На хуторе Варшавка, близ деревни Жубрувка, жил Антони Войткевич. После прихода немцев он установил контакт с комендантом жандармерии, устроился работать в местном отделении жандармерии кучером и стал шпионить. Войткевич хорошо знал местных жителей. С большим рвением он приступил к выполнению своих обязанностей: давал так называемые «характеристики» и подстрекал жандармов к различным террористическим акциям.

В знак признания заслуг шпика Войткевича комендант жандармерии подарил ему в 1941 году большое хозяйство. Поскольку служба в жандармерии мешала самому хозяину работать в поле, жандармы принуждали крестьян отрабатывать барщину у Войткевича. Это хозяйство давно было бы ликвидировано, если бы жандармерия соответственным образом его не охраняла. В деревне было объявлено, что если что-либо произойдёт с Войткевичем, то будет расстреляно более десяти человек. Поэтому шпик бесчинствовал безнаказанно, засыпая гестапо доносами.

Недалеко от построек Войткевича был фольварк Рыжувка, принадлежавший Александру Бучки. С момента возникновения партизанских отрядов этот фольварк стал местом частых встреч боевых групп партизан. Войткевич подозревал, что на фольварке что-то происходит, однако узнать, что именно, не мог. Не раз он доносил об этом жандармам и получил указание вести наблюдение за Рыжувкой.

Масленица в 1944 году пришлась на 22 февраля. Вечером в фольварк, лежащий около шоссе, прибыл почти со всем своим штабом командующий 8-м округом Армии Крайовой Заремба и несколько партизан.

Стол ломился от закусок. Несмотря на предписание соблюдать строгую конспирацию, в доме разговаривали слишком громко. Войткевич имел хороший слух и понял, что настал долгожданный случай…

Жандармы в Старом Фольварке донесение от агента получили ночью, а поскольку они не отличались большой храбростью, то решили обождать с выездом до рассвета.

Утром в дом Бучки ворвались четыре жандарма, а другие окружили усадьбу. На столах они увидели бутылка самогона и остатки трапезы. Партизаны успели подняться на чердак. Большинство из них были пьяны. Полагали, что приезд жандармов — дело случайное. Количество столов и посуды убедило немцев, что здесь только что было много людей. Двое жандармов начали подниматься на чердак, откуда доносился подозрительный шорох. Один из партизан не выдержал нервного напряжения и выстрелил в них из пистолета. И тогда началось… Пули ударили по крыше, партизаны стали отстреливаться, жандармы отступили из квартиры во двор. Положение становилось весьма опасным. Шоссе было рядом, а лес далеко. От него партизан отгораживало озеро Довчень. Партизаны начали отходить рощей в сторону замёрзшего озера. Жандармы наступали.

Старый партизан из Сувалок Феликс Свяцкий, по кличке Дуб, пробежал несколько метров и был сражён пулей в спину. Он упал на лёд, и к нему на помощь бросился его племянник Пётр Свяцкий, молодой, красивый парень. Раненный, он всё же дополз до дяди. Несколько прощальных слов, потом раздалось два выстрела… Когда подошли жандармы, они уже были мертвы.

Александр Рыдзевский в феврале был ещё дома. У него скрывался также Шилинг. Услышав стрельбу, они схватили винтовки и берегом озера поспешили на помощь. Жандармы, развернувшись в цепь, пытались согнать партизан к озеру. На льду их подстерегала смерть. Первыми выстрелами Рыдзевский и Шилинг уложили двух карателей, затем был убит третий жандарм.

Неожиданно подоспела помощь с другой стороны. Недалеко от фольварка в деревне с группой партизан ночевал Ян Высоцкий. Услыхав перестрелку, он также поспешил на помощь и атаковал гитлеровцев слева. Жандармы, полагая, что они имеют дело с большим отрядом, беспорядочно отступили к шоссе. Это спасло партизан от гибели. Убиты были только дядя и племянник Свяцкие.

Немедленно было поднято по тревоге гестапо в Сувалках. Прибыв па место, гестаповцы приказали все постройки фольварка Рыжувка сжечь. Схваченных членов семьи Бучки вывезли в концентрационные лагеря. Тела двух убитых партизан долго лежали на льду озера Довчень.

