Вот так, тщательно планируя время операции кораблей, чтобы избежать атак авиации, учил Владимирский действовать своих командиров. «Скрытно, внезапно, грамотно тактически», - не раз повторял адмирал. Если же эти принципы нарушались, приходилось расплачиваться, подчас и кровью. 4 января тяжелые повреждения при налете авиации получил «Красный Кавказ», задержавшийся до рассвета в порту Феодосии.
Корабли эскадры почти ежедневно выходили в море, в том числе и для высадки тактических десантов. Такие десанты, обычно численностью до полка, флот высаживал в январе 1942 года на побережье Крыма не один раз. Командование фронта полагало, что десанты заставят врага рассредоточить силы, перебросить часть своих войск с Керченского полуострова.
К середине января 1942 года у Владимирского оставались в строю линкор, два крейсера и пять эсминцев. Остальные корабли ремонтировались, устраняя боевые повреждения, приводя в порядок механизмы и оружие. Ф. С. Октябрьский просил командование фронтом отменить планируемые десанты. Но просьбу отклонили. Штаб флота получил директиву о высадке тактического десанта в Судак. Руководить операцией комфлот приказал Владимирскому.
К полуночи 16 января отряд огневой поддержки - линкор и два эсминца - подошел к Судаку и открыл огонь по берегу. Противник был в растерянности, и высадка 226-го горнострелкового полка с крейсера, эсминцев и канлодки практически не встретила сопротивления. Не понесли потерь[49] и корабли, хотя появившиеся немецкие бомбардировщики пытались найти их в темноте. Линкор выдавало пламя, иногда вырывавшееся из стволов главного калибра. Но по приказанию Владимирского с приближением шума моторов самолетов огонь сразу же прекращался. Бомбы взрывались где-то рядом, прицельно бомбить враг не мог. Чтобы не обнаружить корабли, не били по самолетам и корабельные зенитки {8}.
Отряд кораблей под флагом Владимирского благополучно возвратился в Новороссийск. Но приуроченное к высадке в Судак наступление 44-й армии не началось. Более того, фронт отдалился от Судака на восток - войска Крымского фронта оставили Феодосию. Понятно, что в такой обстановке полк не мог решить поставленную задачу - захватить Судакскую долину и угрожать коммуникациям противника на Керченском полуострове. «Не пора ли подумать об эвакуации полка?» - спросил Владимирский у Елисеева. Но штаб фронта потребовал высадить в Судак еще один полк. 22 января, в день десанта, армии фронта намеревались начать наступление с Ак-Монайских позиций.
Из- за сильного шторма высадку перенесли. 544-й горнострелковый высадился 25 января. Наступление же фронта захлебнулось… Четыре дня спустя эсминец «Безупречный» и два катера-охотника пришли к Судаку с боеприпасами и продовольствием. С берега ответили огнем -там был враг {9}. Так несчастливо закончился январь. В записной книжке Владимирского в январе - феврале не раз встречается слово «десант». Видно, что он много размышлял об уроках десантных операций в Феодосию, Судак и Евпаторию. «Ненавижу не раз слышанное «на войне без жертв не бывает», - пишет командующий эскадрой. - Долг военачальника беречь солдатскую, матросскую кровь…» [50]
С необоснованными в должной мере решениями по десантам Владимирскому придется встретиться еще не раз, особенно когда он станет командующим флотом. И он будет жестко отстаивать свою позицию: десантную операцию - сложнейший вид взаимодействия армии и флота - нужно проводить, продумав все до конца. Нельзя забывать, что удержать захваченный плацдарм труднее, чем захватить его. Необходима уверенность в прорыве фронта врага, в том, что наступающие части успеют соединиться с десантом, прежде чем противник навалится на него превосходящими силами. А это значит, что десант лучше всего высаживать, когда успех наступления уже начинает обозначиваться.
В последующие месяцы флот десанты не высаживал. Корабли эскадры, в том числе и линкор, наносили артиллерийские удары по позициям и портам противника у Севастополя и на побережье Крыма от Ак-Монайского перешейка до Евпатории. Но ни в феврале, ни в марте Крымский фронт не прорвал вражескую оборону на Керченском полуострове, а в апреле его войска уже с трудом отбивали удары вражеских дивизий. Между тем все активнее действовала немецкая авиация. В дневнике у Владимирского подсчитано: «В феврале более 40 налетов на порты, только 4 - на корабли в море. В марте - более 50 на порты, около 30 на корабли в море. Что принесет апрель?» Все жарче светило весеннее солнце, но впервые это не радовало Владимирского. Гитлеровцы явно намеревались блокировать Севастополь с моря, их авиация свирепствовала на входных его фарватерах. Поплавковые гидросамолеты «арадо» с одной торпедой сидели на воде на подходах к Севастополю и кавказским портам. Обнаружив наш конвой, они взлетали, вызывали бомбардировщики, шли в атаку.
