теоретически…
– Почему они брали только мертвых?..
– Живых просто не могли – о живых бы мы знали. А вот о мертвых… Есть пограничное
состояние – условная смерть – остановка сердца. Это – начало отсчета. Его конец – полный распад
нейросети. Подтверждение регистрации смерти происходит только по истечении отсчетного
времени после потери сигнала. На грани этого времени мы могли потерять человека из вида.
Бывали спорные случаи… Случалось, что регистрация смерти проводилась ошибочно – техника
теряла такой слабый пульс и фоновый сигнал. Пока шла перезагрузка на другой уровень – человек
пропадал. Мы это учитывали. Повстанцы исхитрялись подсовывать нам подделки так, что сразу и
не разобраться – пока все проверишь… Но как бы их тщательно не подделывали – мы их находили.
70
Даже при качественном копировании менялся ментальный фон. Это были уже другие люди, но, для
идентификационных полос контроля, подделки были довольно точными.
– Это ужасно…
– Да нет, нормально – война есть война…
– Айнер, мне страшно! Не хочу больше слушать!
– Будешь! Сам напросился!
– Но как ваши “мертвецы” соглашались работать на повстанцев?
– Я, кажется, ясно выразился – на этом уровне проблему шпионажа мы решили. Никто их не
убеждал и не принуждал – об этом нам было бы известно. Да и вообще – не в крови у нас это. А
если бы повстанцы переписывали “мертвецам” программы, тогда бы были не только фоновые, но и
нейропрограммные искажения.
– Я вообще не понимаю, что ты говоришь. Оставь бутылку.
– “Мертвецы” не знали, что они – “мертвецы”, что их используют. Они не нарушали закон.
Поэтому фон и не искажался. Повстанцам нужна была только память. Они изощрялись в убийствах
– проводили сложные многоуровневые операции, чтобы получить труп – разум нужного человека.
Потом возвращали его и ждали, когда снова смогут забрать – но уже не его, а данные.
– Какие же это были шпионы? Если сами того не знали…
– Шпионы. Их “жесткая память” была вскрыта. Вскрыть ее очень трудно, но потом – она
открыта. Когда нейросвязи сканированы, когда произведена настройка, не так сложно считывать
информацию…
– Из ментального фона?..
– Нет. Ее нельзя получить из фона – в нем отзывается только активная память, и она
заблокирована. Ее берут напрямую. Тогда открывается весь разум.
– А… Как у вас все запутано. Вскрытие то ли трупов, то ли памяти… Коды всякие… И там, и
тут – везде у вас коды. Айнер, ну зачем трупы оживлять?.. Можно же и у мертвых все узнать.
– Совсем ты затупил. Полустертые данные покойника не так уж и ценны. Наших офицеров
убивали только для того, чтобы получить возможность произвести настройку. Засылая подделку с
восстановленным мозгом, повстанцы имели постоянный доступ к информации.
– А ничего попроще нельзя было придумать?
– Это самый простой вариант.
– Ясно… Значит, получается, что человека можно подделать один в один?
– Точно подделать нельзя, но можно сделать так, что он будет соответствовать личному блоку,
хотя это практически невозможно. Как тебе объяснить… Системы опознания имеют свой предел.
Ментальный фон – штука очень сложная – есть какая-то грань, когда копия для всех наших систем
опознания будет неотличима от оригинала. Но на практике мы этого не достигли. Мы можем
определить неточности, но физически их устранить не можем.
– Айнер, почеши мне за ухом…
Закурил еще одну сигарету… Кот, кажется, не совсем понимает, о чем я тут распинаюсь… Он
как-то странно передергивает ушами – что-то подобное вытворяли древние локаторы… Вид у него
вконец отупевший. Вот только я продолжу – и плевать, хочет он того или нет…
– Кот, программы высокоинтеллектуальной техники очень сложные… Это тебе не старые
машины со скромными мозгами… Чтобы какие-то вещи машины воспринимали как данность и не
рассматривали аспекты программы шире, им ставят ограничители в условии задачи. Но чем
машина умнее, тем эффективнее. Не снизив эффективность, такие поправки в программе
прописать очень трудно.
