– Вы обречены на сонет…

– Ваш кофе, сэр! И коньяку стакан… – Коля стоял рядом с подносом в руках. От аромата нарезанного тонкими ломтиками лимона тихонько защекотало в носу.

– Вы разрешите? – Эдвард обратился к Миле. – Я присяду рядом? Или к моему столику? Я угощаю! Перед Вами Его Величество король 9-й Английский!

– Присаживайтесь рядом. Что за гусарские замашки до обеда?

– Эдвард! – представился он, кивнул элегантно головой, поцеловал руку женщине, и сел на свободное место.

– Вы так галантны. Так и хочется добавить, сэр!

– Добавляйте!

Они расхохотались.

– А почему 9-й? Их же, по-моему, было всего восемь?

– Вот именно поэтому!

– Милана, – в ответ произнесла женщина и сразу заметила, – и ваше, и моё имя не местное.

– Местное имя только у Коли, хотя правильно, по-киргизски, Кудайберген.

– Я и подумала, почему парня с восточной внешностью называет Колей?

– Трудные незнакомые в произношении имена в человеческом быту обычно переиначивают на свой манер. Удобный для общения… Приятно в столь утренний час повстречать такое милое создание, которое может скрасить скромную трапезу старого поэта.

– Вас можно назвать зрелым, но не старым, сэр Эдвард. У вас в глазах горит ещё огонь свободы, страсти.

– Благодарю. В «зобу дыханье спёрло»… Так ловко перехватить инициативу может не всякая женщина. Обычно мужчина выступает первым, и вспоминает сказку о принце, дворе и белом коне.

– Где, принцы, кони? Уж видно, на другом дворе.

– Вы остры, как коготь кошки. Я уже в угаре, если можно так назвать это сладкое времяпровождение.

– Соскучилась по живому общению. В последние дни больше с клавиатурой компьютера, да со своими мыслями.

– О! Женщина! Не верю я, что руки ваши этим делом заняты и мыслей грусть касается чела! Такую красоту невозможно пропустить ни одному мужчине на этом дивном побережье.

– Вы точно не пропустили.

– Мне можно.

– Это почему же?

– Я с иными целями. Если вас и обидит отсутствие домогательств с моей стороны, простите, дама. Но в определенном возрасте желание видеть, знать, что рядом создание такой божественной красоты, гораздо важнее банальных плотских утех.

– По вам не скажешь. Такой взгляд более свойствен детям до пубертата.

– Что вы! Пожилые – те же дети и проходят такие же стадии сексуальной, увы, инволюции. С полового пьедестала взрослые и зрелые мужи, сломленные годами, боевыми победами и поражениями нисходят на эротические мотивы. А потом окончательно падают в платонические объятия жизни.

– Парадокс. Сначала мальчики за косички девочек дёргают, потом стихи о любви им пишут, а вырастая, целуются, милуются и….

– Да. Именно так все и происходит в сексуальном онтогенезе на предкрайних его ступенях. А платонические объятия – это мой парадокс. Так во мне говорит поэт. Не путайте с Платоном! Того напереводили так, что сегодня его надо читать только в подлиннике. Важнее ступень, на которой я обосновался.

– Какая же?

– Между сексуальной и эротической.

– Самокритично. В вас говорит мудрость или возраст?

– Адекватное восприятие действительности. И понимание этого приходит с годами, милая Мила. Жаль, что не у всех. Помните, как у Вертинского? «Можно мне вас немножко…»

– «любить…", – она живо подхватила.– Можно. Немножко.

– Ах, как хорошо это временное пространство отметил Чайковский. Был бы музыкантом – я наиграл бы.

– Так спойте.

– Не могу-с! Это – к Валери. Видели замечательного юношу в черной бандане?

– Да. Вчера он играл на саксофоне. Мне очень понравилось. – Мила вспомнила вчерашние посиделки и множество гостей за столиками на проводах девушки по имени Любовь. И почему-то спросила наудачу. Наверное, отрывисто «с» в конце слова резануло ей слух. – Постойте, Эдвард! А вы не были в Прибалтике?

