В ту же ночь отец Дани и Нафтали прощался в израильском аэропорту с женой и старшими детьми. Ему, наконец, удалось продолжить поиски детей. Когда добрые люди собрали достаточную сумму, родители смогли погасить свой долг владельцу катера, и господин Леви вернулся в маленький порт на острове среди океана.

А на следующий день небольшое суденышко уже вышло в океан. Капитан был счастлив. Оба они подружились во время предыдущих поисков и старались поддерживать друг в друге веру в то, что дети найдутся.

Дети Таршиша тоже все время подбадривали друг друга. Они часто повторяли, что верят — родители не бросили их на произвол судьбы. Но время шло и становилось все труднее сохранять эту надежду. Спустя семь с половиной месяцев жизни на острове в юные сердца закрался страх. Мальчиков ожидали трудные дни...

40. В осаде

Десятого числа месяца Тевет они отметили день поста, который длится с восхода солнца до наступления темноты. Шалом посвятил их ежедневный урок изучению истории событий, которые привели к разрушению Священного Иерусалимского Храма. Навуходоносор, вавилонский царь, осадил Иерусалим именно в этот день. Два с половиной года город был отрезан от продовольствия и воды. Жители его страдали от жесточайшей жажды и голода. В конце концов, вавилонские войска взяли штурмом город и сожгли Храм до основания.

К полудню дети собрались на опушке леса. Дани сидел на пеньке, глядя в безбрежный океан.

— Можно себе представить жизнь в осаде в течение двух с половиной лет? — вслух подумал Дани.

Шмиль посмотрел на него и кивнул.

— Мой дедушка был в Иерусалиме в 1948 году во время войны за независимость. Он часто рассказывал нам о том времени, там тоже не хватало еды. Я однажды видел фотографию, где жители Иерусалима стоят в очереди за водой. Представьте себе, водопровод не работает, каждая семья получает только по одному ведру на весь день!

— Но в 1948 году было не так плохо, как при осаде Навуходоносора,— сказал Ашер.— В 1948 году в Иерусалим все же прорывались конвои с продовольствием и лекарствами. А вавилонские войска отрезали все пути снабжения города, и осада длилась намного дольше. В Иерусалиме совсем ничего не оставалось. Люди умирали от голода!

— Я думаю, что самым тяжелым была блокада сама по себе,— сказал Дани.— Как тяжко жить долго на одном месте, если нельзя покинуть его, когда захочется. И никто не может к тебе прийти, и нет никаких вестей о том, что делается за пределами города!

Остальные сидели молча. Они знали, что Дани уже говорит не об истории, а об их собственном положении на Таршише. Ребята не ощущали ни голода, ни жажды, но безбрежный океан окружал их точно так же, как стены Иерусалима окружали их предков. Они были отрезаны от внешнего мира, словно их окружала вражеская армия. А признаков того, что их ищут, не было.

Дани не был даже уверен, что его родители уцелели после кораблекрушения. А если и уцелели, то откуда им знать, что их дети живы и здоровы? И что сулит будущее? Если бы у них был хоть какой-нибудь ключ к этой загадке! Они жили в постоянном напряжении — ведь в любой момент мог появиться корабль или самолет и прийти им на помощь. Но с другой стороны, весьма вероятно, им придется оставаться здесь еще очень долго. Или еще одна перспектива, о которой ребята не смели даже и думать. Может быть, упаси Господь, им придется остаться на этом острове навсегда!

Чувство беспомощности действовало на нервы. В голове Дани рождались безумные фантазии. Построить, например, большой крепкий плот с высокой мачтой и парусом из сшитых одеял. Но он знал, что нет ни малейшего шанса выжить среди пустынных волн, ни один плот не сможет долго выстоять под напором шторма. Нет, покинуть остров было бы безумной затеей. Если бы только они могли подать о себе хоть какую-нибудь весточку, связаться с внешним миром...

Дани поделился своими мыслями с друзьями.

— Постойте! — воскликнул Ашер.— Есть возможность послать письмо! Я читал в одной книге о человеке, который тоже остался один на острове. Он отправил письмо, положив его в пустую бутылку и бросив в море...

