Я глубоко вздохнула, осмотрелась по сторонам и еле слышно сказала:

- Мне нужно за что-то держаться.

Из «нырков» я частенько возвращаюсь полностью дезориентированной. К тому же меня не назовешь самым грациозным существом на планете. Мир, как известно, вращается, и я то и дело теряю равновесие. А падая, прихватываю с собой все, что попадется под руку. Как правило, это хрупкие вещицы, которые легко разбиваются. Использовать в качестве опоры островок я точно не собиралась. На нем было не так уж много крови, но ее хватало, чтобы мне не хотелось даже стоять рядом.

Судя по всему, агент меня понял. Он тоже осмотрелся, потом вышел из кухни и вернулся со стулом из столовой.

- Подойдет?

- Подойдет.

Кивнув, он поставил стул на пол спинкой ко мне. Я протянула руки, показывая наручники. Агент полез в карман джинсов, и мне удалось получше рассмотреть его одежду. Не знай я, кто он такой, сказала бы, что он член какого-нибудь мотоклуба. Вроде «Ангелов ада». Под плащом оказался кожаный жилет поверх футболки. Плюс упомянутые джинсы и байкерские ботинки.

Глядя на меня, как ястреб на мышку, он достал ключ, шагнул ближе и обхватил мои запястья одной рукой. Но почему-то не снял наручники сразу, а сдвинул их чуть выше и коснулся ярко-розовой полоски, натертой металлом. Длинные пальцы погладили свежие следы, а я зачарованно смотрела на сильные и в то же время изящные ладони. Слегка поцелованные солнцем. И теплые. Слишком теплые.

Я попыталась вырваться, но агент только сильнее сжал мои руки и вставил ключ в замок. Как только наручники были сняты, у меня словно камень с плеч упал.

Потерев воспаленные места, я снова посмотрела на спецагента, который уже успел отойти к островку.

- Ничего особенного не произойдет, - начала я готовить нетерпеливого к своим странностям. – Вы ничего не увидите. Никаких фейерверков. Никаких завывающих по углам порывов ветра. У моих ног не соберется туман. Вам покажется, что я на секунду закрыла глаза. Как-то я записала себя на видео. Мне было любопытно.

- Как это происходит?

- Говорила же, - я вздохнула, чтобы успокоиться, - это секрет.

- То есть вы не знаете.

Я уже закрыла глаза и почувствовала, как растворяется окружающий мир, но позволила себе одну слабую улыбку:

- Совершенно верно.

Вода. Каждый раз, когда я «ныряю», меня словно обволакивает теплой водой. Иногда даже задерживаю дыхание – ощущения настолько реальные, будто на самом деле нырнула в теплый бассейн. Вода поднимается по нервным окончаниям, все выше и выше, пока я не погружаюсь полностью. Словно выхожу за границы собственного тела, перестаю быть самой собой.

Поначалу я вижу только тени и отблески света на внутренней поверхности век, а потом начинаю видеть сквозь них. Как будто выскальзываю из тела и становлюсь кем-то другим. И это первый признак того, что «нырок» удался.

Так случилось и в этот раз. Я шагнула назад, наружу из самой себя, и отмотала время. Но всего на несколько секунд. Когда агент Стренд снимал наручники, я смотрела вниз. Теперь же посмотрела на его лицо. Заглянула в глаза. Заметила легкую морщинку на лбу, когда он увидел следы от «браслетов». Присмотрелась к выражению лица, когда он сдвинул наручники выше, открывая стертую кожу. Увидела, как красивые губы превратились в тонкую линию, пока пальцы гладили самую глубокую отметину. Его беспокойство показалось мне восхитительным и неуместным. Глубокие царапины оставались на руках, когда я спотыкалась на ступеньках.

Перед тем как отмотать назад весь день, я решила кое-что проверить. Вышла из дома и перемотала время на тот момент, когда остановилась на крыльце и посмотрела на группу полицейских. Агент Стренд разговаривал с заместителем секретаря нацбезопасности Гиллом, но когда я проходила мимо, наградил меня красноречивым взглядом. Ужасно захотелось узнать, о чем он говорил.

- С чего ты вообще взял, что она это умеет? – спросил Гилл сразу после того, как я чуть не споткнулась на ступеньках.

