—Оно может быть еще и следствием, — пресек пораженческие высказывания Измайлов.
—Сергей, а ведь нам с тобой командировки семафором светят, — предрек Юрьев.
Телефон резко взвизгнул, и трое сыщиков уставились на него, как на средоточие прошлых, нынешних и грядущих бед. Полковник снял трубку и положил ее назад недрогнувшей рукой. Вот голос его чуть подвел:
—Еще один мальчик, в кабинке на пляже. Друзья опознали. Сказали, ушел с каким-то мужиком, даже не успев раздеться, и долго не возвращался. Избит. Ножевое ранение, но жив, в реанимации. Тоже был в гостях у какой-то сокурсницы накануне…
—Виктор Николаевич, — поднялся Борис.
—Поезжайте оба, — перебил Измайлов. — А к Савельевой я наведаюсь сам. Там весь райотдел на ногах из-за коммерсанта, помогут, если надо. Сколько, говоришь, студентов гудело?
—Много, — глухо бросил Борис.
—Тогда бегом марш, парни.
Отправляясь к Савельевой, полковник Измайлов прихватил с собой вымотанного участкового.
—Докладывай обстановку, Александр, — сочувственно сказал он.
Участковый поднимался на третий этаж пять раз. Девушки не застал ни поздно вечером, ни рано утром. Да, шумели всю ночь убийства. Да, собака во все его посещения вот так же заходилась то в визге, то в рыке. Впрочем, нет, вчера часа в два было тихо. А в пять псина опять подавала голос откуда-то издали. Так ведь она не заводная, может и заснуть. Вообще, хозяев, расположенных издеваться над животными, оставляя их в одиночестве сутками, Александр бы наказывал… Приказ ломать дверь изумил участкового до классического отвисания челюсти. Ей не суждено было вернуться на место сразу: похожего разгрома ни в одном боевике не показывали.
Полковник же только поморщился, как случается с непосредственными людьми в моменты злости на себя. Перешагивая через опрокинутые стулья, тряпки, осколки, он двинулся к фотографии в рамке на стене. И выругался так, как видавшим виды милиционерам еще не доводилось слышать. Беспечно улыбающаяся красотка, которую все приняли за артистку, была девушкой, убитой накануне в ЦУМе.
Измайлов вдруг преобразился. Сейчас у него было выражение лица, приписываемое обывательской молвой закоренелым преступникам: мрачное, холодное и жестокое. Итак, по результатам экспертизы, двое подонков продырявили коммерсанта. Двое. Чтобы справиться с несчастными любовниками, одного тоже могло не хватить. Они убрали парня из «девятки» и торопливо принялись за устроивших ночную попойку студентов. Свидетелей убийства? Зачем их пытать? Тогда свидетелей чего? Есть ли какой-то список, план, предел? Или опасность грозит всем без исключения недавним гостям этого испоганенного дома? Что они искали здесь? В снимаемой мальчишками квартиренке? Что? Впрочем, в любом случае искомого они не обнаружили, иначе не напали бы на парнишку на пляже. Или последний случай не имеет отношения к этому делу? У Савельевой в сумочке не было ключей, теперь понятно, почему. И ее не истязали. Значит, они считали, что необходимое им спрятано в ее квартире. Но как нечто из машины могло сюда попасть? Ладно, они разочаровались и пошли по следам остальных. Какое там «пошли», бросились, кинулись, рванулись.
—Работайте, люди, как проклятые, пашите, только найдите что-нибудь стоящее, — обратился полковник к вызванному подкреплению.
Люди, безукоризненно владеющие своим ремеслом, промолчали, сделали вид, будто не заметили слабости Измайлова, произносящего лишние, глупые в общем-то слова только с отчаяния. Покосились сочувственно.
А полковник метался по комнатам, казалось, бесцельно, часто подходил к двери, с которой сражался крупный зверь, и пытался его успокоить:
—Потерпи, милый, дойдет и до тебя очередь, вызволим.
Случилось обещанное неожиданно. Измайлова позвали в кухню, где нежная Эльза успела потерять сознание. Откачивали ее рьяно, но долго. Наконец девушка умоляюще попросила: «Скажите, что это неправда». Полковник придвинул к ней свой табурет и тихонько заворчал на ухо что-то равномерное и равнозвучное. Когда ее щеки вымокли в слезах основательно, Измайлов начал задавать вопросы.