– Я, как настоящий морской офицер, побывал на всех морях северного флота. И на Балтике ходил, конечно!

– Под Ригой жили?

– Не то, что бы жил. У друга гостил долгое время, еще до службы.

– Этого не может быть… А, как его звали? – Мила всплеснула руками.

– Кого? Брата? Он-то причем, царствие ему небесное. Как-то вы очень активны после кофе. Не перегрелись часом на солнце? Вот как раз доктора, которые вылечат любого….

К зелёной, живой изгороди подъехала машина. Эдвард извинился и спешно пошёл открывать ворота, чтобы впустить небольшой грузовой фургон. По его походке было видно, что он чему-то очень радовался, как ребенок. Вся его аристократическая спесь улетучилась в одно мгновение. Он бегал вокруг небольшого грузовика, с удовольствием потирая ладони. С шумом и уханьем у машины открылись сразу все двери. Из них также шумно вышли два человека. Оба крепко пожали Эдварду руку и стали дружно выгружать ящик нестандартной формы. Почти на всех его сторонах имелась отметка в виде симпатичного японского зонтика, «не кантовать». А тяжелый вес и качество креплений напоминали тару для перевозки художественных произведений значительного формата. Например, ваз, скульптур, и т. д. Что-что, а Мила хорошо знала, в чем и как упаковывают и транспортируют выставочные экспонаты.

Этот неизвестный предмет заинтересовал её не меньше Эдварда, так как на месте получателя товара крупными буквами стояло… ее имя! То самое имя из далекого детства, каким её называл только один мальчик…

В жизни человека есть такие сферы, о которых не принято говорить с другими. Интимность и интимные отношения – самая закрытая и зыбкая тема для людей. Чаще всего только он и она могут обсуждать её между собой. Или, ещё чаще, на какой-то срок отдавать её на откуп химическому составу чувств. Так как чувства, как известно, говорят сами за себя. А там, как повезёт. Не многие владеют интимной лексикой, у большинства – невысокий уровень сексуальной культуры. Совсем немногие пары предпочитают жить и общаться в домах с прозрачными стеклами – не скрывая своей наготы отношений, говорить об этом без всякого стеснения. Ясно одно, что и в юности, и с годами, когда приходит зрелость или появляются определенные проблемы, интимные вопросы неустанно ждут своих ответов. Вольно или невольно человек всегда задумывается о своей сексуальной природе, вокруг которой вращается вся его жизнь. Думает о том, как решать возникающие сексуальные проблемы, возможно ли впускать в свою спальню человека со специальным образованием, когда в отношениях с любимым или любимой образуется трещина. Ведь ничего не болит, температура и анализы в норме?

Этим непростым вопросом озадачил свою седую голову Аркадий. Он отметил уже главный юбилей полувековой жизни, и в своем зрелом возрасте рассуждал о сексуальных отношениях так же просто, как о других ему понятных вещах. А вот слова дочери впервые заставили его заглянуть в глубину его сексуального «Я». Будучи исследователем по природе и ученым по профессии, он привык на языке логике всё размещать по полочкам, чётко выстраивая суть происходящего, будь то любое новое явление, с которым ему приходилось сталкиваться на работе или какая-то бытовая ситуация. Всё всегда складывалось в понятную, объяснимую форму или цепочку. Личные взаимоотношения, как серьезная проблема, впервые оказались в его поле зрения и требовали какой-то другой рассудительности. А самое главное, принятие и озвучивание подобного состояния.

По привычке, выработанной годами, он стал ходить из угла в угол своего кабинета и размышлять. Но отсутствие в его памяти научной информации о том, что закинула у костра Настя, обескураживало и напрягало. От чего отталкиваться? Где искать суть подобного явления? Каковы пути решения такой проблемы? И проблема ли это? Привычные вопросы строгой логики жестоко и безоговорочно загоняли в тупик учёного мужа.

Эксперимент с сайтом, организованный им самим, однозначного решения не дал. Высветилась только важность для многих людей проблемы семейно-сексуальных отношений, но противоречивые ответы только доказывали ему, что истина как всегда должна быть где-то посередине. И искать её надо самому. В своих отношениях с женой. В своей жизни.