— Я был бы весьма признателен тебе и готов заплатить любую сумму, которую ты назовешь.
— Когда? — промолвила она и, так как он в замешательстве уставился на нее, еле слышно повторила: — Когда ты собираешься жениться?
— Еще не знаю, — в задумчивости ответил Джонатан. — Но я хочу сделать предложение в День Святого Валентина. Со Сьюзен нельзя тянуть.
Глория кивнула, вполне разделяя его мнение. Сьюзен Осборн — изнеженная дочь Осборнов, одной из самых уважаемых семей города. Возмутительно красивая блондинка, она была самой легкомысленной ученицей школы. Она не думала ни о чем, кроме своей внешности, уроков танца, сомнительного искусства игры на фортепьяно. И все же мальчишки обожали ее: им достаточно было заглянуть один раз в ее огромные серые глаза, и они тонули в них навсегда. Похоже, Джонатан не устоял перед ней так же, как и любой другой мужчина на его месте.
— А что думает твоя семья по поводу твоего решения? — Глория попыталась совладать со своими эмоциями. — Одобряют твой выбор?
Джонатан кивнул.
— Мама высказывает определенные опасения, но в целом склоняется к тому, что мы со Сьюзен будем прекрасной парой во многих отношениях. Ее семья хорошо известна и пользуется большим влиянием. Осборны внесли немалый вклад в строительство больницы, за что заслужили благодарность всего медицинского персонала.
— Но как ты сам относишься к ней? — Видя некоторое недоумение в его взгляде, Глория поспешно добавила: — Мне нужно знать, если уж я соглашусь на твое предложение, чтобы решить, какой подход выбрать.
Ее объяснение, похоже, удовлетворило его, и он улыбнулся.
— Сьюзен… необыкновенно красива. Должен признать, что никогда не видел более красивой девушки. Очень живая, очаровательная… Ну, ты же помнишь ее по школе. Если она примет мое предложение, я буду самым счастливым человеком на свете.
Сердце Глории разрывалось от горя, но она лишь спросила:
— И она разделяет твои чувства?
Он поколебался прежде, чем ответить:
— Она уклончива, не похожа на большинство женщин и умеет скрывать свои истинные мысли и эмоции. Но я уверен, что мои чувства… находят ответ. Я не могу смотреть ни на одну другую женщину после того, как встретил ее снова совсем недавно.
Казалось, у Глории не хватит сил продолжить разговор. Ей нужно было спрятаться, найти какое-то тихое и темное место, где она могла бы выплакать свое отчаяние, которое сейчас перед ним пыталась скрыть. Она энергично пожала его руку в свойственной ей деловой манере.
— Ты хочешь сказать, что согласна? — с надеждой спросил Джонатан, поднимаясь.
— Мне нужно подумать. — Видя, как потемнело его лицо, она поспешно пояснила. — Я завалена работой и должна прикинуть, не берусь ли за то, что не смогу выполнить. Мне нужно убедиться, что у меня найдется время на твой заказ.
— Понимаю. — Он взял пальто и наградил ее теплой улыбкой. — Двух дней будет достаточно? Мы могли бы обсудить детали за ленчем.
Глория кивнула, чувствуя, что отныне ей придется жить с разбитым сердцем. Она едва сумела вежливо проститься с ним. Однако в дверях он остановился.
— Я действительно рад был повидать тебя. Ты для меня многое значишь, Глория. Ты так напоминаешь мне… сестру. — Улыбнувшись, он повернулся и вышел.
Дверь затворилась, и она почувствовала себя еле живой от переживаний. Черт бы его побрал! Зачем он вернулся в ее жизнь таким образом? Это еще хуже, чем в детстве, когда другие дети смеялись над ней. При всей своей доброте Джонатан Уэбб причинил ей ни с чем не сравнимую боль.
Ее охватили воспоминания, бередя свежую рану. Вот он в десятилетнем возрасте, восхищающийся ее талантами, уговаривает своих родителей купить все изготовленные ею мешочки на школьной ярмарке. Два года спустя он потихоньку от всех научил ее играть в бейсбол, смеясь над промахами и поздравляя с успехами. В шестнадцать лет девочки увивались за ним, но именно ее он приглашал на танцы. Один-единственный раз он рассердился, когда ей пришлось отказать ему. Не могла же она сказать, что у нее не было платья, туфель и перчаток, подходящих к случаю. Поэтому он пригласил ее подружку, и Глории пришлось сделать вид, что ее это совсем не задело.