— И почему мы не подумали об этом раньше! — воскликнул Дани. Он тоже слышал о запечатанных бутылках с письмами, доплывавших до дальних берегов.

— Мы можем взять бутылку, которую нашли в пещере,— сказал Нафтали,— а спирт перелить в другую посуду.

Ребята собрались вокруг Дани, который взял карандаш и бумагу. Все вместе они сочинили самое важное в своей жизни письмо:

Пожалуйста, отправьте это письмо в Израиль!

Мы — семеро израильских детей. Наше судно утонуло восемь месяцев назад. Наши имена: Дани и Нафтали Леей, Ашер Байкон, Шалом Шараби, Рон Шварц, Шмиль Лефкович и Гилад Равав.

Передайте нашим родителям, что мы живы и здоровы и ждем, когда нас спасут. Мы на маленьком острове в океане.

Мы не знаем, как добраться до него и как он называется, но если вы проверите все острова, то увидите большую звезду Давида и сигнал SOS на вершине горы. По ночам у нас на берегу горит костер.

Не беспокойтесь о нас. Но приезжайте скорее!

Шалом, леитраот^[*], с Божьей помощью в Израиле!

Шмиль, Шалом, Дани, Нафтали, Рон, Гилад и Ашер.

В конце письма Дани проставил еврейскую и европейскую даты. Плотно запечатав бутылку, он отправился на берег. Там, собрав все силы, мальчик постарался забросить ее как можно дальше. Все внимательно следили за тем, как она поплыла в открытое море, и, затаив дыхание, прочитали молитву, чтобы все прошло благополучно.

В этот вечер дети Таршиша вместе обедали на пляже. Новая надежда наполняла их сердца новыми ожиданиями. Они знали, что бутылка будет плыть медленно. И все же это придало им новые силы после месяцев бездействия. Время от времени кто-нибудь вспоминал про бутылку и все, волнуясь, начинали гадать, где она может теперь быть. Гилад надеялся, что бутылку заметят с проходящих кораблей и тут же свяжутся с Израилем по рации!

Вместе с бутылкой как будто уплыло и чувство одиночества. Брешь в стене осады была пробита, но не врагом — ее пробили они сами. Их надежды — там, внутри бутылки, там, за горизонтом. В эту ночь Дани спал крепким сном, гнетущий груз неопределенности словно свалился с его плеч.

Утром он, как обычно, вышел на пляж. И, о ужас: в лучах восходящего солнца ярко блеснуло стекло бутылки, лежавшей на песке. Послание вернулось назад на берег затерянного острова. Держа мокрую бутылку в руках, Дани смотрел на нее, не веря собственным глазам. Когда все спустились из дома, Дани с отчаянием указал им на бутылку. Однако Ашер не хотел сдаваться и отказываться от новой надежды:

— Мы бросили бутылку не с той стороны острова,— объяснил он.— Если течение принесло ее назад, значит нужно бросать с противоположной стороны.

Теория звучала логично, и они решили предпринять еще одну попытку с учетом рекомендаций Ашера. В то же утро ребята направились на восточный берег и снова доверили свою судьбу морским волнам. Снова они следили, как волны несут бутылку в океан. И снова произнесли короткую молитву за успех своих усилий, хотя на этот раз их надежды были куда скромнее и осторожнее.

В течение двух дней мальчики проверяли, не вернулась ли бутылка. С каждым часом они чувствовали все большую уверенность в том, что их послание избежит плена на берегах Таршиша. Но на утро третьего дня на западном берегу острова там, где ручей впадает в море, Рон нашел ее.

В лагерь вернулись в мрачном настроении. Наконец, заговорил Гилад:

— Но как она попала на западный берег?

— Кажется, я понимаю! — сказал Ашер мрачно.— Океанское течение идет вокруг острова. Куда бы мы ее ни бросили, она все равно вернется...

Теперь у них нет никакого шанса отправить весточку родителям. Это вызвало новую волну всеобщего уныния. Но Шалом выпрямился и заговорил:

— Мы должны продолжать молиться! Мы не должны терять надежды!

Дани знал, что Шалом прав. Они должны быть терпеливыми и продолжать молиться.