Кулаков выступил перед собравшимися. Он говорил, что сегодня награды вручили первой группе моряков, отличившихся в боях. За этими наградами последуют другие, еще многих героев даст Черноморский флот…

Последующие бои показали, что так и стало. Героизм был массовым. Четыре черноморских города, которые вместе с армией стойко и мужественно защищал Черноморский флот, стали городами-героями: Одесса, Севастополь, Керчь, Новороссийск.

«Севастопольская страда»

Фашисты вышли к Крыму. Войска нашей 51-й армии оказались разбросанными (для отражения воздушных и морских десантов) по всему полуострову и были слабо оснащены техникой. Ошибка армейского командования

^{note 48}

состояла в том, что наиболее опасное направление — Перекопский перешеек — занимала одна лишь 156-я стрелковая дивизия. Другие по-прежнему ориентировались на противодесантную оборону.

Гитлеровцы, пользуясь превосходством в силах, прорвали перекопские укрепления и 20 октября захватили Ишунь. Через два дня, стремясь остановить наступление врага, с ходу, без отставшей артиллерии вступили в бой первые части Приморской армии. Но противник уже вырвался на степные просторы, где остановить его было некому. Нашим войскам пришлось отходить в глубь Крыма.

22 октября Ставка Верховного Главнокомандования назначила командующим войсками Крыма вице-адмирала Г. И. Левченко. Он вступил в должность в тяжелое время. Враг быстро продвигался, наши войска отступали. Находившийся в Симферополе Г. И. Левченко вызвал в свой штаб Ф. С. Октябрьского, Н. М. Кулакова и вновь назначенного члена Военного совета флота И. И. Азарова. На совещании присутствовал замнаркома И. В. Рогов. Обсуждался вопрос о положении в Крыму.

Левченко настаивал на переброске на север полуострова 7-й бригады морской пехоты. Октябрьский и Кулаков считали необходимым в связи с угрозой выхода противника на оперативный простор и тем, что других крупных частей в главной базе флота нет, оставить бригаду под Севастополем. Когда Левченко, поддержанный Роговым, приказал отправить бригаду, Кулаков попросил не брать хотя бы артиллерийский дивизион. Предложение не было принято. Севастополь оказался без прикрытия войск с суши.

Командующий флотом направился на Кавказ — определить резервные места базирования кораблей, так как угроза Севастополю и кораблям с воздуха возрастала. Когда пришло сообщение о прорыве немецких войск в Крым, Елисеев и Кулаков вызвали на ФКП начальника отдела кадров флота Коновалова.

— Враг с часу на час может обрушиться на Севастополь. ^{note 49}

А у нас сил очень мало. Где Приморская армия, где 7-я бригада, мы не знаем. Связи с ними нет. Наш оборонительный рубеж оголен. Военный совет ставит перед нами задачу: срочно формировать новые части и подразделения, вооружать и отправлять их на передний край. Откуда брать людей, как расставлять их — решайте сами, — говорил начальнику отдела кадров начальник штаба флота И. Д. Елисеев.

Дивизионный комиссар Кулаков встал и твердо, без сомнения распорядился:

— Военный совет разрешает брать краснофлотцев, старшин, комсостав отовсюду, где они не связаны непосредственно с боевыми действиями. Разрешаем брать людей с надводных кораблей, подводных лодок, из штабов. Главное — преградить путь врагу. Сколачивайте как можно больше батальонов, рот и отправляйте их на фронт.

29 октября Севастополь был объявлен на осадном положении. Противник быстро продвигался, обходя Приморскую армию с запада. Обе наши армии отступали: 51-я — к Керчи, Приморская — к Севастополю.

В те строгие, решающие дни частыми были встречи Николая Михайловича с комендантом береговой обороны главной базы Петром Алексеевичем Моргуновым. Опытный артиллерист, спокойный, немногословный человек, он командовал сухопутными войсками до прибытия И. Е. Петрова, внес неоценимый вклад в оборону города. 30 октября Моргунов находился в кабинете Кулакова, докладывал о ходе подготовки Севастополя к боям. Вдруг послышались глухие отдаленные залпы, почти сразу зазвонил телефон. Командир 1-го отдельного артдивизиона подполковник К. В. Радовский доложил, что 54-я батарея лейтенанта Заики открыла огонь по колонне противника. Моргунов посмотрел на часы. Было 16 часов 35 минут. Так начиналась героическая оборона Севастополя.

Позже Николай Михайлович поинтересовался, кто первым скомандовал: «Залп!» и принял на себя вражеский удар.

^{note 50}

Лейтенант И. И. Заика — отличный артиллерист, любитель истории, часто рассказывал матросам об обороне Севастополя 1854–1855 годов. На вопрос батарейцев: «Не родственник ли вы Федору Заике — герою первой обороны?» — ответил: «Не знаю, но горжусь им и светлого имени его не посрамлю».

Слова командира не разошлись с делом. Когда было замечено движение колонны танков и машин, последовала его команда: «Залп!» Это был поистине мастерский огневой налет. Остановились танки. Взрывались следовавшие в колонне бензовозы, горели автомашины.

Разгромив врага, батарея прекратила огонь и даже не была обнаружена. Заика собрал личный состав, предупредил, что у них нет пехотного прикрытия. Краснофлотцы, не занятые непосредственно у орудий, вышли в окопы впереди батареи. На следующее утро враг снова двинулся к Севастополю. Трое суток шла неравная борьба. Лишь когда все орудия оказались разбитыми, многие воины погибли, Заика дал последнюю радиограмму и уничтожил рацию. Оставшаяся группа бойцов отважно билась в окружении, а затем сумела прорваться к своим.

1200 выпущенных снарядов, мужество и боевое мастерство моряков батареи были первым заслоном на прямом пути к главной базе. За трое суток батарея уничтожила 16 танков и 7 автомашин с пехотой. За стойкость и мужество в тех боях командир батареи И. И. Заика и ее военком С. П. Муляр были награждены орденом Красного Знамени.

31 октября Елисеев, Кулаков, Азаров собрали руководителей соединений, сообщили о тяжелой обстановке, потребовали обеспечить стойкость всех бойцов в обороне. Было принято решение вывести все крупные корабли на Кавказ.

Утром 1 ноября на главную базу флота приехал И. В. Рогов. После беседы они вместе с Кулаковым вышли с ФКП на берег Южной бухты. Начался налет вражеской авиации.

^{note 51}

Многие самолеты пикировали и бросали бомбы на маскировочную сетку — в то место, где еще вчера стоял линкор «Парижская коммуна». Николай Михайлович засмеялся. Сказались, должно быть, нервное перенапряжение, бессонные ночи. Рогов, не видя вокруг ничего смешного, с недоумением смотрел на члена Военного совета.

— Вот если бы мы на месте оставили линкор, — пояснил Кулаков, — было бы не до смеха.

На подступах к городу шли ожесточенные бои. 2 ноября с Кавказа возвратился Октябрьский. Совместно с Кулаковым он одобрил подготовленное работниками политуправления обращение Военного совета флота к защитникам Севастополя. На другой день оно было опубликовано в газете «Красный черноморец». Напомнив о славных революционных и боевых традициях флота, обращение призывало: «Ни шагу назад. Каждый боец, командир и политработник должен драться с врагом до последней капли крови, до последнего дыхания…» На митингах и собраниях моряки поклялись до конца отстаивать город русской морской славы Севастополь.