Слезы лились ручьем из ее глаз. Обвив руками колени, она примостилась на стуле, на котором только что сидел он. Чувство и разум боролись в ней, и она стала вспоминать, что именно он сказал ей. Да, Сьюзен действительно была бы превосходной женой для доктора Уэбба. Богатая, красивая, с блестящим положением в обществе, в состоянии способствовать его карьере. Она же, Глория Моррисон, так и останется старой девой и племянницей полусумасшедших тетушек, а также автором популярных валентинок. О Господи, было безумием даже мечтать о том, что она нужна ему.
Достаточно ли будет двух дней?..
Два дня. Ей предстоит решить, сможет ли она забыть о своих чувствах и помочь ему добиться руки Сьюзен. Нет, она не забудет о своих чувствах, она слишком его любит, чтобы не попытаться сделать его счастливым. Задача не из легких. От нее потребуется все ее умение, чтобы выполнить его просьбу. Но, Боже, как трудно решиться на это.
— И я говорила кружевнице, что нам нужен еще розовый цвет ко Дню Святого Валентина. Такой… нежно-розовый, ты не считаешь, дорогуша? — спросила тетя Джулия.
Эмилия взглянула на Глорию, сидевшую за кухонным столом, заваленным книгами. Утренний свет проникал в комнату сквозь занавеси, оставляя солнечные зайчики на столе и стульях. Обычно болтовня Джулии вызывала добрую улыбку на лице ее племянницы, но сегодня Глория не обращала на нее внимания, а записывала цифры столбиками, складывала их и хмурилась, видя полученные суммы. Это была непростая работа.
Обиженная тетушка налила себе еще чашку чаю.
— Может же человек высказать свое мнение, как ты думаешь, Эмилия?
— Ш-ш-ш, — Эмилия наградила свою сестру предупреждающим взглядом, потом посмотрела на книги.
Что-то явно произошло. Глория выглядела удрученной. Глаза были красными от слез, а ее лицо, и так не пышущее здоровьем, побледнело и походило на английский фарфор.
Нахмурившись, Эмилия припомнила, что накануне поздно вечером слышала, как у дома остановился экипаж и в мастерской послышался мужской голос. Это не было столь уж удивительным происшествием, особенно в такое время года, но в сочетании с тем, как выглядела ее племянница сегодня утром, казалось значительным.
Эмилия вздохнула. Она привыкла брать на себя всякого рода заботы и была готова подставить свое плечо любому, нуждающемуся в ее помощи. Она постучала по страничке, которую изучала племянница.
— Этот пенсионный фонд ты пытаешься организовать для работающих на тебя женщин?
Глория подняла на нее глаза.
— Да. Ты же знаешь, что многие женщины выполняют для нас работу на дому. Им необходима помощь в престарелом возрасте. Я хочу подсчитать, сколько наличных денег нам нужно. Вчера мне сделали выгодное предложение. Хотя не хочется брать сейчас дополнительную работу, но нам не удастся иначе достаточно заработать.
Эмилия согласно кивнула:
— Ты собираешься сделать благородное дело, но на это потребуется немало средств. А о каком предложении ты говоришь?
Пожав плечами, Глория отложила в сторону гроссбух.
— Один мужчина попросил меня помочь ему ухаживать за женщиной, писать для нее любовные письма и стихи. И он говорит, что я могу назначить свою цену.
Пухлое лицо Джулии засветилось радостью.
— Чудесно, дорогуша! У тебя так хорошо это получается. Хм, я припоминаю ту милую старую деву, которой ты помогла выйти замуж, написав для нее несколько записок. Как же ее звали?
— Робинс, — подсказала Эмилия. — Лия Робинс. — Она с любопытством перевела свой взгляд на Глорию. — Ты возьмешься за эту работу? — В ее голосе прозвучало понимание, и Глория кивнула.
— Мне нужны деньги, и было бы глупо отказываться от заработка. Как говорит тетя Джулия, это будет легкая работа для меня. — Повернувшись к обеим тетушкам, она показана им газетную вырезку. — А теперь я хочу, чтобы вы нашли все, что сможете, об Сьюзен Осборн: что ей нравится и не нравится, какие цвета она предпочитает. Ну, вы знаете, что мне нужно.
