Такая система всеобщего труда граждан не может еще, однако, по мнению Вераса, обеспечить удовлетворение всех потребностей. Дополнением и коррективом к ней является у него рабство. Для выполнения грязных работ при каждой осмазии имеются рабы . Мы знаем, что рабство для тех же целей сохраняется:и в «Утопии» . Но у Мора рабство – форма наказания, заменяющая смертную казнь. Мор не считает возможным обращать в рабство даже военнопленных, он не признает наследственного рабства. Рабство у Вераса гораздо ближе к своему реальному прототипу и по своему источнику, и по характеру использования рабов. Верас без всякого возмущения рассказывает о том, как севарамбы, победив своих врагов, налагают на них ежегодную дань девушками и юношами, которые становятся затем рабами у севарамбов .

Он с полным сочувствием рассказывает о на- ложницах-рабынях и о том, как снабдили такими временными наложницами его спутников в первом же городе, в который они прибыли . Это более чем терпимое отношение к рабству в его самых отвратительных проявлениях резко выделяет Вераса среди ранних утопистов. Повидимому, здесь сказалось в первую очередь влияние на Вераса того отношения к рабству, которое было в его время широко распространено в кругах, связанных с колониальными интересами.

Как мы уже говорили, государство снабжает граждан всем необходимым. Оно снабжает их непосредственно продуктами. Деньги воспрещены основным законом государства . Их употребление считается пагубным. Это абсолютное отрицание денег как олицетворения богатства и орудия эксплуатации свойственно всем ранним социалистам. Но системы безденежного распределения могут быть различны по своим принципам. Возможно распределение равными пайками, возможно распределение по потребностям, возможно распределение, учитывающее в той или иной форме общественные заслуги. Верас провозглашает распределение по потребностям. Всякий гражданин, имея в чем-либо нужду, обращается к соответственному должностному лицу и всегда получает удовлетворение. Однако при применении этого принципа принимаются во внимание соображения иерархического порядка. Должностные лица заслуживают большего вознаграждения и получают его в соответствии с положением, которое они занимают в республике (proportionnees au rang qu’ils tiennent dans la Republique): они имеют лучшие жилища, лучшее питание, лучшую одежду, чем простые граждане; им разрешено иметь больше жен и содержать лично при себе рабов (как правило, рабы прикреплены к осмазиям). Отметим, как любопытное перенесение в утопию черт французской действительности, что правом охоты, по крайней мере в некоторых лесах, пользуется только губернатор .

Иерархия вознаграждения дает дополнительный стимул к труду на пользу общества. Основным стимулом является «благородное соревнование» (une noble emulation), которое рождается из справедливого желания похвал, вызываемых добрыми делами . Но стремление завоевать любовь и уважение граждан поддерживается и укрепляется соображениями материального порядка. Верас старается, очевидно, показать, что коммунистический строй не требует для своего существования людей особого, более высокого морального уровня. У севарамбов те же желания, те же цели, что и у европейцев. Различие социальных укладов сказывается в другом – в том, что средства,

которыми севарамбы пользуются для достижения этих целей, честны и законны, тогда как у европейцев они сплошь и рядом низки и преступны .

В республике нет богатых бездельников, нет людей, которые облечены властью, хотя они недостойны ее и неспособны к ней. С другой стороны, среди севарамбов нет бедных, никто не испытывает нужды в необходимом, все принимают участие в общественных удовольствиях: «им принадлежат все богатства государства, и каждый из них может считать себя столь же счастливым, как самый богатый в мире монарх» .

Основным условием, обеспечивающим это всеобщее богатство, Верас считает правильную систему распределения у севарамбов. Проводя параллель между европейскими странами и страной севарамбов, Верас замечает: «все это, в сущности, одно и то же, но способ распределения благ различен». Однако Верасу не чуждо представление о том, что коммунистический строй создает также исключительные возможности для роста производства. У него в большей степени, чем у Мора, заметен вкус и интерес к техническим достижениям и усовершенствованиям, хотя большой изобретательности он в этом отношении и не проявляет. Для нашего народа нет ничего невозможного,- говорит один из севарамбов у Вераса,- ибо у нас все принадлежит обществу . Интересно, что описываемые Верасом грандиозные сооружения, облегчающие труд человека и содействующие росту изобилия, относятся к путям сообщения и сельскому хозяйству. Верас вообще отводит промышленности подчиненное место, считая сельское хозяйство и строительное дело «более полезными». Мы узнаем у него о туннелях, сокращающих горные дороги , о подъемных машинах , о системе орошения и осушения земель при помощи каналов, об особых способах превращения песчаных почв в плодородные . Во второй половине XVII в. Верас оказывается еще не в состоянии предугадать технический переворот в области промышленности и рост ее значения в общественной экономии.

Принципиальные основы хозяйственного строя страны севарамбов те же, что в «Утопии» Т. Мора, – равенство граждан, общность имущества. Но исходя из этих основ, Верас дает своеобразное построение, отличающееся весьма существенными чертами. Не менее своеобразен и политический строй его утопии. Сам Верас характеризует его двояко. Рассматриваемый с точки зрения религиозной, этот строй является деспотической монархией, ибо верховным главой государства и собственником всего национального имущества севарамбы считают бога-солнце. Об этой религиозной стороне дела нам еще придется говорить ниже. С точки зрения светской организация управления представляется Верасу соединением деспотической монархии с аристократией и демократией . Однако и это определение не соответствует тому, что изображено в романе.

Источником власти является у севарамбов народное избрание. Народ в каждой осмазии избирает ее руководителя – осмазионта (повидимому, в выборах участвуют все граждане). Осмазионты составляют основное ядро так называемого общего совета (conseil general). Так как число осмазий, а следовательно и осмази- онтов, непрерывно растет, то постепенно из этого общего совета выделился малый совет (conseil ordinaire). Сначала в малый совет входило по одному члену на четыре осмазии, затем – по одному на шесть, наконец – по одному на восемь. Старейшие члены малого совета (по времени избрания) в числе двадцати четырех человек составляют коллегию сенаторов или высший государственный совет (grand conseil d’etat). Когда в этой коллегии освобождается место, оно заполняется следующим по старшинству членом малого совета. Высший государственный совет намечает из своей среды четырех кандидатов на пост правителя государства, вице-короля, который окончательно избирается путем жребия. Совет помогает (assiste) вице-королю во всей его деятельности, дает ему советы. Из его состава назначаются губернаторы важнейших частей государства, генералы армии и префекты важнейших отраслей (строительства, съестных припасов, школ, общественных празднеств и т. п.) .

Власть верховного правителя, вице-короля, отнюдь «е является неограниченной. Он, повидимому, не может предпринять никаких важных мер без поддержки государственного совета. Так, мы узнаем из рассказа Вераса про четвертого вице-короля, что его завоевательные планы встретили сопротивление со стороны советами он вынужден был от них отказаться- Законодательные предложения вице-короля требуют утверждения общего овета, членам которого проект предварительно раздается . Общий совет может отстранить вице-короля от исполнения обязанностей, повидимому, по инициативе высшего государственного совета. Если вице-король проявит склонность к тирании, если он пожелает нарушить основные законы, старейший из сенаторов созывает общий совет; в случае согласия последнего вице-король лишается власти, и из числа сенаторов по жребию избирается опекун (tuteur), который и правит, «пока божество не соблаговолит вернуть утраченный разум» вице-коро-