Гитлеровцы обезоружили летчика и, толкая в спину прикладами, привели к отдельно стоявшему домику, бросили в подвал, захлопнули дверь. Из маленького окошка слабо струился свет. Мириан нащупал в полутьме какой-то ящик, присел. Обожженные лицо и руки сильно саднили. Как же вырваться отсюда? «Фашисты могут драпануть, - размышлял Мириан. - Я же здесь, как в мышеловке».
Через час загремел запор. Дверь распахнулась, и в проеме ее показались гитлеровцы. Один из них скомандовал:
- Русс, ком!… Ходить бистро!
«На расстрел поведут!» - промелькнуло в сознании летчика. Однако солдат втолкнул его в дом.
В комнате он увидел молодую женщину. Она сидела у печки и сжигала какие-то бумаги.
- Следы преступлений уничтожаешь? - усмехнулся Мириан.
Женщина полуобернулась, ответила по-русски:
- Думай о себе, а не о бумагах.
- Ты что - русская?
- Не твое дело! - Она бросила в печку новую пачку бумаг.
В комнату быстро вошел обер-лейтенант. Пуговицы на френче у него были расстегнуты. На ремне болталась открытая кобура с пистолетом. Он пьяно улыбался. Пошатнулся, взглянул на обгоревшего Абрамишвили.
Женщина обернулась к обер-лейтенанту, начала о чем-то быстро говорить по-немецки. Выслушав ее, гитлеровец подошел к Абрамишвили поближе, заговорил через переводчицу: [229]
- Мы понимаем, что наши войска обречены. Но мы не хотим погибать вместе с ними. У нас есть важные документы. Мы хотим отдать их вам, но вы должны сохранить нам жизнь.
- Да, я постараюсь: жизнь вам будет сохранена, - заявил Мириан. - Где ваши документы?
- В сейфе.
Гитлеровец открыл сейф, достал кожаную папку и, передавая ее Абрамишвили, сказал:
- Битте шен. Это есть отчен важный документ!
- Разберемся. А как быть с вашими солдатами, что во дворе?
- Никак. Мы уйдем отсюда и укроемся. Место есть. Дождемся русских, - ответил немец через переводчицу.
«Свою шкуру спасает, - подумал Мириан. - А на солдат ему наплевать. Вот они, волчьи законы!»
- Нет, так не пойдет, - заметил летчик. - Подойдите к окну, прикажите им сложить оружие. Разъясните, что положение их безнадежное, они окружены, и, если добровольно в плен не сдадутся, всех уничтожат. И белые флаги пусть вывесят…
Неподалеку от дома послышалась пулеметно-автоматная стрельба, забухали ручные гранаты.
Обер- лейтенант и его напарница тотчас же выполнили указание летчика. Напуганные приближением боя солдаты покорно сложили оружие и, вывесив белые флаги, укрылись.
Вскоре подошла рота наших автоматчиков. Послышался голос:
- Кто в этом доме? А ну, выкуривайтесь!
Абрамишвили вышел первым. На него с удивлением взглянул лейтенант:
- Кто такой? Почему здесь?
Мириан коротко объяснился с ним, спросил, как ему быстрее попасть в штаб и сдать документы.
- Ну, летчик, даешь! - весело улыбнулся лейтенант. - Сейчас наша медсестра окажет тебе помощь и давай конвоируй пленных по этой дороге в тыл. Я дам тебе двух бойцов. Они легко ранены. Пусть конвоируют. Штаб нашей дивизии где-то рядом. В общем, найдешь.
Медсестра наложила на раны летчика повязки, и Абрамишвили, поблагодарив ее, приказал обер-лейтенанту построить солдат и двигаться под конвоем в тыл.
Штаб удалось разыскать быстро. Там Мириан под [230] расписку сдал документы и пленных и отправился на поиски своего полка.
15 апреля мы встречали Абрамишвили на аэродроме Хейлигенбейль. Полковой врач в тот же день направил его в госпиталь. Так для Мириана Иосифовича закончился последний боевой вылет. Когда он залечил раны, война уже закончилась…
Днем раньше раздался телефонный звонок, и начальник штаба дивизии поставил мне задачу:
- Срочно направьте звено истребителей на аэродром Пальмникен. Нужно уничтожить транспортные «юнкерсы». Враг собирается эвакуировать на них награбленные ценности. Это задание особой важности.
Командир полка находился рядом, все слышал.
- Вызывайте Николая Пинчука, Алексея Калюжного, Николая Корниенко и Григория Васильева. Ставьте им задачу. Летчики они опытные. Справятся!
