От испуга и неожиданности Хилка выронила бусину, и та покатилась по полу прямиком к ногам так и стоявшего посреди избы Мирко. Хорошо, что пол в избе был сработан на совесть, без единой мелкой щелочки. Мирко не успел подумать ничего, как бусина была у него в руках и руки сами поспешно засунули ее обратно в карман.
Произошло все это во мгновение ока, никто и спохватиться не успел, один кудесник заметил все.
– Вот и суд божий свершился! – Мудр Любавич ударил оземь посохом, и даже колдун не стал ему перечить. – Кому бусиной этой владеть, она сама выбирает. И нечего играться с ней, как детям малым. Еще не доставало, чтобы из-за нее передрались, как псы из-за кости!
– Я и говорю – колдовство черное! – не унималась Неждана, хотя муж держал ее за руку, чтобы с места не сорвалась, скандала не учинила на сходе. – А ты, староста, сему потворствуешь! И вы, кудесники, туда же! Не бывать по-вашему! Один проклятый уже в болоте своем утоп, и вас всех…
– Замолчи! Одного греха нам мало?! – Это Ристо Саволяйнен, лицо коего уже переменило за вечер все оттенки бледности, рванул жену за руку к себе и зажал ей ладонью рот. – Не обессудьте, люди добрые, простите! Не могу я вам ныне всего сказать, – с трудом проговорил он срывающимся голосом: здорового, крепкого мужика будто лихорадка-трясовица одолела – дрожал, как заячий хвост. – Вы сход ведите, все, как есть, узнайте, а я от слов своих отказываюсь! Ничего я не знаю! А что знаю, про то одному Калеви расскажу, и тебе, Кулан! Отпустите меня сейчас, не то Неждана на всю общину худа накличет!
С этими словами он, как сноп, подхватил на руки Неждану, всхлипывавшую судорожно и уже переставшую сопротивляться его хватке, и бросился вон из избы, только дверь хлопнула.
Повисла неловкая, гулкая после крика и обличений тишина. И тут охватившее было всех ослепление отступило. И первой, как ни странно, опомнилась Хилка.
– Дядюшка Кулан! Мудр Любавич! Дедушка Калеви, сядьте, сделайте милость. И ты, Мирко Вилкович, тоже сядь! – Старики и Мирко послушались, только Кулан Мабидун, точно бык, упрямо продолжал стоять – обязанность старосты не позволяла ему допустить, чтобы слово на сходе без спросу взяла девушка юных лет.
– Дядюшка Кулан! – снова попросила Хилка. – Ты же сам говорил, что как Мирко речь кончит, меня спрашивать станете. Так дозволь, я сама скажу сначала?
– Говори, Хилка, – разрешил Кулан и лишь после этого уселся на лавку.
– Вот что я сказать хочу. Перво-наперво, это про Антеро: нет, не зарекался он мужем мне быть, и я ему слова своего не давала. Вернуться, меня с собой забрать – это было, а о свадьбе никакого уговора не было, а уж тем паче с родительницей моей или отчимом. Правда это. Второе то, что нет у меня дитя от Антеро. Не тронутая я им осталась, хоть и хотела того. И это правда. Третья правда то, что только вот сейчас живого мне бусина Антеро показала, на холме, сосной поросшем. Не знаю, где такое. Грива высокая, и ветер там сильный гуляет.
– За болотом это, Хилка, – подал голос Мирко. – С северной стороны. Там бы ему сейчас и быть, если бы жив остался. – Мирко, несмотря на бурные перемены на сходе, никак не надеялся на то, что все происшедшее выйдет без последствий и для Антеро, если дознаются, что тот жив-здоров, и для всех остальных, ставших уже близкими ему людей.
– Верю тебе, – наконец Хилка смогла изобразить на лице скорбь. – Только так радостно мне стало, когда в бусине его увидела, что обо всем забыла, и в то поверила, что жив он. Значит, разумею, в Ирий светлый он на дороге. И славно. И еще одна правда есть. Оттого и мать моя зла, и Ристо Саволяйнен, отчим мой, напраслину на Ахти возвести решился. А только правды той сказывать я не буду, пусть сам Ристо, как сейчас обещался, дядюшке Кулану почтенному да дедушке Калеви расскажет, коли сумеет. Мне же ныне от правды той никакого проку нет, промолчу лучше…
– Что скажете, большаки? – обвел избу взглядом Кулан.
Все молчали, соображая, и тут поднялся опять Ярри Сало. В избе совсем стемнело уже, только бледное лицо Хилки, серебряный обруч Мабидуна, сметанная голова Ахти и вот теперь седина Ярри выделялись расплывчатыми пятнами.
– Свечей не зажигайте, – тяжело и размеренно начал он. – Понеже, мнится мне, речь моя последней сегодня будет. А последней потому, что зря мы весь этот сход затеяли. Одно обидно: поздно это уразумели. Да хорошо хоть, что уразумели. Все ж польза, какая-никакая.
