И вообще перестать вести себя, как героиня романов»?

Я вздыхаю, не зная, что ответить.

- Я… передумала.

Ирка неодобрительно качает головой. Я чувствую себя

паршиво, потому что не отвечаю за собственные слова.

Ещё мне неудобно из-за того, что моя подруга лежит в

больнице, а я срываюсь и иду непонятно куда только из

какого-то парня. Что я за человек-то такой?

- Ладно, беги уже к любви всей своей жизни, -

вздыхает Ира. - Но помни, что тебя это ни к чему

хорошему не приведёт.

Я вскакиваю со стула и подлетаю к двери, когда та

резко открывается, чуть не сбив меня с ног. В палату

заходит Биолог.

- Уходи, я плохо выгляжу! - недовольно вопит Ира.

Биолог только усмехается, а я закатываю глаза.

- Блин, Кирилл Алексеевич, тебе вообще опасно здесь

находится, - ворчу я. - А если кто-нибудь что-то

заподозрит?

- Слушай, Леонова, я и так два дня ждал. Я же

волновался!

- Нормально всё с твоей Ирой. Живая, здоровая и вон,

бодрая, как всегда.

Биолог подходит к Ирке, та подрывается с кровати, и

они начинают целоваться. Я снова закатываю глаза и

выхожу из палаты. Практически сталкиваюсь с Игоревой.

- Привет, - улыбается она. - Я тут Ирку решила

проведать. Сказали, она вроде отравилась.

- Э-э-э, она спит, - лепечу я, удивляясь, почему я,

всегда такая способная в плане лжи, вдруг теряюсь.

- Да ладно, я же только что слышала, как вы раз-

говаривали.

- Ну-у, да. А потом она сказала, что хочет спать, и

я сказала, что зайду завтра.

- Ну ладно, я тогда попозже зайду, - пожимает плечами

Нина. - Пойдём?

Я киваю, и мы направляемся к выходу из больницы.

Я лежу на кровати Художника и курю, пока он рисует

с меня портрет. Очередной.

- Серьёзно, довольно-таки заурядная жизнь, ничего

особенного, - рассказывает Художник, затягиваясь сигаретой

и водя карандашу по листу на мольберте.

- Заурядная жизнь? - удивляюсь я и начинаю

перечислять: - Двадцать два года. Сын охренительно богатых

родителей. При этом: живёт в доме на колёсах на сущие

гроши, которые зарабатывает в парках, рисуя портреты

людей, и периодически берёт денег у брата. Ни черта тут

заурядного.

Володя усмехается.

- Хочешь узнать, как я докатился до такой жизни? -

насмешливо интересуется он.

- Ну, было бы неплохо.

Он неожиданно прерывается, кладёт карандаш в

подставку мольберта, садится рядом на кровать, откидывается

спиной на стену и философски так начинает:

- ЕГЭ сдал без троек, но то больше заслуга зубрёжки

и шпор. В университет я поступил с большим трудом.

Учился тоже спустя рукава. Вообще всегда был раздолбаем

ещё тем. Так я ни черта и не делал, бухал, гулял,

развлекался, пока не осознал, что вот-вот сессия, а я ни

хрена не знаю. У нас в группе была девчонка. Маша.

Машенька… - он произнёс это с щемящей тоской и нежностью, но потом невозмутимо добавил: - Её все так

называли. Маша была лучшей в группе. Училась прилежно,

никогда не пропускала пары. Ну я и обратился к ней за

помощью, чтоб она подтянула меня перед экзаменом. Так

мы с Машей и подружились. А потом закрутилось, и…

Я сглатываю.

- А что случилось потом?

- Потом… Я уже говорил, я был ещё тем раздолбаем.

Пил всё время. Вечеринки, попойки… Маша, разумеется,

была против, она вообще всегда была до жути правильной.

Так два года прошло. Ну, вот в очередной раз, когда я

набухался, мы с ней крупно поругались и она ушла. Как

оказалось, навсегда.

Я резко сажусь на кровати и смотрю на него.

- И… вы расстались? - шепчу я.

- Да. Расстались.

- А… из университета ты почему ушёл?

- Не мог её видеть, вот и ушёл. Из-за этого с отцом

поругался, из дома ушёл… Глупо всё получилось, я же…

любил её.

