поступки имеют равное значение на обоих полях. Ты не утратил ориентации – это главное. Был

убежден, что жесткое излучение превосходит силу защиты, но не тратил на ожоги времени больше

необходимого. Над помутненным рассудком контроль полностью не утратил. Ошибок не совершил

– не вышел из объективной реальности виртуального поля. Лучом висок пробил только перед

полным помутнением. Очень неплохо, боец. И ментальная реанимация сознания всего четыре

секунды. Это хорошо. Можешь быть спокоен – высший уровень ты прошел. И уйми озноб – это

только проверки. Мы через это все проходили, и поверь, мне как офицеру больше досталось.

81

– Так точно, полковник.

Доктор улыбнулся – и не криво и ехидно, а по-настоящему. Хоть он и соответствует уровню

развития боевых офицеров S9, но у него добрые лучистые глаза… Все они такие – врачи.

– Ну что ж, Герфрид, будем считать, что все показатели в норме. Подождешь здесь еще. График

на мониторе станет ровнее – тебе это не повредит.

– Так точно.

Полковник вышел из отсека – проследил по монитору его проход по коридору, проводил его

взглядом, пока не потерял среди людей и андроидов в светлом тоннеле… Здесь загружены все

мониторы, никакой секретности… Лесовский прав, у них просто другой мир с другими законами:

субординация тут не жесткая, дисциплиной сурово никого не мучают. Но все вокруг напоминает

пыточную камеру, несмотря на то, что атмосфера дружеская…

– Тебя, Герф, к Боргу зачислили?

– Да. Все мы к Боргу пойдем – в подземный полк.

Говорухину заняться, видимо, совершенно нечем, раз уж он решил со мной пообщаться. Хоть

он и Говорухин – со штурмовиками не разговорчивее андроида. Плохие мы для него собеседники.

Он всегда что-то делает, а сейчас вдруг для него работы не осталось… Впрочем, и мне делать

нечего – только, в отличье от него, меня просматривают и просвечивают…

– У тебя последняя проверка, Герф, и…

Говорухин всегда смеется и всегда смеется только глазами…

– Лучше скажи, что с Лесовским? Видел его?

– Видел.

– И что?..

– А что вам, штурмовикам, сделается?..

– Куда его послали?..

– Ему, как тебе, выбор дали. И он, как ты, решил не командира, а подразделение выбирать…

Будто вы с ним прямо…

– Мы с ним с одного завода, и выпуск у нас один… И программист, и создатель у нас общий –

только технические базы разные.

– Оно и видно, братья не только по духу, но и по сборке.

– Мы с ним и служили, и воевали вместе всегда… Мы всегда все вместе делали.

– Вот и будете вместе… Вас к десятой роте приписали. Завтра сбор…

По лицу медбрата проскользнула какая-то еле заметная тень, и он снова засмеялся. Обращается

ко мне по выделенной линии – этого закон не запрещает, хотя ментальными передачами нужно

пользоваться осторожно, – не поощряется… Раз так – информация не для всех…

– К десятой?.. Кто капитан? Это не Норвальд?..

– Он самый.

– Капитан Борга…

– Именно.

– Что ж, героическая смерть – не так уж это и плохо.

– Замечательный у тебя настрой, Герф. Погиб – и никаких проблем, еще и награды посмертные

грудь проткнут по количеству дырок от вражьих лучей. И расщепление под тремя штандартами

обеспечено.

– Совсем не плохо. Только Борг от бойцов требует больше, чем просто героическую смерть, –

ему и жизнь героическую под ноги положи.

– Точно. С этим ты ему подойдешь. Но только, если погибнешь скоро. А если нет… Ты столько

штрафных получишь, что только героической гибелью их с памяти и спишешь.

– Хоть что-то…

– Не бесславный конец – это точно. Но Хантэрхайм тут гарантии дает не надежные.

– Думал, что смерть в бою – единственный исход жизни бойцов северных армий.

– Это на свету… Но есть и тени… Север светит ярко, но и мрак среди льдов непроглядный,

порой, стоит…

– Ты темнишь что-то…

82

– Поймешь еще… Не один Борг полку страшен… У него тень есть – Скар…

– И он поблизости будет?