Войткевич ликовал. Многомесячные наблюдения за усадьбой Бучки не пропали даром. К тому же его авторитет вырос в глазах гестапо. Он не упустил из виду и того, что Рыдзевский куда-то исчез. Войткевич не торопился, он хотел получить конкретный материал, а только потом донести. 7 апреля 1944 года он установил, что Рыдзевский ранен и находится дома. 8 апреля неожиданно нагрянули гестаповцы. Раненого Рыдзевского взяли живым. Арестовали также его отчима Зигмунда Павловского. Оба были подвергнуты жестоким пыткам. Командир партизанской боевой группы Александр Рыдзевский, по кличке Кос, был расстрелян в неизвестном месте. Его отчим Павловский в числе 22 смертников 18 мая 1944 года был вывезен в деревню Беж— ники и там публично повешен.

Генрик уже второй месяц лежал в сувалкской больнице. Доктор Ясевич делал всё, чтобы этот необычный пациент был здоров. Всё чаще в больничный изолятор заглядывали гестаповцы. Врачи старательно скрывали действительное состояние здоровья раненого, стараясь продлить его пребывание в больнице.

По мере восстановления сил мысль о побеге всё чаще приходила Генрику. Сам этого сделать он не мог. Помощь должна была прийти извне. С Кристиной он постоянно переписывался, просил её помочь в организации побега.

Весной усилилась активность партизан, но одновременно нарастал и террор врага. Увеличилось число облав, засад, массовых арестов, усиливались гарнизоны на местах. Помочь Генрику было нелегко. Однако Кристина решила действовать.

Она собрала все письма Генрика, поехала в Щепек, нашла там Шибинского, и они сообща начали изучать возможности спасения Генрика. Кристине удалось связаться с командиром отряда Романом, который очень внимательно выслушал её просьбу. По его приказу Шибинский направился в Сувалки. Вместе с Кристиной они стали собирать необходимые сведения. Медсестра сообщила состав больничного персонала и график ночных дежурств. Эдвард Морыц узнал, когда и где патрули ходят ночью по городу. От других связных удалось получить более точные данные об охране больницы. Ситуация складывалась не совсем благоприятно для осуществления намеченной операции.

Совсем рядом с больницей, в помещении, которое прежде занимала организация местной самообороны, размещалась рота эсэсовцев. В нескольких метрах от главного входа стоял пост СС. Оттуда просматривалась вся южная и восточная часть здания. Рядом, в бывшей школе, располагалось много солдат. За больницей, на холме, с северной стороны, находились казармы вермахта. В ста метрах было здание гестапо. По мнению немцев, больница находилась в безопасном месте, тем более что её часто навещали патрули жандармерии и гестаповцы.

С этими не очень утешительными сведениями возвратился Шибинский к командиру отряда. Общий вывод был таков: наносить удар по больнице, чтобы освободить Генрика, бессмысленно. Нужно прибегнуть к хитрости.

В Немцовижне, родной деревне Генрика, жил фольксдойче Савицкий. Его сына Эдварда немцы мобилизовали в армию и направили в танковую дивизию СО в Африке. Старый Савицкий, понимая, что конец фашистской Германия близок, через свою дочь установил связь с партизанским отрядом Романа, стараясь помогать ему продовольствием и информацией. В апреле 1944 года сын Савицкого Эдвард получил отпуск и вместе со своим другом Куртом, родом из Познани, приехал в Немцовижну. В разговоре с отцом и сестрой он не скрывал своего нежелания сражаться за третий рейх. Когда приблизилось время возвращения в часть, Эдвард Савицкий и Курт начали искать связь с местными партизанами. Сестра Эдварда сообщила об этом Роману, п командование согласилось принять их в отряд. Но надо было проверить их добрую волю и честность, поскольку немцы часто прибегали к различным хитростям.

Первое задание, данное им, заключалось в том, чтобы выйти на шоссе Сувалки — Августов, задержать проезжающую машину с солдатами, разоружить их, а машину сжечь. Оба пошли на боевую операцию с большой охотой. Эсэсовские мундиры, подлинные военные документы, хорошее вооружение облегчало выполнение задания. Партизанский патруль, который следовал за ними в некотором отдалении, наблюдал за этой операцией.