До пригородной станции я добралась за час. Потом долго ехала в электричке, а перед глазами стелился туман, и мир плыл в этом сером мареве, словно был виртуальным. Хотя нет. Виртуальный мир имел четкие ясные контуры и был гораздо симпатичней этого.
Наконец через два часа поезд остановился на нужной мне станции. Я вышла на обшарпанную платформу и огляделась.
Безлюдье и тишина. Как в моем дурном сне.
Я побрела на проезжую часть. Там стоял одинокий автомобиль, кажется, потрепанная «четверка».
Я наклонилась к окошку водителя:
— До деревни подбросите?
— Садись, — ответил мне молодой парень знакомым голосом.
Я присмотрелась:
— Лара?!
— Садись! — повторила она нетерпеливо.
Я обошла машину и бухнулась на сиденье.
Лара была одета таким образом, что узнать ее не смог бы даже близкий родственник. Какой-то рваный ватник, кепка, скрывшая кудрявую светлую голову, огромные очки…
— Что за маскарад?
— За тобой не следили? — нервно спросила Лара, не отвечая на мой вопрос.
— Кажется, нет…
— Я посмотрела, кроме тебя никто не вышел…
— Ну вот! Чего же ты так дергаешься?!
Она немного помолчала. Мы выехали с трассы на проселочную дорогу.
— Он хитрый, — сказала Лара, прервав молчание. — Мог вычислить…
— Подожди минутку, — попросила я.
— В чем дело?
— Останови машину!
Она притормозила. Справа и слева от нас колыхались огромные стебли созревающей кукурузы.
Я выбралась наружу, отошла к зарослям и присела на дорогу.
Лара подошла ко мне сзади.
— Что с тобой?
— Не знаю, — ответила я. — Тошнит…
— Беременная, что ли?
— Только от святого духа, — ответила я слабым голосом и перекрестилась.
— Господи, прости…
— Ладно, поехали, — заторопила меня Лара. — Скоро стемнеет.
Я покорно встала и потопала назад к машине. Лара помогала мне идти, держа меня под локоть.
— Ты чего так похудела? — спросила она вдруг.
— Не ела неделю.
— С ума сошла?!
— Наверное, — согласилась я.
До деревни мы добрались в девятом часу. Начали опускаться синие летние сумерки, но и они не смогли смягчить унылый пейзаж: покосившиеся деревянные дома, заколоченные ставни, тишина, безлюдье…
Не идиллическая пустота, а пустота мертвая, нежилая. Царство теней.
— Фу, как тут мерзко, — сказала я, оглядываясь вокруг. — И как ты не боишься?
— Я боюсь, — ответила Лара. — А что делать?
Я только вздохнула. Не в моем положении советы раздавать. Самой бы разобраться, что делать…
Лара приткнула машину возле полуразвалившегося домика. Мы вошли в дверь, которая давно не запиралась ни на какие замки, и оказались в большом темном помещении.
Пахло плесенью.
— Садись…
Лара скинула с себя ватник, сняла кепку, тряхнула пышными короткими волосами.
Я присела на колченогий стул.
— Ну, так что ты решила?
— Элька, я решила составить завещание в твою пользу.
— Вот спасибо!
— Подожди, не перебивай!
Она рассердилась и повысила голос:
— Пойми, пока мы женаты, моим наследником является мой ближайший родственник. То есть мой муж. И если он меня убьет, то получит все автоматически…
— Значит, пускай убьет меня…
— Да нет ему смысла тебя убивать! После тебя ему ничего не светит!
— Как сказать, — ответила я, вспомнив подписанный мной протокол.
— В общем, сейчас приедет нотариус.
— Сюда приедет?
— Ну да! Я же не могу в город ехать!
— Но как же…
— Денег ему заплатила и договорилась, — быстро ответила Лара. Она прислушивалась к малейшему движению воздуха за окном и почти не обращала на меня внимания.
Я помассировала виски:
— Лара!
— Что? — ответила она нетерпеливо.
— Плохо мне, — пожаловалась я.
— Потерпи. Составим завещание, и вернешься в город…
— Да нет, не физически плохо…
Я немного подумала, поискала слова, прислушиваясь к своим ощущениям, и добавила.
— Тоска… Смертная…
Лара медленно повернулась ко мне. И я снова поразилась ее бледности.