– Кому еще Борг подконтролен? Но ты будь спокоен – у них по поводу тебя еще жестких

указаний нет. А твоим особым старанием – и не будет. Главное, что Норвальд – лучший капитан

Борга. Он людей бережет. Да, кстати, не так там на севере все и ужасно… Боевых операций по

горло, но и затишья бывают. А лишних тренировок нет. Продохнуть дают. И на сон лишний час,

порой, выпадает. Сил хватит – и на “стреле” над ледником пролетишь, и на упряжке… Никогда

потом не забудешь…

– Скингеровы упряжки… Это точно никто не забудет.

– Был у нас тут один такой наездник… Одни шрамы и ожоги – кошмар… А гордился он ими…

Оставить хотел – память о тяжелом походе по снежной пустыне… Но по мне – простые излучатели

эти скингеры, лохматые только. Не дело это – жуткими шрамами чужие нервы и собственную

гордость пытать. Мы обычно шрамы убираем… Взять хоть Айнера – постоянно его правим… Если

бы мы не постарались, ему бы облик человеческий не придали – никто бы за ним в бой не пошел…

Так уж мы устроены – жизнь в бою положить готовы, но если видим, каким образом это нужно

сделать…

– Это вы так устроены. А нам такие вещи параллельны…

– Значит, вы не видели ни одного бойца со сплошным огневым, лучевым и химическим ожогом

одновременно – еще и с тяжелым обморожением и осколочными ранениями. Уверен, ты такого

мертвеца еще не встречал, – в Штраубе таких нет. А в Хантэрхайме это не редкость. Опять же

Айнер этот… На него одного по приказу столько энергии спустили… И не только на то, чтоб он

жил – чтоб не пугал никого… Но он и без этого, кого угодно…

– Доблестный боец он, похоже.

– Этого у него не отнимешь… Только и другое тоже – не отнимешь… Доблесть – это хорошо, не

спорю, но не до одержимости же… А, точно! Герф, забыл совсем! Он же твой командир теперь!

Мы его, наконец, с восстановления снимаем… Он пополнение и заберет…

– Мой командир? Кто по званию?

– Тут сложно сказать… Формально – лейтенант, но… Сложный он… И с ним сложно – если ты

не простой. Но к такому делу он подходит… Его дороги идут к Хантэрхайму… как дороги его

бойцов…

И снова еле заметная тень… теперь весь его оптимизм, излучаемый глазами, стал казаться

фальшивым.

– Ты говоришь о нем так, будто он на труповозке работает.

– Ну… Он служит Хантэрхайму…

– Скоро Штольт наступление начнет.

– Еще бы.

Говорухин вложил в мысль весь скепсис, на который был способен…

– Зря ты так…

– Сейчас там вообще всем Снегов заправляет – под прямой контроль север взял.

– Тем быстрее вышибем их с наших территорий. Хантэрхайм отбили – укрепленные базы

восстанавливают…

– Снова отбили… Герф, ни в коем случае не слушай эти бесконечные, внушающие уверенность,

речи высшего состава, если хочешь знать всю правду.

– Офицеры не могут давать ложную информацию.

– Нет, не могут… Просто не говорят то, о чем можно умолчать. Три базы Хантэрхайма – руины.

Там только командные пункты и стоянки истребителей. Их и не думают восстанавливать – средств

не хватает. И еще… Мы никогда не теряли и не создавали столько людей… От этого и не

спокойно…

– Не спокойно? Да что это значит?..

– Это здесь тишь и гладь, а на севере… Знаешь, вас уже начинают бояться. Вы же с оружием и в

столовую, и в постель…

– Что? Нас боятся? Не верят? Нам?

83

– Герф, а кого еще бояться? Охранное подразделение? Службу безопасности? У них там все

жестко – вам и не снилось.

– Ты с ними работал?..

– Где я только не работал…

– Что это вас так раскидывают?

– Я сам раскидываюсь – добровольцем.

– Чем мы недоверие заслужили?

– Да здесь проблем нет… а вот в Хантэрхайме…

– Говорухин!

– Тем, что штурмовики отрядов А2 лучше всех остальных понимают, что творится, – и все на