Я, с трудом проговаривая слова не слушающимся

голосом, спрашиваю:

- А сейчас любишь?

- Не знаю. Может, и люблю.

Мне захотелось завыть от отчаяния. Не просто

поплакать, поистерить. А завыть, как раненое животное.

- Почему же ты не попытался помириться с ней? -

хрипло спрашиваю я.

- Да гордый был. Дурак.

Маме пришлось сказать, что я слишком долго

засиделась у Ирки. К счастью, она поехала к кому-то в

гости, поэтому я спокойно пошла к Олегу.

Открыв дверь, она ни слова не сказала, сложила руки

на груди, привалившись к дверному косяку, и выжидательно

уставилась на меня.

- Твой муж дома? - спрашиваю.

Белла неодобрительно поджимает губы.

- Последнее время меня немного настораживает твой

странный интерес к братьям этого семейства. В особенности,

к старшему.

Я вздыхаю. Опять она не о том думает.

- Так что?

- Он ещё на работе. Где-то через полчаса будет.

- Разрешишь войти?

Белла кивает и освобождает для меня дверной проём.

Трёхкомнатная квартира, выполненная в бежевых тёмно- и

светло- коричневых тонах представляет собой… Ну я не

знаю. Одни из тех зализанных, стерильных дорогущих

хоромов, которые вы имели возможность лицезреть в

глянцевых журналах или передачах про дома звёзд.

Мы с Беллой заходим на кухню. Ну надо же, тоже

бежевая! Все будто помешались на этом цвете.

Я сажусь за большой круглый стол из тёмного дерева.

- Ну и что тебе надо на этот раз? - спрашивает она

и разливает по маленьким чашечкам чай.

Я нервно тереблю молнию своей коричневой кофты.

- Я тут недавно кое-что узнала… о Художнике. И мне

нужна помощь Олега.

- В чём?

- Мне нужно кое-что у него узнать.

- Я думала, ты уже кое-что узнала.

Я закатываю глаза.

- Ты не против, если я покурю?

- Против.

- Хорошо, - отвечаю я и достаю из кармана зажигалку

и пачку сигарет, беру одну и закуриваю.

Белла неодобрительно качает головой, включает вытяжку,

ставит чашки на стол и садится рядом.

- Слушай, расслабься. Не собираюсь я у тебя мужа

уводить.

- Уж поверь, я в тебе я конкурентки точно не вижу.

- И правильно делаешь.

Белла, видимо, удивившись, что я не стала язвить или

пререкаться, и заметив, что я нервничаю, осторожно говорит:

- Не водилась бы ты с ним.

Я снова закатываю глаза.

- Мне каждый второй это советует. Я всё не могу

понять, что с ним не так? Он что, людей убивает или

детей насилует?

- Да нет… Просто, ну, не тот он человек. Даже этот

твой Макс был и то лучше. Хотя, подлец, конечно, ещё

тот.

Я изумлённо вскидываю брови.

- Откуда ты знаешь про Макса?

- Я с первого дня знала, что я, слепая, что ли.

- И никому не сказала?

- Я предпочитаю, чтобы чужие тайны оставались тайнами.

- Макс мне не нужен.

- Конечно, уж лучше разгильдяй и пьяница.

- Ну так это мой тип, - усмехаюсь я и глубоко

затягиваюсь.

- Беллочка, я дома, - доносится из коридора.

Я закатываю глаза.

- У-у, у вас прямо идиллия.

Олег заходит в кухню и приподнимает брови,

вопрошающе смотря на меня.

- Ты знаешь Машу? - без предисловий спрашиваю я.

- Я думаю, у нас её вся семья знает, - невесело

усмехается он.

- Отлично. У тебя есть её адрес?

- Да, кажется, был в записной книжке.

- Мне он нужен.

Был большой риск. Много рисков. Был риск, что Олег

не даст мне адрес Маши. Но он дал. Был риск, что

Маша давно сменила адрес. А если не сменила, то её

попросту не окажется дома. А если и окажется, то

она не откроет мне дверь. А если и откроет, то не

поверит. А если поверит, то не согласится.

Ещё был огромный, огромнейший риск, что Маша

давно уже несвободная барышня, и меня даже слушать не

станет. Но я пошла на это. Взвесив все «за» и «против»