Мирко, однако, в тот момент вовсе не о том думал. Метнувшись на траву, перекатился он так, чтобы можно было выстрелить лежа, и тут же успел выудить из тула и наложить новую стрелу. Уж чему-чему, а в стрельбе лучной дядя заставлял его упражняться до дрожи в руках и до ряби в очах. «Стреляй, стреляй, – приговаривал он. – Меч тебе – новость, а к луку ты сызмальства привык. Вот и трудись, не отлынивай. Лук, может, твоя одна защита, а то и хлеб с пивом». И Мирко трудился: метал стрелы в любую погоду, в разные цели, по разным дугам – круто и полого – и из всякого положения: стоя, лежа, с прыжком, с перекатом, даже сидя. Бил и на силу, и на меткость, и просто на попадание. «Есть умельцы, – наставлял дядя Неупокой, да Мирко и сам таких знал, – белку за сто шагов в глаз достанут. А что с того? Они стоят, крадутся, выжидают, пока она вылезет да усядется шишаку шелушить, все выцелива-ют. А ну когда на тебя конница из урриев идет: все в бронях – кто в кольчатой, кто в чешуйчатой, щиты, шеломы, копья, да не на месте стоят, а во весь опор несутся, – что, тоже щели выискивать будешь? Бей, что есть силы в луке, не сомневайся. Хороший выстрел любой доспех пробьет, и шелом железный не поможет, коли прямо в лоб-то попасть. И с пешим противником то ж: можно его и в глаз стрелой свалить – это наверняка будет. Ну а ежели ты один, а их пятеро? Каждому будешь в глаз примериваться? Если двоих к ряду вот так метко уложишь – считай, уже великий умелец. Главное – быстро бей: в человека немудрено попасть – не жукавины на мизинчик, а, почитай, двенадцать вершков вверх да пять поперек. Попал – бей в следующего. Стрела что змея: куда бы ни ужалила, а все яд. В ногу попадешь – ходить не сможет, в руку – без руки не боец, в другое место – и вовсе ему худо станет. Так-то». В туле у Мирко стрел было полно, вот только бы среди разбойников не обнаружился какой меткач, что сможет потягаться с Мирко. Не отыскался: мякша, падая, приметил троих, одетых так розно и безлико, что не поймешь, какого они роду-племени. Одно слово – разбойники. Кричал и ругался, видать, усатый здоровый мужик, что сам держал лук. Ему первому и впилась злая стрела Мирко чуть ниже живота. А у мякши на тетиве была уж вторая, и стоявший чуть слева от первого молодой еще парень – тоже неумелый стрелец – получил острым железом в горло. Третий успел сообразить, пустил свою стрелу в ответ, только мякши уж на прежнем месте не было. Сделав два удачных выстрела, Мирко не стал искушать судьбу – опять лягушкой-жерлянкой отпрыгнул в сторону и тут же, не теряя куража, третью свою стрелу всадил чужому человеку – бородатому заросшему полешуку – в бок, на высоте пояса, и темное пятно проступило на синетной его рубахе. По сути, на этом бой был закончен. Шайка нападавших, видать, не была велика числом – думали, взять одинокого путника просто, – а уж стрельцов Мирко всех перебил в мгновение, ахнуть не успели. Трое лежали на траве – кто корчился, кто уж отмучался. Еще четверо, вооруженные беспорядочно – рогатиной, саблей (и где они ее раздобыли в Чети?), топором и мечом, – отступали, прячась за деревьями и кустами. Отпускать их, конечно, было нельзя, они могли натравить на Мирко банду куда большей численности и тогда еще неизвестно, как выпутался бы мякша из переделки. Но выглядели эти перепуганные людишки столь жалко, что мякша помедлил немного, раздумывая. Это и спасло жизнь одному из четверых, а именно мечнику. Скоро выронил рогатину плешивый мужичонка в засаленном кафтане, пригвожденный стрелой к сосновому стволу, затем повис на кусте можжевельника чернявый здоровяк, густые кудри которого были давно не чесаны и не мыты. Последним пал белобрысый мордатый дядька, поотставший немного от сотоварищей и решившийся защищаться. Он, наверно, умел метать тяжелый топор, судя по тому, что попытался поразить Мирко именно таким приемом. Но мякша оказался проворнее: первая стрела его угодила как раз в правое плечо разбойнику, а вторая в лицо. Мирко огляделся в поисках четвертого. Но мечник будто сквозь землю провалился. Слева Мирко заметил небольшой холм, за которым, видать, тот и скрылся. Мирко взбежал на вершину этого бугра, и ему открылся длинный глубокий овраг, заросший кустарником. Искать здесь человека было все равно что иголку, а посылать собаку на меч Мирко не желал. Мирко повернулся, чтобы идти назад, и тут откуда-то уже с противоположного склона оврага донеслось:
– Стрелять ты крут! Да я с тобой еще на мечах поквитаюсь, щенок! – И дальше черная брань.
