Перед нами стояла великая и почетная задача. Воины знали: нельзя задерживаться в Карпатах. Воля и стремление к победе вели их вперед. Мы овладевали одной высотой — впереди вставала другая, а за ней третья, четвертая, и за каждую приходилось вести изнурительные бои.

Одну из таких высот не забыть никогда — высоту 534.

На первый взгляд — высота как высота. В Карпатских горах таких десятки, даже сотни. Однако в полосе наступления нашего корпуса высота  534  имела  исключительно важное значение. Только овладев ею, мы могли наступать дальше: захватить высоту 534 значило овла­деть дорогой на Дуклю.

Когда корпус подошел к высоте с отметкой 534, 1-й гвардейский кавалерийский корпус, введенный в прорыв, продвигался к слова­цкой границе. Вводом в прорыв этого весьма подвижного и маневрен­ного соединения маршал И. С. Конев рассчитывал добиться коренно­го перелома в обстановке. Враг быстро оценил опасность, грозившую ему в случае выхода корпуса и других советских соединений в Сло­вакию. Стянув к месту прорыва крупные танковые силы, он закрыл образовавшуюся брешь в своей обороне и отрезал советские подвиж­ные соединения от остальных войск.

На рассвете 11 сентября 1944 года завязались кровопролитные бои советских и чехословацких войск с немецко-фашистскими захватчи­ками. Высота 534 стала свидетельницей чрезвычайно напряженных боев. Здесь нам пришлось испытать и пережить столько, что, пожа­луй, никто из оставшихся в живых участников упомянутых боев ни­когда не забудет этого.

Автоматчики Сохора и пехотинцы Кголла, поддерживаемые мино­метчиками Бедржиха, бились за каждую пядь высоты и все дальше и дальше продвигались к ее гребню. Зная, что от овладения высотой зависит исход боя, воины корпуса дрались с особой энергией. Против­ник, не жалея боеприпасов, вел огонь из всех видов оружия: автома­тов, пулеметов, минометов, орудий.

Нелегко пробиваться сквозь такой плотный огонь. Но все же наши подошли к гребню высоты на расстояние одного броска. Эти послед­ние метры сплошь изрытой воронками земли были самыми труд­ными.

С наблюдательного пункта я следил за ходом боя. В первых рядах наступающих отважно дрался поручик Билей. Он шел впереди своих автоматчиков. Не отставала от них рота Венделина Опатрны. Своей беззаветной храбростью ее командир служил примером для воинов. Столь же мужественно действовал подпоручик Арношт Штайнер. О Штайнере ходила легенда, будто пули над ним не властны и обле­тают его стороной. И действительно, Штайнер участвовал во всех бо­ях, которые мы вели с врагом, и ни разу не был ранен. Он часто и сам удивлялся этому. Сейчас «неуязвимый» Штайнер вел своих солдат на высоту 534. Туда же пробивали себе путь десятник Недведский, солдат Зитко, свободник Роушар, ротный Бигар, свободники Достал, Пршикрыл, Пекарек, десятник Ситар и другие. Они разили врагов огнем из автоматов и пулеметов, а если возникала необходи­мость применить гранаты, делали это своевременно и умело.

На гребне высоты и ее склонах — десятки мертвых фашистов. Ник­то из наших не считал, сколько он уничтожил врагов: не до того было. Гитлеровцы сопротивлялись отчаянно. Но справедливый гнев и ненависть к врагу удесятеряли силы чехословацких воинов.

Стиснув зубы, они шли на штурм высоты, которая казалась непри­ступной...

Обороняющихся становилось все меньше и меньше, но редели и цепи наступающих. С наблюдательного пункта было видно, как чехосло­вацкие воины поднимаются, делают короткие перебежки, падают, и снова устремляются вперед. До гребня высоты остается несколько десятков метров. И вот уже первые воины врываются в траншею про­тивника. Видны лишь облачка от разрывов ручных гранат и мечу­щиеся в дыму человеческие фигуры. Наконец высота взята. Крово­пролитный бой на мгновение утих.

С небольшой группой офицеров я направился на высоту 534. По дороге встретил воинов, которые выносили с поля боя тяжелоране­ного штабс-капитана Загора. Давно ли я посылал за ним специаль­ный самолет в парашютно-десантную бригаду, где он был командиром батальона? Всего день или два назад. Я знал его как хорошего, способного командира. И он еще раз доказал, что умеет прекрасно руководить подразделениями, умеет быстро ориентироваться в обста­новке и принимать правильные решения. Я назначил его командиром 1-й бригады вместо себя. Но, к глубокому сожалению, ему не дове­лось долго командовать ею. Командование бригадой принял началь­ник штаба Новак.

