одно будет, в реальности – другое… Не так просто это пространство сломать. Здесь и звездной

энергии не хватит…

Сорг покачал головой…

– Хорн, при третьем испытании энергии ушло не больше, чем три воюющие системы для войны

брали. Это, конечно, только пустое одиннадцатое измерение, но переход через него пройдет – его

расчет энергии точный. И расчет энергии стабилизационных полей скоро будет. Тогда и доработки,

и запуск потребуют энергии не больше, чем хранит Штрауб и его подземелья…

– Только сколько еще энергии эти бесконечные испытания заберут… А до полной

подконтрольности он открыт не будет… И недоработанным его никто не запустит…

– Ну, там видно будет, что из этого выйдет… Другого ничего нам и ждать нечего…

Влад, как завороженный, уставился на светящуюся шахту…

216

– Сорг… А что хранит это подземелье?..

– Если что-то тут и захоронено, это не то, что можно открыть, Влад. Под такой защитой никто

не держит того, что брать будет не трудно – того, что вообще кто-то будет брать.

– Это то, что способно уничтожить нас, но то, что не можем уничтожить мы…

– Отойди от шахты, Влад.

– То, что подчинено, всегда выходит из-под контроля – это лишь вопрос времени. Но и знания,

как вернуть утраченный контроль, – вопрос времени. Нам нужно знать и помнить не только о

каждом объекте Ивартэна, но и о каждом подобном хранилище, что бы оно ни хранило…

Покоя мне с Владом не видать – это я уяснил железно. Но какие-то изменения на проекциях

коридоров заставили нас переключить внимание с этих проклятых шахт… Шеренги штурмовиков

DIS сменились колоннами армейских штурмовиков… Шестая армия здесь… Здесь и Гунтер Гарт –

наш генерал, которого я вижу впервые…

Пост сняли, нас отзывают. Я не знаю, что сейчас будет, но руки холодеют в ожидании боя…

Запись№19 00 00 000 00:00

11. 04. 205 год Новой Техно-Эры 12:30

Уходим. Центр управления размыкает перед нами и смыкает позади бесчисленные створы –

пропускает нас, открывая путь отсек за отсеком… Идем среди бесконечных шеренг, идущих по

таким же бесконечным проходам, среди застывших у каждого перекрестка постов, среди молчания

и ритмичных шагов… За нами следует едва различимое гудение тяжелой техники, идущей по

нижним уровням базы – оно передается еле заметными колебаниями стен…

– Влад, ты видишь, что здесь… Здесь теперь обе армии – шестая армия и… тень шестой

армии… Здесь Гарт и все наши командиры. Здесь где-то Тишинский с отрядом “защитников”.

Скоро или прямо сейчас что-то будет стараться остановить наш пульс, и нам придется постараться

его сохранить. Я не знаю, что нас ждет впереди, но я должен знать, что будет, – хоть что-то… Давай

сейчас. О чем ты думаешь?

– Сначала дай мне слово, Герф.

– Я не смогу, пока не узнаю, смогу сдержать его или нет.

– Ничего запрещенного здесь нет.

– Ты считаешь – что не запрещено, то можно. А то, что не запрещено оттого, что мы об этом не

знаем, может быть под запретом.

– Это иное… Здесь нет запретов и дозволений…

– Значит, есть грань между ними.

– Это не только их рубеж – это их общность. Эти грани – и разделители, и мосты. Эти грани –

реальность, Герф. Единственная реальность – остальное виртуально, остальное у нас в голове.

Ничего другого нет, как прошлого и будущего, как добра и зла, – ничего, кроме грани, где вечно

объединены настоящим прошлое и будущее, разумом – добро и зло…

– Ты стал “пограничником”?

– Как ты, Герф, как все мы здесь, у границ всего и ничего. Нас призвали служить на границе, и

глупо это отрицать. Нам предстоят и бои, и разведки с заходом и на нашу, и на чужую сторону, но

служим мы теперь на границе.

– Черт… Попали мы…

– Попали, но не пропали. Теперь адские бездны и небесные пределы сжаты под бесконечный

нуль и расширены до нуля беспредельности. Нас прессует реальность и разрывает виртуальность.