Если бы Эльза хоть на долю секунды связала гибель Галки с тем, что взяла подушку с деньгами, она бы рассказала полковнику все. А потом сошла бы с ума, чтобы защититься от давящего денно и нощно чувства вины. Инстинкт самосохранения, вот что безошибочно, четко и вовремя сработало в психически здоровой Эльзе. «Мы, дочка, нищие, зато никто нам не завидует. А на савельевское добро каждый рот разевает, когда-нибудь дообогащаются до беды», — тенью укрыла плавящийся девушкин рассудок излюбленная материнская вариация на тему: «Бедность — не порок». Эльза помнила любой, даже случайный звук и запах позавчерашней ночи. Однако о машине, покойнике и деньгах она забыла напрочь, действительно забыла.
— Я видела «Жигули» во дворе, но мельком, издали. Кэролайн Маркизовна волокла меня, еле живую от боли в руках и ногах, грязную после ревизии всех помоек в округе. Мне ни до чего не было дела, пот заливал глаза. Я боялась выпустить ее, потерять, а потом отчитываться перед хозяйкой. Даже если бы я захотела подойти к машине, ничегошеньки бы не получилось: мною правил монстр в дожьей шкуре, и он рвался домой.
Эльза настолько верила в описываемую ложь, что физически ощущала ужас прогулки с Кэри.
— Вот, Виктор Николаевич, все, что осталось у меня от приключения на свежем воздухе. Девушка протянула Измайлову руки ладонями вверх. Потертости от поводка имели как раз такой вид, какой должны были иметь в данный период потертости от поводка.
У полковника не было повода усомниться в ее искренности. Она рассказывала то, что помнила. Тем не менее Измайлов подозрительно подумал: «Надо взглянуть на чудовище, прежде чем продолжать». Тут опять позвонили в дверь. Участковый Александр ввел пораженного, но не испуганного юношу.
—Эльза, — воскликнул он.
—Игорь! — завопила девушка. — Игорь…
Полковник Измайлов предложил ей молча допить валерьянку и отправился с Малеевым искать уединенный угол. Эльза уже поведала об уходе Игоря по-английски, и полковник жаждал получить поминутный отчет о последующих полутора сутках жизни парня. Он его получил, включая повесть о тщетном ожидании Гали Савельевой перед ЦУМом, расстройстве из-за ее вероломства и последующей поездке к друзьям за город. Собственно, там, в приятной компании любящих друг друга людей, Игорь и решил зайти к Гале и поговорить с ней о сорвавшейся встрече. Зашел вот… Разумеется, завтра к девяти ноль-ноль он явится к лейтенанту Балкову по поводу убийства коммерческого директора своей фирмы. Он звонил в офис в конце рабочего дня, и секретарь доложила ему о кошмарном происшествии. Нет, каково, Игорь-то был уверен, что убитый подменяет его качественно и надежно… То есть не мертвый, конечно, а живой… В общем, черт подери, Игорь и так собирался к господину Балкову утром, тот оставил координаты.
Игорь силился казаться зрелым и умудренным мужчиной, но у него это плоховато получалось. «Твой дядя в курсе событий или еще нет»? — пожгучей оголодавшего комара терзал Измайлова единственный вопрос. Но полковник умел и не такое метко прихлопнуть. Он решил больше не мучить Игоря Малеева. Уж слишком во многих грехах можно было заподозрить парня. А из слишком многого всегда получается слишком мало… Игорь явно что-то натворил, но вряд ли способен убить собственноручно. Заказчики же убийств в возрасте Малеева… Тьфу, нельзя задерживать их с девочкой допоздна, надо развозить по домам, предупредив об опасности.
— Подключайся к Эльзе, и поскорее закругляйтесь, — велел полковник.
Старательная Эльза, однако, сама справилась с заданием Измайлова. Сведения о девяти веселившихся тут ребятах были по почину составительницы представлены в виде разграфленной таблицы. Трое из них мертвы, один силится выжить в реанимации, двоих в городе нет, но родители предупреждены, Эльза с Игорем на глазах. Кто остался? Юля Серова? К счастью, удалось дозвониться, переговорить и с самой Юлей, и с ее отцом. И тут Эльза не выдержала:
