Работа в поле была нелегкой, поэтому ели у Виипуненов много и сытно. На столе были толстые ломти хлеба, суп с требухой, холодное мясо, каша, всякая зелень и коренья, и печеные луковицы, и квас, и кисель, и грибы.

Хозяйка поднялась им навстречу.

– Здравствуй, мама! – Здравствуй, сынок! – Крета обняла и поцеловала Ахти, потом поворотилась к мякше.

– Здравствуй, добрая хозяйка! – поклонился он женщине.

– И тебе поздорову, Мирко. Проходи, садись, откушай с нами.

Ахти занял место справа от отца, а Мирко уселся рядом с ним. Крета сама подала ему деревянную миску с супом и ложку.

В это время дверь опять распахнулась, и в помещение чинно вошла Тиина. Видно было, что только сейчас она весьма спешила, поскольку щеки ее зарумянились, да и дышала она, как после бега.

– Что так запыхалась, дочка? – улыбаясь в бороду, спросил Юкка.

– А, – махнула девушка рукой, – Юсси за соседским котом погнался – разлаялся, еле уняла…

– Ладно, садись кушай. Да и смотри, чтобы у гостя миска не порожняя была! – наказал отец и принялся за еду.

Прежде чем сесть, Тиина выразительно посмотрела на Ахти и Мирко, и те поняли, что Хилка придет туда, где и было назначено.

Мирко, давно не едавший настоящей домашней пищи, только теперь понял, как соскучился по ней. «Интересно, – пришла ему вдруг мысль, – а Риита смогла бы хозяйкой стать, да такой воз везти, как вот Крета, к примеру?» Нет, ничего дурного про облик хозяйки дома Мирко сказать не мог – наоборот, выглядела мать Ахти молодо и, будь она паче чаяния вдовой, от женихов отбоя бы не было, но все же было заметно, что даже в столь зажиточном семействе ей приходилось трудиться не покладая рук.

Разговор за трапезой велся, конечно, об урожае, о том, что, когда и как сажают в Мякищах, какая там стоит погода и каковы земли и леса. Разумеется, вспомнили и про коней, и Юкка дал много дельных советов, как быстрее попасть с конями на радославский торг, за сколько и кому продать, где можно удачно сторговать лошадей по дороге, если будет нужда воротиться назад, не достигнув Вольных Полей.

Про Антеро же речь не заходила вовсе. Старшие Виипунены, понятно, покуда не знали, что скорбную повесть про участь «изверга» вскоре услышат они не от кого иного, как от этого молодого мякши-коневода, сидящего спокойно за столом, и потому решили подождать, когда окажутся с сыном наедине. Сор из избы здесь – как и всюду, впрочем, – выносить не любили.

Наконец трапеза окончилась – пора было возвращаться в поле.

– Ты, Ахти, сегодня в поле не ходи – отдыхай с дороги, – предупредил Юкка. – Гостя устрой, за конями присмотри, дров наколоть надобно, воды в бочку принести, да и баню бы к вечеру хорошо истопить. Да, еще огород полить не забудь – деньки жаркие пошли…

– Да оставь ты его, Юкка, – мягко, но решительно прервала главу семьи Крета. – Не малец ведь несмышленый у нас Ахти, сам уж понимает, без чего дом не обходится. Да и поучиться было у кого, – улыбнулась она, посмотрев ласково на мужа.

– Ну да, – согласился хозяин, – несколько смущенный, но довольный последними словами жены.

Отец с поденщиками стали собираться в поле.

– Мы теперь на наш дальний мысок пойдем – там еще пшеница не убрана. А завтра поутру косить надо – погода наладилась, травы сочные стоят, нельзя время упустить. Ты, Тиина, тоже останься матери пособить, – распорядился старший Виипунен. – А разговоры вечером поведем.

«Значит, кто-то дома остается, пока все остальные в поле», – заметил для себя Мирко. Раньше такого никогда не было: запирать двери на засов, держать злых цепных собак, оставлять в страдную пору здорового и справного работника в доме только за тем, чтобы, чего доброго, не позарился кто на то, что плохо лежит, – такое у стариков и в голове не укладывалось! Да разве только у стариков! Спроси кого, всяк бы стал возмущаться и негодовать, бить себя в грудь и клясться Громом, Колесом и пламенем негасимым, что он сам никогда, а если бы увидел подобное безобразие, тут же руки бы поотрывал… Но ведь было же, было! И только ли в неведомой злобе севера заключалась причина? Наверно, нет, но именно эта, запредельная для людского разума, враждебная сила вытаскивала наружу, выпускала в мир все, что только было пакостного и худого в человеке.