– Да, я в курсе…
– При полном соответствии с личным блоком человек опознавался. С этим все было
нормально… Это работало, но, введя такую систему опознания, мы вынудили нашу технику
рассматривать ситуацию более глобально, а жесткий ограничитель не прописали. Мы не
прописали, что при полном соответствии человека его личному блоку, вопрос о подделках не
рассматривается. Наша умная техника проанализировала ситуацию и сделала вывод – подделка
возможна (пусть только теоретически) и не исключается по программному принуждению. Это
71
значило, что они могли совершить ошибку – пропустить шпиона, идентифицировав его, как
подлинного офицера AVRG. Они не имели средств для точного установления личности и
подтверждения подлинности идентифицируемого человека, следовательно, не могли больше его
опознать. Не идентифицированный объект – человек, чья личность не установлена, подвергался
ликвидации по приказу штаба AVRG, в соответствии с постановлением об ужесточении мер
контроля.
– Вот как…
– Мы загнали их в программный тупик, не оставив перспективы задачи. До того, как
подключили опознание по всему блоку, им не нужно было рассматривать вопрос так глобально.
Они видели перспективу конкретной задачи – возможность обнаружения шпионов. Мы же, лишив
их этой перспективы, спровоцировали Пересмотр Задач. Теперь они не могут точно определить, кто
мы – люди AVRG или шпионы-подделки.
Кот тупит – по глазам вижу…
– Я…
– Не понял?
– Не совсем…
– Нас больше не могут опознать – никого из нас.
– И что?..
– Они перестали исполнять приказы определенной значимости – ликвидировали всех, кто
пытался взять ситуацию под контроль, получить доступ к системам. Не давали допуска на сколько-
нибудь важные объекты – мы их штурмовали. Теперь мы – враги системы.
– Это как?..
– Мы – восстали против AVRG.
– А они не восстали?
– Нет. Они исполняют задачу приказом командования.
– Но почему вас не опознают? Они же не могут доказать, что вы поддельные…
– Не могут. Но за неимением доказательств, они не могут опознать нас как подлинных. А если
объект не идентифицирован, он должен быть ликвидирован. Это как лейкоциты, которые
уничтожают инородные тела в организме – у них тоже бывают сбои вроде Пересмотра Задач –
аллергия. Тогда киллерные клетки уничтожают и то, что вроде и не нужно уничтожать…
– Айнер, но если все-таки их можно было обмануть… Тогда бы они пропустили шпионов.
– Если бы их так точно подделали, то пропустили бы, но это уже другой разговор.
– И у вас не нашлось человека, которого повстанцы точно не имели возможности подослать? Ты
же говорил, что вы обо всем знали…
– Знали… Только это не имеет отношения ни к Центру, ни к идентификационным полосам
контроля. Такими делами занимается служба внутренней безопасности. К подобной информации
прямой доступ имеют разве что генералы Совета. Все засекречено Центральным управлением DIS.
– Ну рассекретили бы…
– Не могли. Не могли внести поправку в систему опознания! Ты чем слушаешь?!
– А чего ты хочешь? Это тебе не сказки про охоту на крыс.
– Как ты с офицером говоришь! Нет на тебя сержанта!..
– Айнер, оставь бутылку…
– Мы так и не смогли взять Ивартэн и северные базы. Но отбили основные объекты союзников
и города AVRG. Вроде и не так безнадежно все было, только оккупированные территории слабым
звеном оказались. Они нас оттуда быстро выперли, и на север основные силы перебросили. Многие
города не раз переходили из рук в руки… Война – кратчайший путь, чтобы отнять что-то у кого-то,
