Литмир - Электронная Библиотека
A
A

Игорь Рабинер, подсматривая в замочную скважину и подслушивая за спинами, распахнул двери жанра и, пытаясь ответить на фундаментальные вопросы: кто мы? и куда идем? — только открыл ящик Пандоры с другими вопросами. Впрочем, на то он и известный журналист, чтобы уметь хотя бы правильно ставить вопросы. Это, кстати, главное, что может и должен освоить человек за свою жизнь. (Если подходить с высоких философских позиций.) А ответы? Все равно они у всех будут разные и у всех по-своему правильные. Если честно, ни одну из двух книг Рабинера я не прочитал полностью. Зачем? По первой он и сам признавался, что это дайджест уже публиковавшихся в газете статей. А я их читал. Вторая, заметно притянутая за уши издательским цейтнотом и конъюнктурными соображениями, априори не могла содержать взвешенной оценки фактов. Он просто не успел бы изучить вопрос. А привычка опираться в работе черт знает на что емко выражена самим Рабинером в беседе с одной известной болельщицей: «С моим опытом работы в журналистике мне достаточно сделать пару звонков, чтобы во всем разобраться». Так просто…

Антивпендюринг

(по мотивам «Анти-Дюринга» Ф. Энгельса)

Или критика переворота в спортивной публицистике, произведенного г-ном Рабинером. Он мне тоже, пардон, неслабо «впендюрил». Алаверды.

Сей г-н в статьях и книжках написал много неправды. А это не хорошо.

Данная глава чрезвычайно существенна для того, чтобы определить, кто падла. Или — кто больше падла. Не нам решать, кто крут, кто жидок. Расставьте по полюсам и ведите фишки к центру, навстречу друг другу. Наверное, в конфликтах обе стороны «хороши». Но мне самому, как и Игорю, до центра не добраться.

Дружба с Рабинером долго продолжаться не могла. Слишком уж мы разные. Детонатором разрыва стало интервью Дмитрия Аленичева в апреле 2006 года. До него Игорь, напомню, клялся, что будет, как болельщик «Спартака», всячески помогать менеджменту Федуна. Потому что он хороший. Помощь означала как минимум обещание заранее сигнализировать нам, если Рабинер в своей редакции узнает о чем-то взрывоопасном для родного клуба. Дальше можно было вместе подумать, как совместить интересы. Ведь газета, сколько с ней ни дружи, рано или поздно скажет: «Извини, старик, мы не можем это НЕ опубликовать». Своя рубашка ближе к телу, никто не спорит. Поэтому я и придавал такое значение клубному пристрастию Рабинера и его заверениям в вечной дружбе. Сам нарисовался, никто его за язык не тянул.

Я, напомню, знал о желании Аленичева дать это злосчастное интервью. Он сам мне об этом сказал. Попытался помирить их с Федуном, не вышло, но на неделю все затихло. Думали, перебесился капитан, И тут бабахнуло. Рабинер, естественно, в пятницу не предупредил, что в субботу рванет. Все равно ничего уже сделать было нельзя. Но сам факт.

Такой лакомый кусок для «СЭ».

И вот наступает день прощания Петровича с командой. Федун дает указание не пускать никого из журналистов, кроме двух «немых» телекамер.

Это совпадало с желанием подавленного Старкова. Не хотел он, чтобы в душу лезли с расспросами. Так и сделали. Приехали две съемочные группы и молча, без интервью, зафиксировали последние минуты пребывания Александра Старкова в Тарасовке. Вдруг охрана сообщает, что в дверь ломится бригада «Спорт-Экспресса». Ее, разумеется, не пускают. Тут же откуда-то звонит Рабинер, который, ясное дело, сам не поехал нарыв расковыривать, а послал ни в чем не повинного Павла Новикова, и говорит голосом попугая из известного анекдота: «Выколите нам глаза, но мы должны это видеть!..» Я ответил, что это не званое мероприятие, что никто на него приглашений не рассылал; что Федун и Старков захотели именно так; что, в конце концов, это частная территория частного клуба. Не подействовало. Рабинер завелся (нас не пущать?!). Я добавил, что у него своя работа, у меня своя. Что его газета здорово по нам ударила, потому все заметно нервничают при упоминании «СЭ». «Вы что, хотите в комнате доведенного вами до «самоубийства» проверить, все ли срослось?» — спросил я его наконец. — Люди вы или нет?!»

