- Ускорьте выход! - распорядились прибывшие на рассвете в порт руководители города. - Фашисты - рядом.
Забрав на борт группу партийных и советских работников Скадовска, катера начали спешно вытягиваться на выход в море по очень узкому и коварному каналу. Второпях один из ТКА, предпоследний, сел на бровку канала. Концевой катер под номером 162 начал сталкивать его на чистую воду и забил сосун забортной воды водорослями. В это время на причал выскочили вражеские танки и начали разворачиваться для ведения огня. Личный состав катера действовал хладнокровно и [306] споро. Быстро очистив сосун, катер вышел под огнем танков в море и присоединился к отряду.
- Ох и переволновались мы, - рассказывали потом моряки из спасенного катера. - Нас столкнули, а сами запутались в водорослях. Мы развернули пулемет, но что он против брони, все равно что из рогатки стрелять.
- Торпедой надо было их! - полушутя бросил кто-то.
Пошутили, но не предполагали даже, что придет еще время и для такой тактической новинки в катерном деле, как нанесение торпедного удара по берегу. И даже - использование на ТКА реактивных установок, знаменитых «катюш».
Третьему отряду, в частности TKA-132 старшего лейтенанта А. Градусова и ТКА-162 лейтенанта А. Черцова, в тот же день предстоял еще один опасный поход. Им было приказано дозаправиться и доставить в порт Хорлы группу подрывников.
- Имейте в виду, - инструктировал комдив Градусова и Черцова, - в Хорлах обстановка неясная - возможно наличие противника.
Катерники никогда не забывали об осторожности. Но как тут обойдешься без риска? Иначе задание не выполнить. В 18 часов 15 минут катера подошли к причалу. Произвели разведку и узнали, что утром тут проехали танкетка и мотоциклисты противника. Командиры ТКА расставили личный состав для охраны подходов к причалу. Подрывники уничтожили магазины, телефонную и электростанции. Гранатами потопили несколько парусно-моторных судов, стоящих в порту на якоре. Взяв на борт личный состав поста наблюдения и связи, которые, как и прежде, несли свою службу, эвакуировав представителей Советской власти, катера взяли курс на Ак-Мечеть.
В эту ночь и наш отряд был в море. Мы конвоировали большой транспорт от Тендры до подходной точки Севастопольского ФВК - контрольного военного фарватера. Погода была хорошая. Задание выполнили успешно. Утром я подошел к причалу на дозаправку бензином, а там на берегу - настоящий шторм. Оказывается, исполняющий обязанности комиссара дивизиона старший политрук Руденко дает разнос.
- Мародеры! Отдам под трибунал! Кто разрешал брать?! Перед ним - виновники. Градусов и Черцов, командиры [307] катеров, ходивших в Хорлы. Здесь же и оба экипажа. Оказывается, они взяли - для военных же нужд! - на метеостанции приборы. Но это еще не все. Был грех и потяжелее. И этот грех ярко сиял медью в торпедных желобах. Это были трубы из духового оркестра, которые катерники взяли в клубе. Прихватили «мародеры» и барабан. И вот теперь получают за это от старшего политрука. Командиры молчат, а кто-то из матросов - сказался короткий срок службы - не выдержал и в паузе между угрозами произнес:
- Не оставлять же оркестр фашистам, чтобы победный марш играли!
От такого чисто политического аргумента старший политрук замолчал, потом махнул рукой и ушел в штаб.
Катера нашей бригады принимали участие и в эвакуации Одессы. Эта вынужденная операция - заметный факт в Великой Отечественной войне. Скрытно, считай - под носом у врага, снять оборону крупнейшего объекта, отвести и переправить морем за столько миль войска - такого не было в истории войны. За это воздалось и продолжает воздаваться должное сухопутным полководцам, но неоценимо высокая здесь заслуга и морских военачальников.
