— Отлично. Слушайте, а можно Вас попросить? Как раз в рамках этой Вашей идеи. Сталий же летал провожать наш звездолет. Вернулся. На все про все у него ушло суток десять. Подробности не сообщал, только то, что касалось нападения щупалец, — тон Алексея становится совершенно адекватным, без тени издевки.

— И???? Как я понимаю, нужна информация? Естественно, я постараюсь ее добыть. На чем заострить внимание?

— Да на всем. Как далеко он мог залететь без риска пройти точку невозврата. Кого мог встретить, кроме щупалец.

— А он не мог их и отвести строем к кораблю Киры? А затем изобразить там героический бой?

— Нет. Вы многого не знаете, и Крис Вас посвятил в некоторые вещи меньше, чем меня. Не хотел бы с Вами обсуждать своего боевого товарища, но Сталий любил Киру. А ее в том бою очень тяжело ранили. Он не пошел бы на такие жертвы.

— Регенераторы. Он знал, что на борту регенератор.

— Туда еще надо дотащить и засунуть, — хмыкнул Алексей. — Почему‑то я в этом доверяю Сталию. Хотя в остальном дядька скользкий. Попробуйте его раскрутить, раз уж он так проникся к Вам позитивным отношением.

Вот тут и начались мои муки. С одной стороны, мне хотелось быть полезной, к тому же просьба исходила от офицера СБГ, и спорить с ним в этом вопросе было как‑то неловко. Одно дело отстаивать свое право оставаться чистой и незапыхавшейся среди целой толпы закаленных, крепких и приспособленных ко всем пробежкам и перестрелкам мужиков. А вот отказаться принести пользу Галактике в том, что вполен по силам и интеллекту — для меня неприемлемо.

К счастью, каких‑то резких разрывов с Крисом и не понадобилось. Все произошло буднично и от этого еще больнее. Очередная размолвка — мне показалось, что у Криспина постоянное общение с товарищами идет как бы мимо меня, над моей головой. Они обсуждают какие‑то важные вещи, не привлекая меня к разговору. Более того — я была уверена, что они за глаза высказываются нелестно обо мне и передают это отношение Крису. Потому что он стал совсем иным — усталость не покидала его, несмотря на мои усилия устроить ему отдых, сделать массаж или накормить вкусненьким. Он отказывался от всего:

— Рина, солнышко, ополоснусь и спать.

— Хорошо. Спокойного сна. Не смею тебе мешать, — удаляюсь в лабораторию, где вместо ударного труда по написанию отчета рыдаю несколько часов подряд, благо, помещение настолько изолировано и настолько никому не надо, кроме меня.

Как заснула, сама не заметила. И первая же мысль: 'Проснется Крис, а меня нет. Мамочка, я же вчера ушла как раз для того, чтобы не обрушить на него весь свой словесный понос. Как раз все правильно сделала и страдала в гордом одиночестве. И сейчас он проснется отдохнувший, в хорошем настроении. И он бы меня сейчас обнимал и целовал в нашей постели'. Но бежать прямо так к нему мне совсем не хочется — надо как следует умыться, да и сменить блузку. Может, он еще спит, и я проберусь тихонечко в ванную, чтобы оттуда явиться ему свежей и исполненной заботы.

Мои переживания оказались напрасными. Криса уже не оказалось в комнате. Парочка встреченных мной в коридорах ребят, куда я понеслась в поисках Вайпера, на мои вопросы пожали неопределенно плечами:

— Это Вам к командиру надо. У каждого же задачи свои.

И это вывело меня из равновесия, окончательно убедив в том, что против меня тут заговор:

— Да сто лет бы вас всех не видать! И зачем я осталась на этой базе?

Вот тут и приходит в голову спасительная идея. Просил же меня Алексей пообщаться с командором Сталием. И предлог есть вполне у меня разумный — до этого все продукты я изучала на предмет совместимости с человеческим организмом и с биоценозами Земли и ее колоний. А вот чем кормятся подчиненные ему воины? Насколько мне удалось понять от того же Криспина, они не озадачиваются тасканием на себе груза продовольствия, тех же сухих пайков. Или даже витаминных пищевых капсул. На подножном корму?

