—Я толком ни в чем не разобралась. Верка висла то на Славе, то на Викторе. Слава вроде предпочитал Нору. Во всяком случае они часто танцевали. Но я слышала, что он консультировался с ней насчет балансового отчета и какого-то налога. Виктор заигрывал со мной, впрочем, не слишком. Хвастался комфортом и уютом. По-моему, он слегка недоволен тем, что у Славы двухкомнатная. Спрашивал, сколько стоит четверть рекламной полосы. Верка все пытала его, почему он именно в нашем доме купил квартиру. Он огрызнулся: «Друг посоветовал». Понимаете, Верка сразу полезла к имениннику с разговорами по душам: кто родители, где учился… А он ее отбрил, дескать, не твое собачье дело до моей кошачьей жизни.

—Спасибо, что напомнила. Слушай, у Норы сколько собак?

—Две таксы. Такие хорошенькие.

—А гавкают, как двадцать две.

—Виктор Николаевич, вы идеальный сосед, всегда на работе. Но горластость этих собачек — преувеличение Анны Ивановны. Они лают, только когда в дверь стучат.

—Полина, они лают постоянно.

—Может, потому, что к вам все время кто-нибудь ломится? Квартиры впритык, они слышат чужих и возбуждаются.

Он не ответил. Сосредоточенно смотрел мимо меня.

—Отдыхайте. До свидания, — поднялась я.

—Пока.

Я уже выходила из спальни, когда он глухо окликнул:

—Полина!

—Что, Виктор Николаевич? Мясо пусть до завтра в маринаде купается, вкуснее будет.

—Пусть хоть год. Этот Виктор заигрывал не слишком или ты скрытничаешь?

Я готова была броситься ему на шею. Планеты моей судьбы плавно кружили в не такой уж дрянной Вселенной. Но, Измайлов, милый, ты же сам ловишь кайф от труднодоступного, это я усвоила.

—Если правда в интересах следствия, — потупилась я. — Пришлось соврать от неловкости. Не заигрывал он со мной.

—Совсем? — его голос обрел звучность.

—Совсем. Он приставал, лез, домогался. Извините.

Почти мой полковник побледнел. Я поспешила выскочить из его дома. Мы с Измайловым были дебилами. Позволь он себе ревновать и беситься, и признайся я сразу, что Виктор вот уже три месяца регулярно зовет меня замуж… Тогда вечером я бы, возможно, посоветовалась с полковником, как отвадить страстного коммерсанта. И вдруг да его совет изменил бы обстоятельства следующего утра.

Вечер понедельника выдался еще отвратительнее, чем день. Потому что нашествию Виктора я предпочла бы присутствие слесаря. Виктор перехитрил меня, как невесту без места.

В дверь позвонили, я увидела в глазок Нору, зазывно помахивающую бутылкой шампанского, и доверчиво открыла. Ввалились трое: Нора, Верка и Виктор.

—Тебя еще мент не ухайдакал? — проявила заботу Верка.

—Виктору Николаевичу Измайлову я по-соседски помогаю адаптироваться к костылям, — твердила я, отступая под их напором. — Так получилось, что я назвалась груздем.

—Добрая? — прошипел Виктор. — Жалеешь не всех подряд, а кого жалко?

—Вить, по морде не желаешь? — осведомилась я.

—Я не хамлю. Мы о Славике пришли разговаривать.

—Поля, это тревожно, — предупредила Нора.

—Четверо нас осталось вместо пяти, — подныла Верка. — Десять негритят решили пообедать…

—А где маленький? Мы ему машинку притащили.

И Нора протянула мне большой пакет с пожарным автомобилем.

—Я на такую машинку три месяца зарабатываю, — отстранилась я.

—А мы скинулись, — утешила Верка. — Бери. В подъезде жить страшно. Пусть хоть дите, ангелочек, порадуется.

Я знаю, когда мужчина согласен делить славу щедрого дарителя с не имеющими отношения к подарку женщинами, у него серьезное замыкание и света в голове еще долго не будет. Но и сделать вид, будто потратиться на такую игрушку чужому ребенку — плевое дело, я тоже не могла. Поэтому я посмотрела на Виктора честно и благодарно. А он как-то посветлел лицом, в котором проявилось внеполовое томление. Вот этот взгляд и тревожит меня до сих пор, когда сынуля требует воды для заправки своего технического чуда.

Но каждый, проведший на этом свете пятнадцать первых не худших своих лет, уже учен, что взгляд — это одно, руки — другое, а мозги задействуются только задним числом. Виктор сразу водрузил свои зажимистые клешни мне на плечи, и я разъярилась. Он не стал настаивать на объятиях. То ли пригрозил, то ли попросил шепотом:

— У нас довольно времени.