— Ты почему такая бледная? — спросила я. — Сама-то ешь? Хоть что-нибудь?
Она не ответила.
— Лара!
— Что?
— Мне страшно, — вдруг сказала я.
Лара помолчала и ответила очень тихо:
— Мне тоже.
Я осмотрелась вокруг. Не похоже, чтобы здесь кто-то жил. В таком месте человек жить не может.
— Зажги свет, — попросила я.
— Нет здесь электричества.
— А как же ты…
— Свечка. Есть свечка.
— Ну, хотя бы свечку зажги…
Она ушла куда-то вглубь домика. Вернулась обратно, принесла обгоревшую свечу в банке из-под майонеза. Чиркнула спичкой, поднесла огонек к фитилю.
Пламя задрожало в нервном ознобе, угрюмая комната поплыла перед моими глазами.
— Бедная девочка! — сказал я тихо. — И ты здесь жила! Нет, больше я тебя тут одну не оставлю. Поедешь со мной…
— Замолчи!
Я удивленно подняла голову.
— Замолчи! — с силой повторила Лара. — Не смей меня жалеть!
— Извини, не буду…
В дверь постучали. Громко и властно.
— Нотариус, — сказала я и встала со стула. — Слушай, никаких завещаний мы составлять не будем, просто вернемся в Москву. Мне нужно тебе кое-что рассказать.
Стук повторился.
— Я открою…
— Нет!
Лара схватила меня за запястье. Ее рука была цепкой и холодной, как лед.
— Мы же его ждем!
Минуту она смотрела на меня таким взглядом, что я испугалась. Так смотрят люди, находящиеся на пике душевного напряжения. После этого — либо психушка, либо смерть.
— Что с тобой? — спросила я.
Она молчала еще минуту, глядя на меня все тем же жутким взглядом.
Стук повторился. Я высвободила руку:
— Я открою.
— Ну, и черт с тобой, — неожиданно спокойно ответила Лара. — Открывай, если так неймется.
Я вышла в сени и распахнула дверь.
На ступеньках покосившегося крыльца стоял Редька.
А за ним стояли Роман, Рауф и Санек. И держали за руки Никифорова-младшего.
Я сделала шаг назад, споткнулась и чуть не упала.
— Можно войти? — спросил меня Редька так спокойно, словно завернул ко мне на чашку чая.
— Как ты узнал?..
— Я все объясню. Войти позволь.
Я посторонилась и попятилась в комнату.
Лара стояла, прижавшись к стене, и лицо ее было похожим на посмертную восковую маску. И только потемневшие огромные глаза жили такой напряженной жизнью, что отвергали всякую мысль о смерти и покое.
Они вошли всем скопом. Присутствию Лары не удивились.
Толкнули нанимателя к стене, поближе к Ларе, сгрудились позади меня.
Смешно. Две маленькие противоборствующие армии.
— Что это значит? — спросила я.
— Сейчас объясню, — ответил мне Редька.
Впрочем, нет. Этого человека невозможно было назвать таким смешным прозвищем. Мужчина, командовавший парадом, источал грозную уверенность в собственных силах и странное ощущение, которое я не сразу смогла сформулировать.
Неотвратимость возмездия.
Да, наверное, так. Смешно, но так.
— Познакомься, — начала я…
— Нет, — прервал меня Родион, — это ты познакомься.
Он плавным жестом указал мне на Лару и вежливо представил:
— Лариса Ивановна Колесникова. Твоя сводная сестра.
— Что? — не поняла я. И даже рассмеялась.
— Я говорю, твоя сводная сестра. Дочь твоего отца и его второй жены.
Я посмотрела на Лару. Она немного прищурилась, рассматривая новых гостей, но не произнесла ни слова. На Никифорова-сына, который стоял рядом с ней, она даже не взглянула.
— Лара? — произнесла я.
Она не удостоила меня взглядом. Только с интересом рассматривала Родиона.
— Это правда?
Она наконец перевела взгляд на мое растерянное лицо и разомкнула губы:
— Правда.
— Лара!
Я бросилась к ней и крепко обняла. Вот кого напоминало мне ее лицо! Это было лицо ее матери, вероломной маминой подруги! Лицо, оставшееся в моем детстве и почти забытое мной!
