Многие книги о викингах содержат похожие суждения, хотя, возможно, облеченные и не в такие сильные выражения. Тем не менее, существует и другая школа – в основном среди исследователей скандинавской литературы, чем среди тех, кто занимается европейской историей. Основываясь на героической поэзии скандинавов и исландских прозаических сагах, эти ученые рисуют достаточно положительный портрет викингов и их образа жизни, считая их чуть ли не средоточием всех добродетелей – отваги, выносливости, верности, любви к свободе и чувства чести. Действительно, в литературных источниках мы видим много героев, в полной мере одаренных этими качествами, которые, несомненно, вызывали восхищение в скандинавском мире. Очевидно и то, что в жизни исторические достижения викингов требовали много отваги и предприимчивости. Некоторые авторы так далеко зашли в своем поклонении викингам, что стали приписывать все положительное в характере англичан тому, что среди их предков были викинги, о которых Р.Л. Бреммер в 1923 году писал: «…Отважное и выносливое племя, простые и героические мужчины и женщины. Сильные телом, хорошо сложенные, статные люди, по большей части красивые, зачастую – подлинно античной красотой. Их манеры были откровенны и безыскусны, их ум живо откликался на все возвышенные человеческие ценности – любовь, рыцарство, отвагу, свободу, справедливость… [Мужчины] в любом обществе были откровенны и веселы, верны слову, они не торопились впадать в гнев, в битве были бесстрашны, в дружбе – верны… Три великие добродетели – честь, рыцарство и любовь к свободе – часть бессмертного наследия, которое мы получили от наших скандинавских пращуров».

Рис. 2. Фигура женщины на камне из Готланда

Рис. 3. Фигура мужчины на камне из Готланда

Сия блистательная картина, как уже было сказано, во многом основана на информации, почерпнутой из скандинавской литературы. И хотя эта литература во многих отношениях дает исключительно ценную информацию о духовном мире скандинавов, она также таит в себе ловушки для историка, который использует ее слишком некритически. Собственно эпохой викингов датируется только поэзия, и значительная ее часть (где постоянно говорится о воинской доблести, верности, чести, щедрости и несгибаемой отваге перед лицом Судьбы) выражает идеалы поведения героя, которыми восхищались аристократы и их дружинники, – идеалы, которые не имели прямого отношения к повседневной жизни крестьянина или купца, хотя, наверное, и могли вдохновить его в момент опасности. Хотя такие легендарные герои, как Сигурд Вёльсунг, и были постоянной темой для поэтов и художников, это отнюдь не значит, что каждый викинг хотел стать Сигурдом.

Что касается исландских саг, то они во многом – самые интересные из доступных нам источников. Однако их внешняя объективность и трезвый, реалистический тон скрывают много подводных камней. Ни одна из этих саг не была записана ранее XII века, и большинство из наиболее прекрасных и наиболее известных относятся уже ко второй половине XIII века. Наиболее ценные для историка саги делятся на две группы: биографии и другие рассказы о подлинных событиях, прежде всего жизнеописания норвежских королей и рассказы о ранней истории самой Исландии, и «семейные саги», где описываются жизнь и особенно междоусобицы отдельных исландцев, которые жили в X – начале XI века. Саги первого типа считались подлинной историей, если даже иногда там встречались неточности или легендарные сведения, а «семейные саги» представляли собой художественную интерпретацию прошлого, так что зерно традиции, на которой они вырастали, вполне могло оказаться искаженным. Люди, которые сочиняли эти саги, нередко были горячими почитателями древностей; они дорожили мельчайшим обрывком информации, стараясь заполнить пробел в 200 лет между своим временем и временем, когда жили те люди, о которых рассказывали. Но сам тот факт, что они так любили прошлое, заставляет задуматься: насколько же они его идеализировали? И разумеется, рассказчики его упрощали. Например, заселение Исландии часто объясняли только гордостью и гневом норвежских князей, чьей независимости угрожал король Харальд Прекрасноволосый. На самом деле заселение было частью гораздо более крупного движения, в котором решающую роль, возможно, играло экономическое давление. И все-таки при критическом использовании саги могут стать незаменимым источником по истории Скандинавии. Величайшим достижением в области исторических сочинений стал «Круг земной», великолепное собрание саг о королях Норвегии, составленное Снорри Стурлусоном в 1220-х годах. Снорри также многое знал о языческих мифах и древней поэзии, и без его работ на эти темы наши знания о скандинавской религии оказались бы гораздо более скудными.

В сагах мимоходом упоминаются многие стороны повседневной жизни – еда, одежда, сельское хозяйство, закон и многое другое. Эти сведения очень ценны: они как бы изнутри показывают обычную, негероическую сторону скандинавской жизни. Однако всегда есть риск, что автор мог быть бессознательно введен в заблуждение обычаями, принятыми в его собственное время. Иногда такие анахронизмы очевидны, а иногда их можно различить, только имея данные археологических изысканий. Вот хороший пример, связанный с домами. В «Саге о Греттире» ясно говорится, что в эпоху викингов дома состояли из одной большой комнаты, где происходила вся домашняя жизнь. Но один исландский ученый, уверенный в том, что в тот период столь примитивные обычаи уже не могли существовать, проанализировал термины, использованные во многих других сагах, и пришел к выводу, что все описанные дома содержали несколько комнат с разными названиями. Позднее археологические раскопки показали, что «Сага о Греттире» говорит правду. В других сагах содержались неточные описания домов, возникшие под влиянием устройства домов той эпохи, когда составлялись саги, а в третьих использовались настолько туманные выражения, что только открытие подлинных остатков позволило понять, что же они в действительности означают.

Другой недостаток «семейных саг» как источников знаний по эпохе викингов заключается в том, что их интерес сосредоточен исключительно на самой Исландии. Если один из героев отправляется за море, то это всегда лишь интерлюдия, о которой говорится в двух словах («он отправился в Норвегию, где король любезно принял его», или «тем летом он отплыл в Ирландию; там совершал набеги три года и вернулся домой с большим богатством»). Если о похождениях героев рассказывается подробнее, то обычно это стандартная приключенческая история, которая мало что говорит о жизни в то время. Есть и исключения, прежде всего «Сага об Эгиле», однако в общем и целом герои «семейных саг» решают свою судьбу дома. Саги многое рассказывают о жизни внутри скандинавского общества, однако они мало что говорят о взаимодействии между Скандинавией и остальной Европой.

Таким образом, сформировать объективное представление о викингах на основе письменных источников чрезвычайно трудно. Кажется, что европейские летописи и скандинавская литература описывают два разных народа. И тех, и других можно подозревать в излишней пристрастности: одни видят врагов – сплошь в крови и в дыму пожарищ, другие – собственных идеальных предков в золотом сиянии героизма и возвышенных чувств. К счастью, некоторые современники, общавшиеся с викингами, смогли посмотреть на них более беспристрастно, и часто эти краткие, случайные сообщения оказываются наиболее полезными. Церковные историки, описывая деятельность миссионеров, иногда случайно рассказывают что-нибудь об условиях торговли или путешествий или сообщают некоторые факты о языческой религии; арабские географы дают замечательные описания обычаев шведских торговцев в России; византийский император рассматривает сезонные передвижения викингов вдоль торгового пути на Днепре. Перед нами открывается мир, конечно, не свободный от насилия, но здесь авторы, по крайней мере, отдают себе отчет в экономических факторах и не считают викингов каким-то мистическим бичом Божьим (как иногда казалось измученным жителям Запада).