- Она сама нам сказала, - ответил агент Стренд.

- Наверняка наврала. Все это такая же чушь, как «Танцы на льду» на Луне.

- Я ее прочитал, Гилл. Она не лгала. А если начистоту, то за все время допроса тогда она впервые говорила правду.

Как, черт возьми, он узнал? Неужели я действительно как открытая книга?

- Тебе пришлось немало попотеть, чтобы все организовать. Если по какой-то дикой причине, которая, несомненно, перевернет с ног на голову весь мой мир, ей действительно такое под силу, дальше-то что?

- Брайервуд.

Брайервуд? Который в Индиане? Если так, то это крошечное поселение к югу от Ла-Порта, где живет человек шестнадцать. И знала я о нем только потому, что в средних классах писала сочинение. Мне нужно было найти маленький городок, и Брайервуд оказался единственным, который я отыскала с помощью гугловской «Планеты Земля» неподалеку от моего родного города. Как бы то ни было, на учителя мои сочинительства не произвели ровным счетом никакого впечатления.

- Ты хочешь использовать ее там? – спросил Гилл.

- Я хочу узнать, почему мой лучший друг и твой лучший агент погиб вместе с Керриганом в городе, где их вообще не должно было быть. Не говоря уже о том, что там умерли все жители. 

Весь город? Все они погибли?! Почему этого не показывали в новостях? Или это только что произошло? А может, власти намеренно не хотели предавать трагедию огласке?

- Ладно. Даю тебе добро. Только не очень разочаровывайся, когда…

- Я свое дело знаю, - перебил Гилла Стренд и направился в дом.

Гилл кивнул, пошел следом и вдруг заявил:

- И все-таки кое в чем ты ошибся.

Агент Стренд обернулся:

- И в чем же?

- Он не был моим лучшим агентом. – Черты лица начальника смягчились, пока он смотрел на своего подчиненного.

Стренд тряхнул головой, словно не желал этого слышать, и шагнул через порог, гневно расправив плечи.

Я тоже вернулась в дом, мысленно готовясь к тому, что увижу. Прошла мимо замерших во времени копов и стала знакомиться с хозяевами, разглядывая интерьер, мебель и цвета. Люди, которые здесь жили, наверняка были молодыми, энергичными и хорошо организованными. Когда я «ныряю», все вокруг сереет и становится слегка прозрачным, словно подернутым призрачной дымкой, но все равно было видно, что в доме преобладают осенние цвета. Интересно, не меняли ли владельцы цветовую гамму посезонно?

Обойдя офицера в форме, я подошла к журнальному столику, на котором аккуратной стопкой лежали накопившиеся за неделю письма. На верхнем конверте были написаны имена: Роб и Вероника Паджет. Судя по фотографиям на стенах и полках, обоим было около тридцати с хвостиком. Молодые лица, широкие улыбки. Вероника была заметно смуглее мужа.

Сквозь прозрачных копов и прозрачные стены я посмотрела на спальню. Однажды я задумалась, почему все во время «нырка» кажется прозрачным, и пришла к выводу, что просто-напросто не нахожусь в реальности. То есть в буквальном смысле вижу призраки прошлого, даже призраки неодушевленных предметов.

Я здесь тоже была прозрачной – сквозь собственные руки видела плитку на полу. Помню, как в первый раз перепугалась до чертиков. Мне тогда было семь, а мама о большом семейном секрете еще ничего не рассказывала, надеясь, что дар пропустит хоть одно поколение. То есть она, конечно же, говорила о существовании какого-то секрета, только я всегда думала, что речь о том, что мой дядя извращенец. Мне и в голову не приходило, что секрет связан с «нырками» – духовной версией путешествий во времени.

Кровать в спальне была заправлена. Если не считать рубашки и штанов на спинке стула, все находилось на своих местах. Паджеты казались аккуратными людьми, ведущими упорядоченную жизнь. Судя по цветам в интерьере, они были счастливы. Впрочем, все это могло оказаться лишь ширмой, за которой скрывалась жизнь, как «В постели с врагом». Роб вполне мог быть агрессивным ревнивцем. Никому не дано знать, что происходит за закрытыми дверьми.