К апрелю 1942 года у флота оставалось всего шестнадцать транспортов. Каждый конвой в Севастополь теперь атаковывался авиацией. Сводка разведотдела флота сообщала о сосредоточении на аэродромах Крыма около ста бомбардировщиков и торпедоносцев противника, специально подготовленных [51] для действий против кораблей. Вражеские береговые батареи, получив радиолокаторы, стали стрелять точнее. Но защитникам Севастополя нужно пополнение, нужен боезапас. Нарком ВМФ приказал доставлять войска и грузы на боевых кораблях, на нескольких оставшихся быстроходных транспортах. С конца апреля боезапас перевозили и подводные лодки. Черноморцы-подводники совершили в Севастополь около восьмидесяти рейсов, доставив более 4 тысяч тонн боеприпасов, продовольствия и бензина. На лодках в порты Кавказа вывезли более 1300 раненых, женщин и детей.
После того как дивизии врага прорвали нашу оборону на Ак-Монайских позициях и захватили Керчь, войска Крымского фронта к 20 мая эвакуировались на Тамань. На рассвете того же дня гитлеровцы обрушили удары авиации и артиллерии на Севастополь. Так началась 18-дневная артиллерийско-авиационная подготовка к третьему и последнему штурму Севастополя.
В эти дни, как и в апреле, Владимирский отправлял в Севастополь корабли эскадры, проверял готовность противовоздушной обороны при их стоянке в Поти, Батуми и Туапсе, торопил с ремонтом крейсеров и эсминцев. В сущности, Севастополь шли уже не конвои, а отряды боевых кораблей да быстроходные транспорты «Грузия» и «Абхазия». Не раз командующий эскадрой просил разрешить ему самому повести в поход отряд кораблей эскадры, но комфлот приказывал оставаться на линкоре. На «Парижской коммуне» всего за месяц сменили расстрелянные стволы главного калибра. Корабль был готов к бою, но командование флота держало его в Поти. На подступах к Крыму теперь действовали не только авиация и береговая артиллерия. Из Средиземного моря в Крым были доставлены по суше торпедные катера и малые итальянские подводные лодки. В крымском порту Ак-Мечеть появились немецкие торпедные катера, переброшенные в Черное море по Дунаю. Интенсивность походов кораблей эскадры возросла с началом третьего штурма [52]Севастополя - 7 июня 1942 года. Защитникам города были нужны боеприпасы, пополнение для стоявших насмерть частей. Враг же усиливал блокаду с моря. Погибли «Грузия» и «Абхазия» с боеприпасами для полевой и зенитной артиллерии. Какое-то время основную часть грузов доставляли крейсера: четыре раза в Севастополь приходил «Красный Крым», дважды - «Молотов», один раз - «Ворошилов». Вернее, не приходили - прорывались вместе с сопровождающими лидерами и эсминцами, отражая атаки бомбардировщиков и торпедоносцев. С 16 июня маршевые пополнения и боезапас в Севастополь доставляли только лидеры и эсминцы.
Обычный маршрут наших кораблей - от берегов Кавказа на запад до меридиана турецкого Синопа и оттуда на север к Севастополю - немцы давно разгадали. 18 июня лидер «Харьков» с пятьюстами красноармейцами и десятками тонн боеприпасов на борту атаковали близ Синопа двенадцать «юнкерсов». Командир лидера П. А. Мельников сумел уклониться от бомб, но они взрывались рядом с корпусом, и вода попала в отсеки. Корабль потерял ход. После четырех часов дрейфа удалось ввести в строй один котел, и лидер малым ходом пошел к Батуми. А оттуда к нему на помощь мчался 40-узловым ходом «Ташкент» под флагом командующего эскадрой. Владимирский вышел на нем в море, как только получил радиограмму о случившемся, чтобы прикрыть поврежденный корабль от авиации, оказать помощь, взять на буксир, если понадобится. В порт Батуми лидеры вошли вместе.