– Это отчего же? Растолкуй нам, неразумным, – поинтересовался Матти Виипунен.
– Оттого, Матти, что как бы ни рядиться, а Антеро мы все одно потеряли. Ну, вернули б даже – что далее? Нешто ты бы его по-своему жить заставил?
– Заставили бы, – прогудел Хейки. – Мало ли таких было? И ничего, смирились.
– Правильно, Хейки, – отвечал Ярри. – Да это все опять же раньше было. Нынче таких, как Антеро, больше стало. Да и тебя попробуй против шерсти погладь – что скажешь? А Хилка? Много у тебя над ней власти? Я не про то говорю, что молодь плоха стала – нет, другая. Таких, как Ахти Виипунен, не густо. Что мы сегодня сошлись? Утонул Антеро в топи, нет ли – какое нам до того дело? Ты, Мирко Вилкович, да и ты, Ахти, простите старого Ярри. Я же вижу, да и не один я, – сокрыли вы что-то. А еще вижу, что ничего стыдного в том нет. Да и неважно это, не схода это забота.
– Постой, разбросался то ж, – перебил его Рейо Суолайнен. – Про Антеро – то действительно не схода забота, да и от рода он утек, хоть и не изгой. А то, что у Саволяйненов не все ладно, как казалось, – это иное. Нельзя того допустить, чтобы в общине месть кровная началась. Даже ежели и поводов еще нет – а щепа уж готова, кресало только поднеси. Разобраться надобно, что ж там у них случилось. Не сейчас – вот ты, Кулан, и разузнаешь, коли Ристо сам сказаться решил. Да иди сегодня же, покуда он не передумал. А Мирко Вилковичу спасибо, что подсказал, как с Антеро быть.
– И как же думаешь? – вопросил его Кулан. – Принять сказанное?
– А то? – подтвердил Рейо. – Худого он ничего не сотворил. А то, что Хилке он по сердцу, то никакая власть не отменит. А людей вдогон слать какая надобность? Наоборот, если пошлют кого без нашего ведома, то воротить следует назад, чтобы розни не умножать. Ну а коли вернется Антеро – из мертвых восстанет, – усмехнулся дед, – там наново сход соберем. Решать будем, тот ли Антеро, настоящий, или оборотень-мертвяк. А то тут иным ворожба и в сборной избе мерещится. Как про чудеса-то с бусиной думаете? А, Калеви? Мудр Любавич свое сказал.
– Да нешто я ту бусину раньше не смотрел? Кто ее в Сааримяки не видел? Красива, да. А ни на что, кроме как картины показывать – желаемые, а не те, что въяве, – не годна. Давать ее не всякому можно – с иными худо может стать, как, к примеру, Матти, когда он хотя бы в руках подержит.
– Думаешь? – прищурился Мудр Любавич. – Ладно, поглядим. Бусина та вернется еще.
– То дело не схода уже, а ваше, – вступила Горислава Путятична. – Девушка пусть нынче у меня ночует или к Виипуненам идет. Да и нам расходиться время. Как примем: сгинул Антеро в болоте, или где там, – не суть. Сгинул?
– А, что тут думать. Запутали всех Ристо с Нежданой, баламуты. Принимаю, – Хейки сложил свои руки на коленях.
– Пусть, – махнул рукой Матти.
– Чему быть, того не миновать. Сам так хотел, – согласился Нежатич.
– Так тому и быть, – заключил Кулан. – Расходитесь, почтенные. Да весть скорбную я сейчас и объявлю, покуда народ с площади не ушел.
– Наоборот, собрался, – добавил Рейо. – Ристо с Нежданой, видать, немалый переполох подняли.
Староста вышел на крыльцо, сохраняя осанку и достоинство. Людей перед избой и впрямь было много, несмотря на сошедшую на землю ночную тьму. Иные стояли с зажженными факелами, освещавшими сосредоточенные, напряженные, а где и просто любопытные лица мужчин, женщин, стариков и даже ребятишек.
– Вот что, люди добрые! – возгласил Мабидун. – Все вы тут, кто хотел, давно уж знаете, зачем сход собирали. Для уважения к прежнему порядку опять скажу: подступил Ристо Саволяйнен, сын Унтамо, к сходу, чтобы судить, должен ли чем ему и падщери его, Хилке, Антеро Суолайнен, сын Йормы, и, аще так, то как с ним поступить. А еще в кудесах черных он Антеро уличал. Рядились мы – сами знаете сколько. Всех, кто должен, да и всех, кто хотел что сказать, выслушали. Кончилось же вот чем: Ристо от своих поклепов отказался. Антеро не повинен ни в чем. А по свидетельствам гостя проезжего, Мирко, сына Вилко из Мякищей, и Ахти Виипунена, сына Юкки, коим сход доверие выказал, нет больше Антеро на белом свете. Утонул в болоте по случайности, не далее как вчера в полдень. Сход на вспомоществование Йорме да Кюлликки собрал. Кто добавить пожелает, завтра приходите. А сегодня более ничего не скажу.