- Разрешите самому поехать к ним? Скорее будет.
Командир не возражал, и я вместе с К. Ф. Федоровым поехал в 1-ю эскадрилью.
Летчики - их предупредил оперативный дежурный - уже ожидали нас. Развернув карту, я поставил им задачу.
- Вам все понятно? - спросил.
Летчики молча переглянулись, затем Пинчук сказал:
- Все, товарищ подполковник! Погодка вот только неважная. Придется лететь на высоте около двухсот метров. Если идти над облаками, можем аэродром не найти.
- Зачем же над облаками? - заговорил Федоров. - Жмите над морем у берега, а в районе Пильмникена довернете на вражескую «точку».
- А ведь и верно, товарищ майор! - весело ответил Пинчук. - Совет что надо. Задачу выполним!
Минут через десять они взлетели и взяли курс на северо-запад. Для нас настало время тревожных ожиданий. Найдут ли аэродром? Не попадут ли под губительный огонь зенитчиков? Ведь ушли на предельно малой высоте.
С момента вылета прошло немногим менее часа. В небе появилась четверка истребителей. Они пронеслись над аэродромом и один за другим произвели посадку.
На КП летчики прибыли усталые, но довольные. Уже по одному виду их можно было понять, что полет удался.
- Товарищ майор, боевое задание выполнено! - докладывал Николай Пинчук командиру полка С. А. Сибирину. - На аэродроме врага сожжены четыре транспортных [231] «юнкерса» и две автобензоцистерны!
- Я верил, что и в таких условиях с этой задачей справитесь. Всем объявляю благодарность. А теперь прошу доложить обо всем подробнее.
И капитан Пинчук начал свой рассказ:
- Вскоре после взлета мы вышли к западному берегу Земландского полуострова южнее Пиллау. Шли под облаками на малой высоте. В районе Пальмникена вышли к берегу и обнаружили аэродром. У взлетно-посадочной полосы увидели четыре транспортных «юнкерса». Возле двух из них стояли цистерны, видимо, самолеты дозаправлялись горючим. Нашего налета в такую погоду фашисты наверняка не ожидали. Мы атаковали всю эту технику парами. Два «юнкерса» загорелись сразу же. Огонь перекинулся на стоявшие рядом автоцистерны. Немцы начали разбегаться в разные стороны. Открыть огонь зенитчики не успели. Мы зашли в повторную атаку и с высоты в сотню метров нанесли штурмовой удар по двум уцелевшим самолетам. Они тоже загорелись. Затем мы ушли в сторону моря. Домой возвращались вдоль береговой черты.
- Спасибо. Можете отдыхать! - Майор Сибирин отпустил летчиков. Когда они ушли, он сказал: - По докладу получается все очень просто. На самом же деле выполнен опасный и сложный полет. Замечательные у нас летчики!
Об уничтожении «юнкерсов» я тотчас же доложил начштаба дивизии. Выслушав меня, он сказал:
- Отлично! За выполнение особо важного задания все четверо летчиков будут поощрены в приказе по дивизии.
17 апреля к исходу дня Земландский полуостров был очищен от фашистских войск. Гитлеровское командование оттянуло оставшиеся части на узкий полуостров в надежде отсидеться на нем за мощными оборонительными укреплениями и стенами военно-морской крепости Пиллау. Но надежды врага оказались тщетными. 25 апреля войска 11-й гвардейской армии с помощью авиации штурмом овладели городом и крепостью, завершили разгром последней группировки противника. Восточно-Прусская операция, начатая 13 января, закончилась блестящей победой нашего оружия.
В дни штурма Пиллау наш полк прикрывал войска, сопровождал штурмовиков и бомбардировщиков, провел последние воздушные бои, в которых майоры Владимир Запаскин, Василий Терентьев и капитан Матвей Барахтаев [232] сразили три самолета врага. Это были последние победы наших воздушных бойцов в военном небе.
В конце апреля в штабе 303-й авиадивизии состоялось совещание. На нем были подведены итоги боевых действий полков за период участия в Восточно-Прусской наступательной операции. В ходе ее, несмотря на сложные условия погоды, гвардейцы 18-го авиаполка произвели более 3800 боевых самолето-вылетов и сбили в воздушных боях 74 самолета. При штурмовке объектов на земле они уничтожили большое число живой силы и техники врага, потеряв при этом двух своих летчиков - лейтенантов П. И. Иванова и З. Г. Моргоева.
