Ерунда, в общем-то, но при случае можно было использовать. Хотя, если честно, так было тошно от того, что инстинкт самосохранения заставляет ввязываться в дрязги, которые всегда терпеть не мог. Так началась операция по принуждению Первака и Рогозина к миру.

Суть конфликта Первака со Смоленцевым мне неизвестна. Наверное, доступ к каким-то потокам обсуждали. Юрий Михайлович подозревал Смоленцева и примкнувшего к нему Эдика Нисенбойма чуть ли не в сионистском заговоре. Окопались, дескать, «аналитики-селекционеры, мать их за ногу, в своей норке. Пользы никакой, только информация сливается». Как показало время, зря Первака никто не слушал. Просто психов никто не любит и не слушает. Вот и жена моя все время говорит, что даже если ты сто раз прав, не менее важно, как ты это подаешь. Люблю ее за все. Но «подаю» все равно вспыльчиво.

Смоленцев, будучи протеже Федуна, старался из соображений безопасности сохранять «пуповинную связь» с шефом, благо поводов для долгого телефонного общения у него хватало. Помню, как однажды еще в офисе на улице Спартаковской он битый час вещал по мобильному на всю улицу: «Да, Леонид Арнольдович! Я думаю, вряд ли, Леонид Арнольдович! Там все гораздо сложнее и запутаннее, Леонид Арнольдович!»

Леонид Арнольдович, возможно, так до сих пор и считает, что в этих латиноамериканских трансферных схемах все сложнее, чем может себе представить один из ведущих бизнесменов страны. А Карпин — молодец. В первую же поездку — с ним. Жеку одного «с деньгами» на улицу не отпускает. Мало ли — столько хулиганья вокруг в этих бразильских фавелах.

Тем более в кризис.

Объективно я никакой опасности ни для кого не представлял, да и не представляю. Просто футбол люблю. Но для противников, похоже, главной виной априори было клеймо ставленника Федуна. Думали, «стучу» — дальше, чем вижу. Если бы они знали, что шеф мне даже нагоняй давал за то, что редко информирую его о делах клуба. Нет смысла убеждать скептиков в разнице между «стукачеством» и нормальным профессиональным «информированием». Их не переубедишь. Но это совершенно разные вещи. «Стучат» на кого-то, а информируют о чем-то. Федун не того склада и масштаба, чтоб вникать в чьи-то дрязги, комплексы, глупости и так далее. Да и мы были не идиоты, чтобы его в это окунать. Ему Дело подавай. В нюансах. И проводники его политики не просто могут, а прямо обязаны помогать командиру всем, на что способны. Иначе грош им цена. Гнать их в шею, если они не информируют высшего руководителя о состоянии его бизнеса. Вы загрузите в «компьютер» босса все, что думаете, а не то, что хотели бы сами получить на выходе. Вот и все. Так я и старался работать. Я как-то узнал, что «недруги» даже справки с пристрастием обо мне наводили.

Интересовались в клубе и в команде, не «Павлик ли я Морозов»…

«В стукачестве не уличен», — сигнализировали им отовсюду. Не лень же людям было всякой ерундой заниматься.

Так вот. Женя Смоленцев только тогда всерьез заметил мое существование в клубе, когда ему понадобилась моральная поддержка. Хотя нет, было еще одно пересечение. В первые же дни сотрудничества на одном из совещаний Жека поднял вопрос о Радимове. Тот во время матча показал нашим трибунам средний палец, и нас, по идее, это должно было сильно возмутить. Уже тогда стоило напрячься: почему об этом печется технический директор? Уж не оттого ли, что ему больше нечего было делать в команде Первака? Я «пальца» не видел, но Жеке поверил на слово. Голос у Смоленцева высокий, писклявый, такой, что вскоре ловишь себя на мысли, что лучше поскорее сделать все, как он говорит, лишь бы в ушах не звенело. Гневно клеймить хулигана Радимова на сайте я не стал, но нашел телефон Влада и спросил, не хочет ли он извиниться. В ответ Влад сказал, что мне, как пресс-атташе, не мешало бы изучить вопрос. Не Радимов первый начал, оказывается. И вообще у него с фанатами «Спартака» долгая кредитная история. Они ему — «пес», он им — «фак». Игра такая. Влад передал через меня сдержанные извинения. Но этого нашим не хватило. Они твердо вознамерились его «нагнуть». Я не поддержал. Мне было неловко. Ведь обе стороны «хороши».