Мирко развернулся и послал стрелу на голос. Но, видно, промахнулся. Все стихло.
Мирко наблюдал еще некоторое время за оврагом, но то ли разбойник затаился, то ли пробирался ползком – видно его не было. Мирко досадливо махнул рукой: можно было, конечно, попробовать завязать с мечником словесную перепалку. Да вряд ли бы тот стал отвечать, разве что совсем бы дурак оказался.
Подбежал Пори, понюхал землю, потом воздух, прошел несколько неуверенных шагов к спуску, остановился, поглядел вопросительно на хозяина.
– Нет, Пори, нельзя, – покачал головой Мирко. Пес не понял, обернулся опять к оврагу, гавкнул коротко и басовито, опять оглянулся на мякшу.
– Ко мне, Пори, – приказал тот. – Нельзя, успеешь еще, у нас с тобой много приключений впереди. – Пори уразумел только первую часть этой тирады, а Мирко думал о том, что лучше было бы, если б его слова насчет приключений не сбылись.
Он вернулся к трещине, где произошло побоище. Кони, привычные к такому обороту событий, не смутились нимало, приняв все как должное: подумаешь, убили кого-то из лука – что за беда! У последнего из разбойников, что был еще жив, когда Мирко кинулся в погоню за мечником, на горле виднелись страшные следы собачьих клыков: Пори просто задушил его.
Мирко поглядел на собаку. Большой пес уселся перед ним, сделал умильную морду, помахал хвостом, подметая иголочный сор. Он не знал, будут его ругать или нет, но просил, конечно, похвалы.
– Ну вот, Пори, и ты человека убил, – промолвил парень раздумчиво. – Я уж которого. За этим, что ли, я из дому шел?
Пес сидел и слушал внимательно, силясь разобраться, ругают его или нет. Мирко потрепал собаку по мохнатому плечу:
– Молодец, хорошо, Пори. – Пес и впрямь умнел на глазах.
Мирко не стал хоронить тела разбойников – еще тратить время на погребение этих нелюдей – оставил там, где и были, только глаза им закрыл да стрелы собрал. Ему было жаль, что эти здоровые и, наверное, все ж не самые худшие на свете мужчины нашли свою смерть до времени: может, еще сумели бы сотворить в жизни и доброе что-нибудь. Только ведь они сами выбрали свою дорогу: никто их не гнал в лес жить по закону «кто сильнее, тот и прав». Сегодня сильнее оказался Мирко – что ж, так выпала доля. Окажись убитым мякша, его не только б не похоронили, а еще и до нитки бы раздели. Павшего зверя не хоронит никто, пусть и они останутся после смерти, кем были при жизни – зверьем лесным, только вдобавок еще ленивым и жадным.
Собрав вещи и заново снарядив коней, Мирко двинулся в дальнейший путь, в любой миг готовый к неожиданному нападению. Про себя он посмеивался над тем лихим воякой, что и посейчас, глядишь, ползал со своим мечом на пузе по дну сырого оврага. Скорее всего, поквитаться с Мирко ему бы не удалось, даже наоборот. Мякша после того, как выдержал смертоносную атаку демона, подобную стальной молнии, чувствовал себя куда увереннее. Только вот если этот трус успеет добраться до остальной кодлы – вряд ли весь отряд состоял из семерых разбойников, – то вторая встреча с большой шайкой была обеспечена. А посему следовало поспешать. Привала сегодня не обещалось – если только водицы попить.
Мирко по-прежнему ехал дорогой, которой не было. Его окружал сосновый лес, то поднимавшийся на невысокие холмы, то уходящий в ложбины. Местность была такой, что большому отряду затаиться было негде, и это немного радовало. Сосны странно расступались, словно боясь нарушить невидимую черту, и ровная, чистая полоса земли шириной в две сажени так и тянулась вперед, иногда лишь немного поворачивая в сторону. После встречи с грибами Мирко готов был думать по этому поводу все что угодно, даже то, что лес, услышав своими подземными и воздушными ушами все, что происходило вчера на гари, решил уступить, расчистить дорогу Мирко – победителю демона. А может, это Реклознатец замолвил за него словечко, и Смолинка донесла его сюда, передав соснам. Конечно же, ни людских, ни тележных следов на этой дороге не было.