Разобрав серпы, захватив с собой холодного питья, Юкка и работники удалились вниз по улице, за ними увязался общительный черно-белый Анти. Его лохматый собрат – рыжий Юсси – чувствовал себя на жаре как рыба, выброшенная из воды, а потому остался лежать, высунув язык, в тени дома.

Мирко, за последнее время не избалованный вниманием гостеприимства, оказался прямо-таки подопечным Тиины. Девушка, следуя отцовскому наказу, сама забывала кусочек проглотить, но ловила каждое движение гостя, стараясь предугадать его желания. Под конец трапезы она поднесла Мирко ковш удивительно вкусного и свежего брусничного кваса.

– Спасибо за квас такой, – поблагодарил Мирко, отведав. – Сама, наверно, делала?

– Благодарствуйте. – Тиина никак не хотела изменить начатой ими игре и скромно пояснила: – Сама, как матушка научила.

Теперь Крета, хотя до ночлега было еще далеко, велела дочери приготовить гостю постель на лавке, но Мирко, не обижая хозяйку, учтиво отказался и попросился на сеновал, что был рядом с конюшней, – и за конями приглядывать удобно, ежели что ночью их напугает, и привык он, дескать, на сеновале спать. Согласие было дано.

– Что будешь делать, Ахти? – спросила Крета у сына, собирая со стола посуду.

– Сейчас, мама, мы с Мирко за конями посмотрим, да я ему двор наш покажу. А после воды натаскаю и дрова поколю.

– Ступай, – одобрила мать. – Ты, Тиина, тогда иди кур да цыплят покорми, а я шить да варить стану.

Молодые люди вышли на двор.

– Пошли, – сказал Ахти, – сначала к коням. Хилка еще будет после полудня по дому работу исполнять, потом уж придет.

– Пошли, – пожав слегка плечами, отвечал Мирко.

Все дальнейшее пребывание в Сааримяки представлялось ему пустой обязанностью, сулящей только задержку в пути, хотя знать бы, в какую сторону торопиться!

Сзади скрипнула дверь – это вышла из дома Тиина.

– Я с тобой пойду, – решительно заявила она брату тоном, не допускающим возражений.

– Куда? – не сразу понял Ахти.

– Как это «куда»? – обиделась сестра. – А Хилку кто к задней калитке звать велел? Пойду, она мне не чужая!

– Все равно она тебе все расскажет, – попытался было отнекиваться Ахти, но Мирко, сразу увидев, что упрямиться толку нет – просто Ахти не хочет вот так запросто уступить младшей сестре, – вмешался:

– Раз так, то пускай идет. Только ведь мы прежде к коням пойдем…

– Знаю, – кивнула Тиина. – Мирко вот гость, а все понял, не то что ты! – укорила она братца. – Пойду цыплят покормлю, а как Хилка придет, я там буду. – И, преисполнившись гордости за выигранный бой, ушла.

– Вот так норов, – развел руками Ахти. – Не может мимо пройти, чтобы слова поперек не сказать.

– Эко диво! – усмехнулся Мирко. – Всюду так. Сестра твоя – девушка правильная, такую еще поискать. Пошли на конюшню, нам еще надо в седельные сумы заглянуть.

Конюшня у Виипуненов была просторная, построенная крепко и надолго. Зимой, особенно в сильный мороз, коней переводили в просторные сени, но от пронизывающего ветра защита была надежной. Если не считать старика Ярри, Юкка держал трех лошадей – остальных, если было необходимо, нанимал. А летом было как раз такое время, но сейчас коней держали не в самой конюшне, а под навесом, где было прохладнее, потому девять коней, приведенные Мирко, легко здесь разместились.

Ахти показал, где хранится овес, и они насыпали полные ясли. Лошадям понравилась такая забота, и они тянулись к людям большими умными мордами и одобрительно помахивали хвостами. Что довелось повидать им, кого они носили на себе, по каким путям-дорогам скитались их бывшие хозяева и кому запродали они душу – то было неведомо, да и вряд ли когда раскроется. Но вот по хорошему постою с отборным овсом кони уж точно соскучились.