А когда еще в 2006 году и до жены Радимова, Тани Булановой, фанаты «докопались», стало просто стыдно. Ее ни за что ни про что с трибуны грязно оскорбили хулиганы, делающие вид, что болеют за «Спартак». Мне звонил сам Влад, звонили взрослые авторитетные болельщики «Спартака» — все были в шоке. Все просили как-то по-взрослому, по-человечески отреагировать. Это был действительно перебор. Не надо кивать на какие-то Италии и говорить, что цель оправдывает средства. Глупости все это. Уж если на то пошло, вклад тогдашнего футболиста Радимова был не настолько велик, чтобы столь мерзким способом пытаться, выведя его из себя, помочь своей команде.

Мы отреагировали. Если извинение на сайте хоть сколько-нибудь успокоило Татьяну, значит, все было не зря. Я же от нашего хулиганья (в Интернете и с трибун) получил за это по первое число; акции мои в их среде упали еще ниже. Но поступить иначе совесть не позволяла.

За год работы Первак, к сожалению, не раз был замечен на людях не совсем трезвым, в том числе и третьими лицами, на выездах, откуда слухи доносились с поразительной быстротой. Своих людей на местах у нефтяной империи хватало, а пьянство в «Лукойле» не любят. И скоро выяснилось, что, несмотря на все успехи в селекции, дни Юрия Михайловича в «Спартаке» сочтены. Не хватало последнего удара. Им, наверное, стал наш с Евгением Смоленцевым приход к Федуну с жалобами на «чисто конкретный подход Первака к решению вопросов». Леонид Арнольдович без удовольствия выслушал нытье технического директора по этому поводу. Затем Жека подключил к атаке меня, сказав шефу, что и меня так же прессуют.

— Было? — спросил шеф.

— Было, — ответил я.

До чего же стыдно ощущать себя спустя время пешкой в руках великого комбинатора. Вот так придумаешь себе какой-то пафос — и борешься за него. Даже до интриги в борьбе опуститься можно. На пару дней в году. И то потом сам не свой. А Смоленцева напряженная работа интриганской мысли, видимо, ни на час не отпускает. И так годы напролет! Бедолага…

Прошло немного времени, и Совет директоров принял решение о смещении Первака с поста Генерального директора.

Жена моя — мало того, что красавица, так еще и провидица. «Смотри, — сказала, — как бы Первак не оказался для «Спартака» белой полосой».

Что инкриминировалось Юрию Перваку? Да всякий вздор, вроде промежуточной посадки чартера с командой в Челябинске по пути из Томска. Михалыч в полете вдруг вспомнил, что у него дома (в Челябинске) дела. И сказал экипажу, что ему надо сойти — вон у того аэровокзала… Связались с аэропортом, оплатили полосу, и — пожалуйста. Может, конечно, и раньше связались, не суть, но все узнали об этом в воздухе, и почему-то это многих задело. Мы, дескать, так устали, а тут… Что «тут»? Нормальный аэропорт. Ну, присели на пару часиков, воздухом подышали. Сфотографировались прямо на летном поле. Обычно ведь нельзя. Ничего страшного. Только комары там больно лютые. Даже самолет атаковали, кровососы уральские.

В общем, летом 2005-го окончательно сложилось впечатление, что прошлогодний кризис в целом преодолен. и. стало быть, мавр сделал свое дело. Со всеми вытекающими для мавров последствиями. И все эти наши с Женей телодвижения были не так уж и важны.

В последний раз мы общались с Перваком по телефону в день завоевания серебряных медалей чемпионата России 2005 года. Я только что приехал со стадиона, где творилось что-то невероятное. Выслушал по телефону несколько благодарностей по поводу баннера «Спасибо! Вы — лучшие!», адресованного болельщикам, а потом позвонил Михалычу и сказал, что в этом успехе и его огромная заслуга. Правда, не удержался и добавил, что его проблема — в кадровой неразборчивости. Так и сказал: «Рогозин — это не актив, Михалыч». Это я так со своей стороны проанализировал. Первак сдержанно поблагодарил (за поздравление) и, похоже, запомнил этот звонок.