— Речь идет о людях, которые могут себе это позволить, — резко поправила ее Джеральдин.

— И все же! Люди приезжают сюда, чтобы покататься на лыжах, пообщаться, выпить немного грога…

— Местной достопримечательностью является, скорее, шнапс с пепперминтом, — заметила Джеральдин.

— Ну, шнапса с пепперминтом или еще чего-нибудь, — тут же подхватила Риган. — Этот город был построен людьми, которые умели рисковать, а не теми, кто выбирал только самые безопасные решения. Ваш дед был среди этих людей одним из самых первых. Мне кажется, что ему бы страшно не понравилось, если бы какому-то человеку вдруг отказали в возможности рискнуть еще до того, как он попробовал это сделать.

Джеральдин задумчиво поглядела на горы. «Вряд ли кто из увидевших ее в этот момент мог бы угадать, какие из воспоминаний о Дедуле промелькнули в эти мгновения в ее голове», — подумала Риган.

Наконец Джеральдин сказала:

— Наверное, совершенных людей нет. Становится прохладно. — Она поплотнее закуталась в полы куртки. — Почему бы вам с этим вашим парнем не войти в мой дом и не выпить по чашечке кофе?

Луис, который до сих пор хранил молчание и стоял, чуть отставив в сторону ногу, как бы готовый в любой момент бежать долой с глаз Джеральдин, если, например, она вдруг набросилась бы на него, при этих словах от радости едва не подпрыгнул в воздух на целый метр. Он не удержался и сильно хлопнул в ладоши.

— А у вас случайно нет какого-нибудь травяного чая? — спросил он Джеральдин, следуя за ней по пятам к дому.

— Травяной чай пьют только хиляки и нытики, — убежденно ответила ему на это пожилая леди.

Следующие сорок пять минут они сидели и разговаривали с Джеральдин.

— Называйте меня Джеральдин, — попросила хозяйка дома. — Видите ли, когда стареешь, то все меньшее и меньшее число людей начинают звать тебя по имени. Те же, кто позволяет себе это с первой встречи, настоящие грубияны. Еще меня страшно бесят эти ужасные люди, которые звонят по телефону и с ходу пытаются вам что-то продать. Начинают разговор они всегда со слов: «Алло. Джеральдин, прекрасный день нам сегодня выдался, не правда ли?». Отвратительно! Ну, а совсем с ума меня сводят те, что начинают еще наглее, например: «Приветик, Джерри!». Вот в ответ на это я просто бросаю трубку. И все же после смерти всей моей семьи и большинства друзей я как-то даже начинаю скучать по звучанию собственного имени.

Дом Джеральдин показался Риган весьма уютным. Рядом с камином стояла рождественская елка, убранная старыми семейными украшениями, картинками в рамках и всякими религиозными вещицами. На стене висел портрет Дедули. Шторы были в цветочек, на полу лежал восточный ковер. Все это свидетельствовало, что дом прожил вместе с хозяевами долгую и интересную жизнь. Сама суть характера Джеральдин буквально струилась из каждого уголка дома, из каждой детали обстановки. Видно было, что все ненужные вещи своевременно отправились в ссылку, в сарай.

На обеденном столе, за которым они пили кофе, стоял большой букет цветов.

— Как они прекрасны, — сказал Луис, подался вперед и вдохнул восхитительный цветочный аромат.

Мягкая улыбка показалась на губах Джеральдин.

— Был у меня когда-то возлюбленный, который имел привычку ходить в лес и набирать для меня целую охапку незабудок. Именно поэтому я люблю держать в доме живые цветы. Они напоминают мне о моем возлюбленном. Мы с ним частенько ходили на собрания общества защиты дикой природы «Марон Уалдернес» и обсуждали там проблемы нашего существования, нашей жизни. Как же мы здорово там поднимали важнейшие вопросы — смысл жизни и так далее. А иногда мы вообще ничего не обсуждали, просто хватали свои удочки и спускались к реке — к Роаринг-Форк или же к Фраинг-Пэн и пытались поймать там рыбу, чтобы пожарить ее и съесть… — от этих воспоминаний глаза Джеральдин увлажнились.

— Когда же это было? — спросила Риган.

— В прошлом. Кроме моего Дедули, самым умным человеком, которого я встречала, был, конечно, этот мой возлюбленный — Первис. А потом однажды он просто взял и не проснулся.