Как ни странно, Сталий меня тут же узнал по коммуникатору, назвал по имени и пригласил встретится:

— Очаровательная Рина, разве можно Вам отказать?

Наши сугубо деловые встречи становятся регулярными — идет работа над одним из пунктов плана моих исследований. Командир в курсе и весьма доволен.

Мне самой трудно сориентироваться в потоке информации — что именно заинтересует Алексея. Поэтому он готов выслушивать часами те записи, которые приходят к нему. Естественно, что встречи с командором проходят под контролем радиоаппаратуры. Впрочем, мне так спокойнее — Алексей уточнил, хочу ли я этого, или можно положиться на мою память и здравомыслие.

— А где предел здравомыслия? Мне интересны фрукты, их возможное влияние на человеческий организм. И я в этом разбираюсь.

— А я разбираюсь во вреде, который может быть причинен организму всего общества, — взгляд у Алексея довольно тяжелый, пристальный, и я невольно отвожу глаза.

— В любом случае, Вы сможете контролировать ситуацию. Тем более, что она двусмысленна.

— Вы имеете ввиду Ваши отношения с Криспином Вайпером? — безопасник старается выглядеть как можно отстраненнее и официальнее. — А Вы сами как их воспринимаете?

Мне пришлось растеряться — вопрос и правда врасплох. Крис не обрисовывал мне перспективы… Он говорил только, что рад моему приезду, а затем и это ушло.

— Принимаю как есть. Может, Вам проще спросить у Криспина. Как мужчина мужчину. Вам легче найти общий язык.

— А Вам, значит, просто общаться только с тыквами? — к Злому вернулась его язвительность, вот уж прозвище в точку.

— Давайте займемся работой, — прикасаюсь пальцами к виску, показывая, что сил на дискуссии у меня нет.

Вайпер попадается мне случайно на пути в конференц — зал.

— Рина? — он осторожен, даже насторожен, свежевымыт, но вокруг глаз залегла припухлость и темнота.

— Сколько суток ты на ногах? — медик побеждает во мне.

Он машет рукой — как мне показалось, обреченно. И в сочетании со скупыми фразами Алексея и Романа на планерке, по спине пробирает дрожь. Все более и более ощущается что‑то, пропитывающее воздух — тревога. И мне показана только малая верхушка этого айсберга…

Вайпер тренирует таллирийский спецназ, сотрудники безопасности миссии почему‑то уходят на боевые вылеты вместе с местными пилотами. Было несколько стычек в жилых массивах, к чему таллирийцы оказались совершенно не готовы, и только благодаря полученным у Вайпера навыкам, не пострадали мирные жители. Зато оказался в руках медиков красивый молодой парень Лайт — его было очень жаль, потому что я видела, как его выгружали, и лицо было полностью скрыто под слоем пенки и салфеток.

— Я могу помочь?

Медик, с которым мы неплохо поладили за время пути, соглашается доверить мне раздеть тихо постанывающего Лайта, подготавливая его к закладке в регенератор, ретиво доставленный подчиненными Сталия.

— Повезло ему, — с облегчением выдыхают все, и я в том числе. Потому что то, что скрывалось под слоем крови и пены, не поддается описанию — наша медицина спасла бы ему жизнь, но не вернула бы красоту, а он действительно мог бы выступать на сцене. Гибкий, сильный, как и все они, он еще и обладал удивительного оттенка каштановой шевелюрой и такими же глазами в обрамлении густых, пушистых ресниц и удивленно вскинутых бровей. Все это сейчас отсутствовало, как и изящный нос с длинными узкими ноздрями и твердо очерченный рот. Сплошная кровавая и обгорелая мешанина.

— Он реально восстановится? Или просто быстро заживут раны? — нам всем еще до конца не понятен механизм действия регенератора.

А у меня так и вовсе свои сомнения…

Кира, насколько мне известно, тоже побывала в нем. И явилась миру такой, как я ее помню еще в лицее — с пшеничными кудрями до пояса. Но повадкам своим не изменила — значит, делая заново или залечивая имеющееся, агрегат не трогает личность. Тогда что с Вайпером?

Таллирийский военный медик проводит консультацию с нашим и готовится остаться на базе до выхода Лайта из капсулы.