И тогда он впервые сорвался и… пообещал «замочить» в газете, если не пущу. Повторяю, это был телефонный разговор. Я не знаю, кто стоял там у него над «душой». Может, он поспорил, что уж со мной, как со своим «другом», легко договорится. Я в любом случае никогда бы не подумал, чтобы рабочий момент может так смертельно ранить самолюбие человека. Никто его не оскорблял и не унижал. Просто он… не решил вопрос! Оказался не всесилен, даже, несмотря на действующую на многих угрозу затравить в прессе. Вот и весь основной инстинкт одного из ведущих обозревателей крупнейшего печатного издания. Давно хочу у них спросить, кстати: у них что, газета — оружие для сведения сотрудниками личных счетов? Ну, пусть так и скажут. А то «мужики-то не знают». Читают,

Если газета ни при чем, почему позволяют сотруднику так себя подставлять? Это же не частная лавочка Рабинера. Не бюро недобрых услуг. Я в том разговоре напомнил Игорю о его обещании не «валить» нас — с Федуном и Старковым, да только в больное место, видимо, попал. Там еще остаток совести теплился, но наутро загнулся и он. Вот как все описал «СЭ» на следующий день. Главное, что всегда забавляет, — спекуляция многотысячной аудиторией издания. «Твой День» — ни дать ни взять.

«Пресс-служба «Спартака» делит репортеров на своих и чужих»

Павел Новиков из Тарасовки.

Вчера утром футболисты «Спартака» провели первую полноценную тренировку в постстарковскую эру — занятие под руководством Игоря Клесова, помощника Старкова, в среду вечером не в счет. В Тарасовку футболисты начали съезжаться к 11 часам утра, прячась от объектива фотокамеры за тонированными стеклами личных авто. Прибывали и один за другим исчезали за тяжелыми железными воротами базы. Но для корреспондентов «СЭ» (а значит, и для многотысячной аудитории издания) эти ворота, по требованию спартаковской пресс-службы, оказались закрытыми.

— В чужой дом без приглашения не заходят, — заявил пресс-атташе клуба Владимир Шевченко, к которому мы обратились за разъяснениями. (С Павлом Новиковым я в жизни не общался. — В.Ш.)

Между тем приглашение на тренировку получили представители двух телеканалов, в одном из которых когда-то работал сам Шевченко. Тем самым пресс-служба «Спартака» дала понять, что пускает только своих, а чужими и нежелательными гостями в красно-белом доме являются представители «СЭ». Это подтвердил один из охранников базы, сообщивший об особом распоряжении не пускать на вверенную ему территорию именно корреспондентов нашей газеты.

Накануне я говорил по телефону со всеми «прикрепленными» корреспондентами (В ТОМ ЧИСЛЕ из «СЭ») и сказал, что пишущих не ждем. Не пустят. Все поняли деликатность ситуации и не приехали ломать ворота базы да лазить по заборам. Только «СЭ» не поверил. А вдруг?..

Интересно, почему футболистам нельзя ломиться в их редакцию, когда их там не ждут, а журналистам на базу можно? До сих пор не понимаю. А Рабинер, проказник, через медиума — Павла Новикова, продолжает нагнетать:

«Впрочем, неожиданностью холодный прием в Тарасовке для бригады «СЭ» не стал. Суть предъявляемых изданию претензий пресс-атташе «Спартака» изложил одному из моих коллег накануне. И связаны они с интервью Дмитрия Аленичева. По мнению Шевченко, журналистам «СЭ» следовало заблаговременно предупредить(?) клуб о выходе скандального интервью, дабы не нарушать журналистскую этику(?!). Хотя, на наш взгляд, именно такой шаг и был бы нарушением принципов чести и порядочности. Особенно если принять во внимание тот факт, что, по словам самого Аленичева в той самой беседе, о намерении дать интервью газете он известил главного тренера заранее».

Тут-то все и открылось: кто этот таинственный «коллега», каково его понимание чести и порядочности и т.д. Я-то знаю, с кем и как это обсуждал.

Взял бы сам Рабинер да и написал, как все было. С предысторией. Так нет же, солгал, подставил другого человека, передернул факты и стал накапливать желчь на книжку, которая уже готовилась полным ходом, но ей, по-моему, явно не хватало свежего забойного скандала. У меня нет навыков скорого восстановления отношений с предателями. Надо какое-то время остынуть, прийти в себя, чтобы дров не наломать. А Рабинер, сам себя раззадоривший на конфронтацию, стал во всем искать повод укусить побольнее. Так он приступил к выполнению обещанного: доказать, что способен писаниной решать чьи-то судьбы. Есть такие понты у изданий, чувствующих свою силу. Мы им: «Отлучим!» А они нам: «Замочим!»

31
{"b":"244144","o":1}