайлы уже выиграли, вряд ли он тронется в поход и завтра. Так к чему ненужный риск?

— А если Ягайло паче чаяния двинется в поход завтра? А князю Дмитрию, дабы схватиться с Ордой один на один без Мамаева союзника Литвы, не хватит как раз одного дня? Того самого, из-за которого мы сейчас не захотим рисковать? Как оправдаемся мы тогда перед Русью и своей честью, боярин?

Боброк опустил глаза в землю.

— Дорош передал, что чамбул ведет мурза Тимур. Знай я его так же хорошо, как ты, сам бы поехал к нему. Но не могу приказывать тебе, князь, не имею права распоряжаться твоей жизнью. Поступай, как велит совесть. Вот тебе мое слово.

— Спасибо, боярин. Князь Данило старый воин, он хорошо знает долг перед Русью и выполнит его до конца. Давай обнимемся на прощание. Кто знает, доведется ли нам еще встретиться на этом свете…