– А этих вариантов действительно не было?

– Были – крайние: отказаться от всего и выживать, как придется, или уходить за пределы

галактики – всем и в ничто. Мы сражались за земли нашей планеты…

– Я что-то никак в толк не возьму, почему “драконы” не были готовы к тому, что вы вытворили,

если уже знали, что вы что-то вытворите?..

– Недооценили наше отчаяние – они тоже готовились к агрессии. Готовились осторожно, чтобы

избежать разрушений и неуправляемого хаоса, но в результате оказалось, что их разработки не

уступали нашим.

– Им тоже пришлось послать к черту мировые соглашения?

– А то как же? Не то война тянулась бы до бесконечности в определенном равновесии, и

затраты энергии были бы равнозначны уничтожению всего нашего мира.

– Как сейчас, да?

– Почти… Искали наиболее совместимые с ним варианты.

– И не нашли…

– Молчи лучше… Мы напали на рассвете – до восхода солнца. Военные базы противника были

захвачены еще до того, как последовала реакция. Наш враг не успел ни ответить, ни подключить

защиту. Это была сложная комбинация синхронных действий. Мы взяли воздух, штурмовали

68

города… И порядок навели быстро. Очаги сопротивления были подавлены, территории

оккупированы.

– А как же вы?.. Вы же снова могли все уничтожить…

– Нет, все было рассчитано. При нынешнем состоянии планеты максимум, что мы могли себе

позволить – точечные лучевые удары. Это была не такая бесконтрольно-разрушительная война, как

предыдущая, а больше походила на интеллектуальный поединок на виртуальном поле.

– И ваши противники ничего не смогли сделать?

– На тот момент ничего. Войну мы выиграли и получили доступы к их ресурсам.

– А что вы делали с людьми?.. Вы же захватили их земли…

– Мы оккупировали их территории, установили свою власть.

– Вы их уничтожали…

– Мы не собирались ликвидировать население захваченных территорий. К ужесточению мер

перешли из-за жесткого сопротивления. Мы делали все, чтобы этого избежать, но не получилось…

– Что это значит?

– Стали проводить зачистки. Хотели на корню сопротивление прервать.

– Почему?

Кот от нетерпения дергает хвостом… Был бы он там, посмотрел бы я, как ему интересно все

это было…

– Кот, не надо таких вопросов. Ладно?

– Да… Это был первый этап войны?

– Это была победа… Оружие как вирус – появляется новый – прогрессивные существа находят

способ, чтобы с ним бороться. А наши машины – это как управляемая эпидемия, которая может

поразить цель, распространившись прежде, чем придумают, как ее остановить.

– А я слышал, что раньше у вас действительно было такое оружие – болезнь.

– Было. Но сейчас такое оружие неприменимо, его сложно контролировать. Генетические

программы ненадежны. Вирусы быстро мутируют, приспосабливаются – это опасно.

– А у вас получилось примерно так же, как с этими вирусами.

– Да… Что на это еще можно сказать? Все по вине расчетчиков и генерала Роттера. А он

возглавлял Совет довоенного состава…

– Почему ваши противники такие машины не делали?

– Сами бы они никогда такой глупости не сделали, а утечки информации нам удалось избежать.

Проблема шпионажа серьезно встала после ужесточения мер по отношению к населению

оккупированных территорий. Когда людям терять нечего, они способны на невозможное, и когда

ледник “захватил” наши земли так было.

– А почему тогда повстанцы не применили лучевые пушки первого порядка?

– Кот, хватит тупить… Говорил же уже – их опасно запускать даже не на полной мощности. Это

оружие слишком разрушительно – оно не имеет особого смысла потому, что может уничтожить

всю планету.

– Оно создавало вам баланс…

– Безусловно, баланс-то создавало нерушимый – баланс страха. Только разряд такой мощности,

перед которым не устоит защита, способен разрушить то, что мы с таким трудом восстановили.

Даже локальные удары создают много проблем – мы устойчивы к излучению, но все равно

приходится проводить дезактивации.

Я закурил новую сигарету и добил бутылку. Желаемый эффект так и не наступил, и вот я

тащусь за следующей… Вот еще зеленая…

– Кот, будешь?

– В меня столько не влезет.

Я открыл бутылку… От резкого запаха полыни меня начало мутить… Кот опустошил миску –

умывается передними лапами. Когда-то котам в таких же посудинах подавали молоко – времена

меняются. Какого черта я Кота этим зельем пою?..

– Айнер, мы от темы немного отклонились… Я тебя сбиваю, мне просто интересно… но это

можно и позже, а сейчас…

69

– Сейчас – безнадега…

Я улегся на постель. Полоса осветительной панели мягко подсвечивает ровный потолок… Не

нравится мне это – засветил панель до рези в глазах. Кот прикрыл и без того сощуренные щелочки

лапой…

– Может все-таки сапоги снимешь?

– Когда перестанешь залазить с ногами на стол – сниму.

– Легко сказать. Я же четвероногий…

– По настоящему все началось, когда мы ужесточили зачистки на оккупированных территориях,

что только усилило сопротивление. Нас накрыла волна шпионажа. От предательских сговоров мы

были полностью защищены – держава не давала места изменникам. Предателей мы “видели”

сразу… их выдавал ментальный фон. “Чужим” тоже дороги не было. Но на наши базы засылали

агентов, и как тщательно мы не следили за их обнаружением, кого-то пропускали.

– Это как?..

– Доступ к секретным объектам – это очень сложные системы кодировок. Но его возможно

получить из памяти тех, кто его имеет, если сканировать нейросети головного мозга. При

использовании расширенных кодировок доступ может получить и незарегистрированный на

объекте человек. А вот система идентификации AVRG – очень жесткая. При создании каждого

человека составляется его личный блок – в блок входит вся информация о нем – генетическая,

нейропрограммная, ментальная… Секретные и особо важные объекты находятся под постоянным

наблюдением центрального компьютера. На таких объектах стоят идентификационные полосы

контроля. Каждый человек, запрашивающий допуск на объект или доступ к системе управления,

должен быть идентифицирован в соответствии с личным блоком – его личность должна быть точно

установлена. Сначала при идентификации пользовались только частью блока, ограничиваясь

сопоставлением нескольких стандартных средств опознания. Но нашлась прореха – повстанцы

восстанавливали убитых офицеров AVRG, смерть которых зарегистрировать не имели

возможности.

– Так люди мертвых оживляют?

– Нет. Человек считается мертвым, когда начинаются необратимые процессы распада

нейронных связей – смерти мозга. С этим уже ничего не поделаешь. Можно копировать нейронные

связи – память. Но какая бы точная копия не была – это будет уже другой человек. После

нападений повстанцы “забирали” наших убитых офицеров. “Брали” только тех, что на грани –

бойцам сопротивления нужно было успеть отсканировать память до полной смерти мозга, пока

связи не распались окончательно. Потом они запускали обратный процесс – отдавали скан памяти

убитому, восстанавливали отмершие ткани… Повреждения устраняли частично – для

правдоподобности… И “мертвецов” – возвращали. Успехи мятежников достигли просто небывалых

высот. Шпионы не знали, что они – шпионы. Они были такими же офицерами AVRG, как и прежде

– только с поддельным разумом, а в этом и были погрешности. Неизбежное последствие

вмешательств – нарушение системы личной идентификации – изменение ментального фона.

– Я не…

– Эксперты AVRG установили причину утечки информации. Мы максимально ужесточили

контроль и ввели систему опознания по всему личному блоку. Используя мертвецов, подделать их

под личный блок практически невозможно – на это ушло бы слишком много времени и энергии, но