Да, Одесса после успешного десанта под Григорьев-кой могла еще сражаться. Но эвакуация Одесского оборонительного района была неизбежна. С 1 по 16 октября, завершая 73-дневную оборону, Черноморский флот переправил из Одессы в Крым войска в количестве 86 тысяч человек, а также около 15 тысяч гражданского населения. Не удивительно, что небезызвестный гитлеровский «стратег» Манштейн в своих воспоминаниях «Утерянные победы» назвал этот приморский город крепостью. «16 октября, - писал он, - русские эвакуировали безуспешно осаждавшуюся 4-й румынской армией крепость Одессу и перебросили защищавшую ее армию по морю в Крым. И хотя наша авиация сообщила, что потоплены советские суда общим тоннажем 32 000 тонн, все же большинство транспортов из Одессы добрались до Севастополя и портов на юго-западном берегу Крыма. Первые из дивизий этой армии вскоре после начала нашего наступления появились на фронте».
Все правда, кроме лжи. А ложь очень большая. Потоплены были не суда, и не тоннажем 32 тысячи, а один только резервный концевой старый транспорт «Большевик» [308] водоизмещением 4 тысячи тонн, имевший максимальный ход 6 узлов. Он уходил последним, покидал Одессу в 4.00 буквально перед самым взрывом порта. Если весь громадный конвой из 37 транспортов пошел в Крым ночью, то «Большевику» довелось преодолевать этот немалый участок моря днем.
В Центральном архиве Военно-Морских Сил хранится дневник командира звена и ТKA-51 старшего лейтенанта С. Т. Преснова. Вот как он описывает то утро и тот день в действиях личного состава своего катера и ТКА-132: «16 октября торпедным катерам была поставлена задача сопровождать караван судов из Одессы. Мы встали в охранение транспорта «Большевик», который имел малую скорость хода и отставал от конвоя. Через 15 минут появились шесть бомбардировщиков противника Ю-88, которые с пикирования начали сбрасывать бомбы на конвой. Все суда и катера открыли огонь по самолетам. Бомбы упали в море, не причинив вреда. Ветер крепчал. Волнение моря до 5 баллов. Снова появилась группа Ю-88. Транспорт «Большевик», маневрируя, отстреливался. Катерный боцман Гусев открыл огонь… Один из самолетов был сбит, другой поврежден. Приближались сумерки. Погода ухудшилась. Еще минут 25-30 и сумерки скроют конвой от авиации противника, но вдруг из облаков появляется группа торпедоносцев. Самолеты начали по очереди сбрасывать торпеды по транспорту и обстреливать ТКА из пулеметов. Транспорт «Большевик», маневрируя, уклонялся от торпед. Но все же одна из них попала и судно через три минуты скрылось под водой. Во время обстрела наш катер получил несколько пулевых пробоин. Я был тяжело ранен в ногу, но не оставил управления катером. Боцман мичман Гусев продолжал вести огонь по самолетам, расстреливающим плавающих матросов с транспорта. Когда торпедоносцы скрылись, уже в темноте мы приступили к спасанию людей». Катера подобрали 31 человека из команды транспорта. А конвой из 37 транспортов в охранении двух крейсеров «Червона Украина», «Kpаcный Кавказ», эскадренных миноносцев «Бодрый», «Смышленный», «Незаможник», «Шаумян», «Дзержинский», морских охотников уже подходил к мысу Тарханкут в зону прикрытия наших истребителей.
После этой операции мичман М. Т. Гусев первым в [309] нашей бригаде получил боевую награду - медаль «За отвагу».
Усиливаются налеты вражеской авиации на места базирования катеров. Командир бригады принимает решение о переходе всех сил в Севастополь. Первым убывает туда отряд К. Изофатова. Эвакуируется Тендровский боевой участок. Последним уходит наш ТКА-101 лейтенанта В. Сухорукова - у него на борту командование участка. Отправляется в нелегкий путь по суше на автомашинах и наша маневренная база. В эти же дни при очередном налете на Ак-Мечеть находившиеся в бухте торпедные катера 72, 92, 112 и 122. сбивают «юнкерс». Двое из экипажа Ю-88 выбросились на парашютах в море. ТКА-92 устремился к месту приводнения. Пленных вытащили» и доставили, куда нужно.
И вот горькие минуты прощанья с нашей Ак-Мечетью. Все делалось в строжайшей тайне, а люди каким-то чутьем поняли - уходим. И заспешили - стар и мал - в бухту провожать катера. Многие плачут, пришли сюда с узелками… «Возьмите с собой!» Но есть приказ - никого из гражданского населения на военные корабли не брать. «Звери идут! Что ж вы оставляете нас на поругание!» - Девичьи, материнские голоса-плачи на пирсе… [310]