И данность – наше поле боя, посреди которого мы воюем. Мы с тобой.

– А черт… Я с тобой, Влад, и я не сдамся. Мое содействие и молчание ты получишь, что бы ни

было. Но с ошейником моим отдельно договаривайся.

– Это “общее знание”, “общая память”, Герф…

– Не дошло…

217

– Это наше самое мощное оружие, наша самая несокрушимая сила. Это строит наш разум,

который строит нашу жизнь. Сохранив это, мы сохраним разум, сохраним жизнь, Герф.

– “Общее знание”? Но что это?

– Это все и для всех.

– Хватит головоломок этих! Нет такого! Все для всех – сказки для тех, кто с конвейеров сходит

и чьи головы полны пустыми надеждами!

– Головы тех, кто помнит только пройденные битвы и не помнит прежних надежд, полны

пустым отчаяньем! И у тех, и у других пропадает в голове не занятое место! И мы завоюем его!

– Может, ты и машину осадную для этой крепости неприступной разработал?!

– Конечно, разработал!

– Как вечный двигатель, который вечно только не работает!

– Вечный двигатель – Вселенная, Герф! И он работает вечно!

– От начала до конца!

– И от конца до начала!

– Влад, у нас нужной и ненужной информации до черта, и доступ открытый есть.

– В этом и дело. До черта всего в открытом доступе, и только черт разберет, что нужно, а что

нет. И отчасти эти знания просто недоступны нам. Не потому, что данные закрыты секретностью,

не потому, что к ним не дан доступ, – они просто недоступны нам, закрыты для нашего понимания.

– Никто не может знать всего, никто не справится с таким познанием.

– Мы это исправим.

– Не догоняю я что-то… Ты что, пошел по следам полусмертных, подошедших к самому краю?

– При чем здесь полусмертные?

– Ты ведь решил сделать новую модель человека, как они решили сделать нас…

– Герф, да ты что вообще? После этого ни слова о том, что с головой непорядок у меня.

– Ничего другого на ум не приходит, кроме нового разума…

– Нам хватит и старого.

– Не думаю…

– Я объясню… Один муравей – солдат или рабочий – муравейник не отстроит…

– Конечно, ему одному муравейник нужен не будет… Он вообще подохнет один.

– Верно. А почему, знаешь?

– Ну… Какой смысл солдату стараться не подохнуть, когда ему защищать нечего? И рабочий,

когда строить не способен, не способен и жить.

– Всем рабочим всегда есть, что строить, и всем солдатам всегда есть, что защищать, Герф…

– Разве что себя… Но если они неотделимы от системы – они рушатся вместе с ней…

– А знаешь почему?

– Потому, что один, без системы, такой солдат или рабочий ни к чему не пригоден. Потому, что

у него нет будущего – нет ничего.

– Это у муравьев, не у нас…

– Мы от них не сильно отличаемся, Влад.

– Есть у нас коренное отличие… У них программы без расширений. Один их солдат или

рабочий не сможет создать других, возвести город, поднять систему – и подохнет. А у нас есть

программные расширения. Это – разум.

– При помощи которого мы стремительно истребляем все наши отличия от муравьев…

– Это касается, скорее, внешней организации.

– Влад, муравьи, считай, и по нашему геному прошлись – наследили они в нем, по крайней

мере, порядком.

– Особенно их следы заметны в твоей голове, Герф…

– А я не отрицаю. Мы с ними мыслим похоже.

– Точно, только вот они вообще не мыслят.

– Влад, мы похожи. И мы продолжаем приближаться к ним, стараясь быть похожими на них.

Выходит, они превосходят нас в организации. И в итоге получается, что они оказались умнее нас,

218

хоть у них нет ничего, кроме жалких клочков нервов… Они сразу сообразили что к чему. А разум…

Он им не нужен. Они и без него дошли до того, до чего мы только доходим.

– Герф, об этом и речь – они приспособлены почти ко всему, но… Они, без разума, подохнут,