Раздался стук отворяемых и запираемых дверей, скользящие шаги по паркету, тихие голоса, и в комнату вошла Жаклина в сопровождении Превенкьера. Знаком попросила она госпожу де Ретиф оставить ее наедине с Розой. Молодая женщина сказала хозяину дома:

— Пройдемтесь по саду.

Он покорно последовал за нею. Роза приблизилась к госпоже Леглиз и заговорила очень тихо, устремив на нее полный сожаления взгляд:

— Госпожа де Ретиф сообщила мне сейчас о важных происшествиях, случившихся вчера. Я страшно огорчена всем этим, в особенности из-за вас. Поверьте, что я говорю вполне откровенно: я не имею привычки притворяться. Я еще не успела ее приобрести. Это, пожалуй, придет со временем, потому что мир, где мы живем, как я убеждаюсь мало-помалу, весь соткан из лжи и лицемерия, а те, которые говорят и действуют откровенно, сильно проигрывают через это. Однако я поступлю именно так, потому что не сумела бы лгать. Объясните же мне прямо, чего вы желаете, и я отвечу вам тем же. Мне от души хотелось бы угодить вам.

После этих слов мадемуазель Превенкьер осмелилась взять руку Жаклины, несмотря на ледяную враждебность ее вида. Она ласково заставила гостью сесть и сама села рядом с нею. Все это делалось с деликатной и утонченной приветливостью сестры милосердия, которая перевязывает открытую рану легкой и нежной рукой. Жаклина была слишком чувствительна, чтобы не оценить предупредительности молодой девушки, Она была тронута, и ее натянутость смягчилась. Принужденная объясниться, госпожа Леглиз почувствовала, что ей понадобится для этого порядочная смелость. Но что значили эти затруднения сравнительно с опасностями, которые было нужно устранить? Итак, она быстро решилась:

— Я желаю только одного: предотвратить дуэль между моим мужем и господином де Томье. Мысль о том, что который-нибудь из них может быть ранен или даже убит, терзает меня, вы должны это понять. Я сознаю себя не в силах подействовать на господина де Томье. Кроме того, если б я и сохранила еще над ним прежнюю власть, то после его поступка со мною я не должна более обращаться к нему, если не хочу вконец унизить свое достоинство…

У Жаклины стеснилось дыхание, слезы брызнули из глаз, и она продолжала, стараясь их унять:

— Ах, поверьте, однако, что будь у меня надежда подействовать на него, я махнула бы рукой на всякое женское достоинство! Да, если б было нужно, я бросилась бы перед ним на колени, чтобы помешать этой дуэли, исход которой, во всяком случае, растерзал бы мне сердце. Ведь если победителем останется мой муж, то пострадает человек, которого я обожала, а если…

Она не могла продолжать, задыхаясь от волнения, и умолкла с блуждающими глазами, почти не помня себя; из груди у нее вырывались глухие стоны. Взволнованная Роза схватила ее холодные руки и пыталась их согреть, Она дала пройти этому взрыву отчаяния и сказала, когда Жаклина опомнилась настолько, чтобы ее выслушать:

— Я сделаю, что вы хотите, не сомневайтесь в том, и даже более, если это нужно. Я не знала, какие глубокие корни пустила ваша привязанность к господину де Томье. В легкомысленном и насмешливом свете, куда я вступила год тому назад, мне были знакомы связи без содержания и любовь без убеждения. Я привыкла видеть, как завязывались и развязывались без усилий и как бы по взаимному соглашению тесные узы между мужчиной и женщиной. Браки казались мне заключенными не прочнее незаконных союзов. Лозунгом каждого как будто было стремление избегать всего затруднительного и тягостного. Как же я могла поверить, чтоб ваша связь была не такой же, как у других, и что господин де Томье, делая мне честь просить моей руки, не был уверен, что ему будет так же легко освободиться, как и другим молодым людям его разбора?.. Я сама смотрела на представившееся мне замужество совсем не с романтической точки зрения. Если господин де Томье дал мне понять, что я ему нравлюсь, ничто не давало мне повода думать, что он питает ко мне пламенную страсть. Я находила его благовоспитанным, милым, опытным в житейских делах. Он гарантировал мне хороший тон, связи, родство, которыми, по-видимому, дорожил мой отец. Ни с моей стороны, ни с его не было никакого особого увлечения, а просто один обдуманный и взвешенный договор. При таких условиях я, кажется, могла рассудительно согласиться на предложенный мне брак. Но дело резко меняется, раз оно приняло трагический оборот. Господин де Томье, расставшийся со своей прежней привязанностью, мог быть для меня подходящим женихом; но господин де Томье, грубо порывающий дорогие обязательства, да еще ценою своей крови или крови оскорбленного им человека, нет, это не в моем вкусе! Я была обманута. Меня провели. Пожалуй, я сама попала впросак. Но теперь я все вижу ясно и могу поручиться, что вы встретите с моей стороны самую надежную помощь. Я скорее согласна остаться старой девой, чем причинить вам столько горя. Я попрошу господина де Томье прийти к нам и возвращу ему его слово.