И принялся ухаживать за дамами. Вы наблюдали мужчину, полноценно ухаживающего за тремя дамами одновременно? Думаете, суетлив и порывист? Нет, размерен. Полагаете, говорлив, с подвижным взглядом? Отнюдь. Он сдержан и играет в гляделки до победного. Я старалась облегчить Виктору задачу и сделать вид, что я не дама, а диванная подушка. Но он начинал изящно на меня облокачиваться. Тогда я притворилась королевой, и он принялся вести себя как король: супруге полупоклон, остальным шиш. Нора с Веркой взроптали, и я из женской солидарности перестала суетиться в воображаемых крайностях.

—Как поживает Славик? Почему не пришел? — спросила я.

—Ты чем с хромоногим ментом занимаешься? — ахнула Верка.

—Мы собрались это у тебя выяснить, — добавила Нора.

—Чем я с хромоногим ментом…

—Прости, где Славик, конечно, — поправилась Нора.

—Чем не занимайся, а менты только спрашивают, — охладила я их следовательский пыл.

—И что спрашивают? — подал голос Виктор.

—Как гудели у тебя на дне рождения, — не стала лукавить я.

—И как же?

Напрасно я устроила выволочку Измайлову. Его обязанность — найти убийцу. И он собирал информацию. А эти господа занимались тем же, не имея на то прав. Измайлов обосновывал, почему я должна с ним говорить. Ребята не трудились, спрашивали наперебой. Ну и ну. Кроме того, подчеркивать чьи-то постоянные или временные физические недостатки дурно. «Хромоногий мент»…

—Так как же гудели? — приставал Виктор.

—Мы — люди случайно и едва знакомые. Доза у каждого своя. Работали по индивидуальным программам.

—Ты ему сообщила, что у нас с тобой программы совпали?

—Тебе померещилось, не выдавай желаемое за действительное.

—Значит, не сообщила.

—Ребята, где Славик? — отвернулась я от Виктора.

—Пропал Славик, — не выдержала простодушная Верка.

—Посадили?

—Поль, ты в своем уме? Если бы посадили, мы бы передачи собирали.

—А за что его сажать? — вдруг взбеленилась Нора.

—А почему он смылся? — отказалась миндальничать Верка.

—Я тебя в окно видела в час дня в субботу, — припечатала Нора Верку.

—Меня?

—Кончай юлить, — приказал Виктор. — Не запутывай коротких ниток. Не хватало, чтобы вы перегрызлись. Тебе будет больно, малышка, — обратился он ко мне.

—С какой стати?

—Я возвращалась совращать твоего Витю, — покаялась Верка.

—Дело житейское. А почему моего?

—А то чьего же? — выпятил хилую грудь Виктор.

—И как успехи, Верочка? — постаралась выровнять тон я.

—Ноль, — всхлипнула Верка.

—Не реви, какие твои годы, — насмешливо встряла Нора.

Не зря я трое суток «проваландалась», как любит говорить Верка, с милиционером. «Кто из вас всех врет?» — прикидывала я. И тут четко осознала, что прежде всего вру сама.

— Люди, хватит, — тихо призвала я.

—Да Поля своя баба, — поручилась Верка.

—Полина, Вера пришла развлечь меня, чем я очень тронут. В итоге мы постановили заменить секс вином. И она от меня совершила свое восхождение к трупу.

—От нее вином не пахло, — нерасчетливо брякнула я.

—Я признателен тебе за ревность. Но это все проделки «Дирола» с ксилитом и карбамидом.

—Ваши дела. Одно интересно, ты, Витя, мне доверяешься или полковнику Измайлову?

—Я пошла спать, — крикнула Нора. — У вас тут свои разборки.

—А я в уборную, — заглушила ее Верка.

Они обе упорхнули. И Верка не вернулась.

Мы с Виктором сидели визави.

—Зачем тебе безногий мужик? — проникновенно полюбопытствовал Виктор.

—А зачем мне мужик с ногами? Чтобы бегал по Веркам и Норам?

—Полина, издавна мужчины предлагали руку и сердце. Я предлагаю тебе всего себя последний раз. Не говори сейчас пошлостей вроде, какой раз будет после последнего. И не признавайся мне в нелюбви. У меня есть бутылка настоящего французского коньяка. Если ты согласна, приходи в гости. Я не стану тебя спаивать и насиловать. Я просто буду знать, что пригубил коньяк с любимой женщиной.