— Какая жалость, — искренне посочувствовал Луис, размышляя, как это можно взять и проснуться мертвым.

— Правда, он был лодырем, — признала Джеральдин.

Риган улыбнулась про себя. Она сомневалась, что за всю карьеру отца во главе похоронной конторы «Рейли» хоть один человек когда-либо пришел отдать последние почести кому-то из умерших и сделал бы это словами: «Какой же это был замечательный лодырь!».

— Нам было здорово вместе, — продолжала свой рассказ Джеральдин. — Ему всегда было интересно узнать что-то новое, дотоле неизвестное. Он не так уж долго жил в нашем городе и поэтому жаждал узнать буквально все об истории Аспена. Например, вы точно не знаете, что этот старый городок шахтеров, звавшийся когда-то Ют-Сити, сменил свое название в честь деревьев аспен — особого вида тополей, которые тут везде растут в округе.

«Как же, интересно, мне удалось дожить до своих лет без этой важнейшей информации?» — удивилась про себя Риган. При этом она сохранила серьезное выражение лица и даже сокрушенно покачала головой. Луис слушал хозяйку не отрываясь, так, как слушает почти прощенный за некий проступок студент, который все еще находится под угрозой быть вышвырнутым из колледжа.

— Дерево аспен является представителем одного весьма распространенного семейства деревьев. Они все такие красивые! Ничто так не возмущает меня, как эти негодяи, недоноски, которые вдруг начинают вырезать что-нибудь, например, свои имена, на коре этих замечательных деревьев. В эти прорезы пробираются насекомые, и тогда деревья начинают гнить. Единственным разом, когда я по-настоящему разозлилась на Первиса, был тот, когда он вздумал вдруг выкорябывать наши с ним инициалы на одном из деревьев. Конечно, он просто не понимал, что делает, до тех пор пока я ему все правильно не объяснила. Ну ладно, хватит об этом!

Риган теперь уже точно уверилась, что Джеральдин обожала говорить перед аудиторией. После смерти Первиса, вероятно, Джеральдин в основном проводила время в одиночестве, и поэтому их присутствие, их компания сейчас ей явно нравились. «Хотелось бы и в самом деле посмотреть, как она общалась с этим Первисом», — подумалось Риган. Трудно было представить Джеральдин с каким-либо мужчиной, особенно учитывая то обстоятельство, что дух Дедули, как представлялось, так никогда и не покидал этого дома и даже этой комнаты.

— Вы, наверное, рассказывали Первису очень много всего про вашего Дедулю.

— Да уж! Дедуля был еще тем персонажем, крупным человеком, личностью! — согласилась Джеральдин. — У него было в жизни столько приключений, что его никогда не скучно было слушать. Я пыталась запомнить все его рассказы, сохранить их для будущих поколений. — Она отпила своего, специально сваренного кофе и взяла с тарелки одну из черничных булочек, которые щедро выложила на старомодное блюдо.

Последнее напоминало Риган сервиз, который когда-то был у ее бабушки. Дедушкины часы громко тикали где-то в гостиной. А может быть, это вовсе не «дедушкины часы», а «часы Дедули»? «Так их надо, вероятно, называть», — подумала Риган.

— Ваш кофе просто замечательный! — сказал Луис. — Он по вкусу гораздо приятнее, чем травяной чай.

Джеральдин едва не стукнула кулаком по столу.

— Да он просто заставляет вас правильно, энергично начинать день! И если я еще раз услышу от кого-то, что ему требуется как следует расслабиться с помощью какой-нибудь мягонькой травки, мне, наверное, тут же станет плохо. — Джеральдин облизнула губы и поставила свою кружку на старый дубовый стол. — Ну ладно, Луис, — сказала она решительно. — Я больше не буду шуметь по поводу того, что, мол, надо перенести торжества в другой ресторан. Богу известно, что если я буду продолжать шуметь, то просто с ума сведу членов этого идиотского комитета. Особенно если они будут вынуждены менять свои планы сейчас — так поздно. Вот что я вам скажу: мне кажется, мою персону никто так не любил, как эти представители комитета. Это мне совсем не нравится, эти люди начинают действовать мне на нервы. Они думают, что я не вижу, чего они хотят на самом деле. Но…