На лице Жаклины появилась унылая улыбка.

— Неужели вы думаете водворить мир этой ценой? Вы не знаете людей, с которыми имеете дело. Они, пожалуй, способны простить удар своему самолюбию, нанесенный без свидетелей, но явная обида, публичное оскорбление — этого они никогда не простят. У них только одна религия: закон чести. Ему они подчиняются безусловно. Между спокойствием других, собственной их пользой и безопасностью с одной стороны и удовлетворением своей гордости с другой, эти люди не станут колебаться. И не порицайте их за такую бессердечность: если бы они действовали иначе, то были бы обесславлены в глазах равных себе.

— В таком случае, — с твердостью сказала Роза, — я хочу произвести опыт: рискну сделать относительно господина де Томье один шаг, который для меня будет решительным. Если я не имею никакой власти над ним, то отступлюсь от своего намерения помочь вам, что чрезвычайно огорчит меня. Но если господин де Томье решится сделать по-моему, я буду считать его лучше других и, может быть, рискну тогда на другую попытку в вашу пользу.

Молния радости блеснула в глазах бедной Жаклины. Слезы снова потекли по ее щекам, но на этот раз тихие и освежающие, а не горькие и мучительные. Непреодолимое влечение заставило ее броситься в объятия Розы. Глубоко растроганная молодая девушка расцеловала пылающие щеки своей соперницы и произнесла, устремив на нее полный доверия взгляд:

— Рассчитывайте на меня и действуйте со своей стороны на господина Леглиза, Но, что бы ни случилось, не сердитесь на Розу Превенкьер!

— Прощайте, — сказала Жаклина, — благодарю вас от всего сердца.

Она спустилась в сад в сопровождении Розы; Превенкьер проводил ее до экипажа. Госпожа де Ретиф, находчивая и развязная, чувствуя себя необходимой, вернулась в гостиную со своей приятельницей. Та некоторое время молчала в глубокой задумчивости, мысленно перебирая свой разговор с госпожой Леглиз. Из их обоюдных слов и объяснений вытекало, что ее брак с Томье становится немыслимым, но что если она намекнет ему на возможность разрыва, то это еще усилит опасность, которую надо было устранить. Каким образом, однако, заставить Жана отступить в деле чести, не подтвердив еще сильнее своих обязательств перед ним? Госпожа де Ретиф как будто прочла в мыслях Розы ее нравственную борьбу, не находившую удовлетворительного исхода, потому что сказала:

— Самое трудное, видите ли, душа моя, заключается не в том, чтобы склонить Томье к: уступчивости, но в том, чтобы вознаградить его, не заходя дальше, чем хочешь.

— Да, вот именно!

— А разве эти происшествия изменили ваши намерения? — с любопытством спросила Валентина.

При таком вопросе Роза ясно почувствовала, что довериться госпоже де Ретиф значило бы погубить все, потому что эта интриганка непременно выдаст ее перед Томье, тогда как, обманув ее, можно было рассчитывать на успех своей попытки. Первый раз в жизни девушка пустилась на хитрость с людьми, хитрившими постоянно, и противопоставила ловкость притворству.

— Разумеется, нет! Господин де Томье неответственен за случившееся, — сказала она с притворной решимостью. — Ему нужно только с достоинством выйти из досадного положения. Я велю вызвать его по телефону и попрошу в доказательство искренности его чувств ко мне отказаться от всяких требований, предъявленных в смысле удовлетворения чести. Если он сделает мне это одолжение, я буду очень тронута. Если же нет…