К нам подошел командир автоматчиков Сохор. Я поздравил его с занятием высоты. Герой Советского Союза Сохор слова признатель­ности, на которые я никогда не скупился, если человек действительно этого заслуживал, всегда относил не только к себе, но и в равной степени к своим мужественным, замечательным автоматчикам. Он всегда так оценивал награды и похвалы. Даже присвоение ему зва­ния Героя Советского Союза Сохор воспринял как признание заслуг его подчиненных. Он никогда не зазнавался. Автоматчики были гото­вы идти за Сохором в огонь и в воду. Они глубоко уважали и горячо любили своего командира. И он в свою очередь постоянно заботился о своих боевых товарищах.

—   Это был тяжелый, нечеловечески трудный бой,— ответил Сохор на мое поздравление и бегло окинул взглядом высоту, к которой мы направлялись.— Однако победа еще не окончательная,— добавил он.

Я согласился с ним.

—   Мы должны  быть  готовы  дать отпор  врагу  в любой  момент. Фашисты хорошо понимают, что они потеряли, и не смирятся с поте­рей,— говорил Сохор.

Я тоже так думал, потому-то и шел на высоту. Надо было на месте оценить обстановку и приготовиться на случай непредвиденных об­стоятельств.

Пока я размышлял над тем, что нужно сделать для отраже­ния возможных контратак противника, на высоте возобновилась стрельба.

—   Контратака!

—  Легки на помине! — гневно воскликнул Сохор.

Грохот орудий, усиленный горным эхом, скоро перерос в кано­наду.

—  Наших теснят с высоты,— заметил Ярослав Дочкал, стоявший рядом со мной.

Мы следили за боем, разгоревшимся на высоте.

—   Тоник,— обратился я к Сохору,— быстрее беги к Кголлу. Возь­ми у него взвод автоматчиков, пройди опушкой леса и ударь с флан­га. Уничтожить гитлеровцев всех до единого!

Это было сказано не обычным языком приказа. Если бы кто-нибудь в подобной форме отдал приказ на экзаменах в военном училище, он получил бы солидный нагоняй от экзаменатора. Но на фронте, в бою, да еще в той ситуации, в какой мы находились, трудно было соблю­дать должную форму. Главное заключалось в том, чтобы Сохор меня понял. И он понял.

Огонь усилился. Высоту затянуло дымом. Некоторые наши воины под натиском врага стали отходить. Тогда свободник Роушар поднял свое отделение навстречу гитлеровцам. Он встал во весь рост, скоман­довал, но тут же упал, сраженный автоматной очередью. По контратакующему врагу открыл огонь десятник Недведский. Он уже уничтожил немало фашистов, но их было много, а у него кончались боеприпасы. Рядом — никого, кто бы мог поделиться патронами, а они ему так нужны, хотя бы один магазин! Он бы отправил на тот свет многих гитлеровцев из тех, что ползут к нему. Отступать некуда! Фашисты уже в пятнадцати шагах от Недведского, а у него в магази­не осталось три, может быть, четыре патрона. Сдаться в плен? Никог­да! Ни при каких условиях! Сохор учил его следовать священному фронтовому закону: последний патрон оставляй для себя. Недвед­ский крепче сжал автомат, выстрелил раз, другой. Двое, что были ближе, упали как подкошенные. Больше ствол автомата Недведского не смотрел вперед. Его дуло прижато к груди, к сердцу. Раздался выстрел...

Несколько поодаль мужественно сражался командир роты автомат­чиков поручик Билей. Из его роты в живых осталась горстка людей. У самого Билея кончались патроны. Рота в критическом положении. Автоматчики уже уложили десятки фашистов, но врагов, казалось, не убывало. В дыму и гари молодой поручик видел все новые и новые силуэты вражеских солдат. Вот накатилась очередная волна гитле­ровцев. Но вдруг перед ними встала стена огня и дыма. Десятки мин и снарядов обрушились на контратакующего врага. Поручик не сразу сообразил, что произошло. Он слышал стоны и вопли гитлеровцев. Наконец Билей понял — зто советские артиллеристы и минометчики Бедржиха. Сквозь гром и грохот разрывов Билей все отчетливей слы­шал приближающееся русское «ура».